– Наши белую «Ниву» заметили… Мишка перехватил испуганный взгляд Паши. – Ну и что? Грибники! Ночью-то они грибы собирать не будут. Двадцать раз уедут! – Тоже верно. – А если кто подойдет к лагерю, того мы съедим. Верно? Котлов у нас много! – Только бы кто помоложе попался – старика есть не хочется! – с радостью подхватил другой. – Вот бы Красную Шапочку сварить! Или сестрицу Алёнушку! И оба весело рассмеялись. Но ребятам на дереве было не до смеха – они переглянулись, сделав большие глаза. Особенно большие сделала Юля. Так они и знали: сектанты – каннибалы! Разведчики далеко не ушли. По крайней мере до конца леса, где была спрятана «Нива». Уже скоро они устроили перекличку и стали возвращаться назад, но другими дорожками. Ребята увидели с дерева, как они проходили метрах в ста от них – мелькали их майки и бейсболки. Сектанты-людоеды весело ржали. – Мне они нравятся все меньше, – сказала Юля. Она была явно напряжена. – И шутки у них дурацкие. Вот мой бы профессор Турчанинов, из родного МГУ, так бы никогда пошутил. А это все влияние твоего сумасшедшего Каверзнева, Паша! Маньяки… 3 Ночь наступала томительно долго, и с наступлением темноты и тишины голоса все громче звучали над полем. Ребята несколько раз отвлекались, даже успели перекусить. За это время у сектантов появились тамтамы – огромные барабаны. Они готовились к представлению, ритуалу! Но все, что происходило на поле, едва было видно, потому что свет на поле был минимален. А сидеть на ветках становилось все тяжелее. Руки и ноги затекали. – У меня скоро хвост начнет расти, – сказал Мишка Сомов. Особенно тяжело и неловко чувствовал себя долговязый Паша. Но оба мужчины старались не ныть в присутствии женщины, которая им так нравилась. В какой-то момент, незадолго до полуночи, ребята отвлеклись разговором, а потом вздрогнули – завыли трубы. От резкого звука Мишка едва не сорвался со своей ветки. Паша тоже вцепился в свою ветку. А следом гулко забили барабаны! И почти одновременно с этим ярко вспыхнули все тринадцать костров! Запылали! Несомненно, что ветки облили бензином. Взвились вверх огненные столбы. Черный дым повалил в ночное небо, к звездам. Ребята схватились за бинокли и не поверили своим глазам. Как они успели пропустить это перевоплощение?! Туристы, до того на вид безобидные, в джинсах и майках, преобразились. На одних были бычьи шкуры или подобие их, на других – волчьи, на третьих – медвежьи! И морды зверей поднимались над их головами. А на лицах людей были все те же серебристые маски! Подобно оборотням, они преобразились: теперь и захочешь, никого не узнаешь! Тут и там росли рога! В тамтамы били такие же перевоплощенные люди-звери. Это был зловещий шабаш, гудящий, воющий, рычащий и мычащий на все голоса! Яркие костры – по три метра в высоту – освещали эти морды, оскалы, уши и рога. Теперь можно было различить и стоящие у костров жбаны, из которых сектанты зачерпывая питье ковшами. Несомненно, это был какой-то одуряющий напиток, легкий наркотик, помогающий войти в транс. В том числе и превратиться из человека в зверя! Очень быстро все эти существа, полуголые под шкурами, пустились в пляс вокруг костра, двигаясь в ритме гулкого боя тамтамов – четкого, нарастающего. А потом изменился бой, и они расступились, и появилась женщина в львиной шкуре; она вышла к ним как их патронесса, и все поклонились ей. – Она голая, – прошептал Паша. – Точно – голая, – подтвердил Мишка. – Почти! Да, она была обнажена. Львиная шкура то и дело открывала ее бедра и грудь, всю её – влекущую, полную животной силы, демонически волнующую. Легкая золотистая набедренная повязка – это было все, что лишь для вида укрывало ее! По левому бедру проходила татуировка змеи – нападающей кобры. А с головы женщины смотрела морда львицы. Именно поэтому ребята, прятавшиеся на дереве, в первую очередь Паша и Мишка, не разглядели главного. Самое ужасным было то, что женщина держала в руках ношу! Бережно прижав к обнаженной груди! Так держат кулёк с младенцем! С новорожденным! – Бог мой, – прошептала Юля. – Я в это не верю… Мишка, Паша?… Этого быть не может… – Они сказали, что жертве два месяца, – подтвердил ее слова Паша. – Все сходится, ребята… – Еще не поздно вызвать ОМОН, – сказал Мишка. – Поздно, – ответила Юля. – Смотри туда… Женщина с татуировкой, в шкуре львицы, прошла к алтарю и положила кулек на плоскость камня. – Они кладут жертву на алтарь, – констатировал Паша. – Точно, – прошептал Сомов. – Зря мы сюда приехали… Тем временем жрица, а это было именно она, распеленывала младенца. – Что они с ним сделают? – спросил Мишка. – Юлька? – Нет, ребята, так нельзя, – качала головой девушка. – Это противоестественно… – Почему противоестественно? – вдруг спросил Паша. – Ты забыла, кому они поклоняются? Тавроману! Дьяволу. Так что всё сходится… В эту самую минуту за спиной жрицы появился атлетически сложенный мужчина в набедренной повязке, в бычьей шкуре, с тяжелой мордой быка над головой. Весь его вид и крутые рога говорили сами за себя. Кто это. Откуда пришел. И зачем. Это и был Тавроман. На его груди висел кинжал в ножнах. Теперь стало ясно – этот кинжал священный, жертвенный! – Это все тот же длинноволосый! – бросила Юля. Все было так: по его плечам, выбившись из-под бычьей головы, рассыпались темные волосы. – А жрица – это она? – спросил Мишка. – Та самая? В красном платье? – Нет, та была тоньше – эта на танцовщицу похожа, – сказала Юля, – бедра круче и ноги сильнее. Вот же зверюга! И у нее под львиной головой короткие сивые волосы! Я вижу! Жрица как раз распускала последние пеленки. Тамтамы били и били. Длинноволосый мужчина-бык вытащил из ножен кинжал и взял его в обе руки – приготовился передать жрице… – Не верю, – прошептала Юля. – Ребята, не верю! И тогда руки жрицы распустили и развели последние простыни… – Баран! – воскликнул Мишка. – Ягненок! – вырвалось у Юли. Ребята увидели маленького беленького ягненка, который жалко блеял и перебирал копытцами в воздухе. – Вот их жертва! – с величайшим облегчением выдохнула Юля. – Ягненок! Слава богу!.. – Мне барашка тоже жалко, – заметил Мишка. – И мне, – кивнул Паша. – Но это не человек. Баранов убивают сотнями тысяч и продают на рынке. А мы их едим. – И все-таки есть в этом что-то запретное, преступное, гадкое, – произнесла Юля. – Есть… – Ага, – согласились в унисон Мишка и Паша. Жрица взяла кинжал и, положив руку на барашка, вскинула голову к ночному небу и что-то зашептала. – Что она сейчас говорит? – спросил Сомов. – Ясно что, – ответил Паша. – Она говорит, кому приносит эту жертву. Своему богу Тавроману! Взывает к нему! Выговорившись, жрица занесла кинжал над несчастным животным. Именно в это мгновение, словно предчувствуя свою смерть, барашек жалобно заблеял. Мишка сморщился и отвернулся, Юля закрыла глаза. Только Паша упрямо глядел на ритуальное действо. До встречи с одноклассниками-экстремалами он мог рассчитывать увидеть кошмары только на экране телевизора или компьютерного монитора, но теперь ужасы мира являлись к нему воочию. Взвизг ягненка больно ранил Юлю – она не удержалась и поднесла бинокль к глазам. И сразу увидела на алтаре окровавленное животное, которое билось в судорогах, и жрицу, та обмазывала себя его кровью. Сектанты одобрительно выли – они взывали к рогатому богу. А длинноволосый мужчина-бык поднял руки к ночному небу. Жрица зачерпнула крови, повернулась и обмазала его лицо. Но, оказывается, основное действо только начиналось… Юля предчувствовала, что убийством жертвенного агнца дело не ограничится. Что должно произойти нечто большее! Убийство жертвы – только начало ритуала, у одних надо отнять жизнь, чтобы дать ее другим. А что символизирует начало новой жизни? Во всех языческих ритуалах мира? Совокупление! И мужчина-бык, сорвавшись с места, быстро побежал по рядам сектантов, все еще завывавших, сделал круг, потом еще один, выглядывая того, кто ему был нужен, еще полкруга – и наконец вырвал из толпы женщину в одном купальнике и серебристой маске и потащил ее к алтарю. Он силой подвел ее к жрице и, встав сзади, крепко ухватил за плечи. – Вот она, та, которая была на руинах завода! – воскликнул Мишка. – Да, это она, – согласилась Юля. – Просто модель! – Ага, – сладострастно проглотил слюну Сомов. Это и впрямь была она! Жгучие темные волосы, тонкая сильная фигура. Чувственный силуэт. Перепутать было невозможно! Но сейчас в ее движениях не было четкости – ее несомненно опоили чем-то, и сильно. Но ей и роль определили особенную! – Что они еще придумали? – спросил Мишка. – Сейчас увидишь, Гном. Съемку ведут все? – Да, – кивнул Паша. – Отлично, – усмехнулась девушка, – только смотрите, чтобы руки не дрогнули. – Ой, смотрите, мальчики!.. – Да что будет-то? – потребовал ответа Сомов. – Они же ее не убьют? – спросил Паша. – И не съедят? Ему было жалко красотку без платья! – Нет, – усмехнулась Юля. – Ее они точно не убьют! И не съедят. Разве что откусят…