– Представь себе, – сказал Мишка. – Юленька, это действительно риск, – попытался ее убедить Паша. – И ради чего? – Это же интересно! Не понимаете? Хлюпики! – Да, я хлюпик, – кивнул Мишка Сомов. – А Пашка – маменькин сынок и чудила. – А ты – супергероиня. – Все сказал, Гном? – Все! – Ну и оставайся, а я пойду! – бросила девушка. – Сто метров, плюс лесенка, плюс еще сто пятьдесят метров! Через пять минут я буду на месте! И не хочу бросить все и жалеть потом всю жизнь, что была у того места, которое искала, а потом вот так струсила и ушла. Ясно вам обоим? Можете уходить, если вам так хочется! Я иду вперед! Сказала и, направив луч фонаря вперед, двинулась за ярким светом, смело рассекающим темноту. – Кисель, а если ее связать? – Мы с ней не справимся. – Ха! – бросила Юля уже из темноты впереди. Два луча ударили по ее фигурке. По волосам и спине. Долго крутились по ее ягодицам, обтянутым джинсами. – Вы издеваетесь? – не оборачиваясь, спросила Юля. В этот раз ребята даже не переглянулись – просто поплелись за ней. – А если мы погибнем, Белоснежка? – спросил Мишка. – Погибнем вместе, – совершенно ровно ответила девушка. – Это только и успокаивает. Точно, Кисель? – Первый раз я рад, что мы идем втроем, – честно признался тот. – Что ты тоже рядом, – уточнил он. – Супер! – рассмеялся Мишка. – И я тоже! Они оба тихонько заржали. – Тихо! – окликнула их Юля. – Развеселились! Вас не поймешь, то вы плачете, то смеетесь. Прям как дети! Или больные. А я шаги считаю, кстати! – Мы просто к смерти готовимся, – объяснил их поведение Сомов. Они несомненно шли по дуге. Юля понимала, что «сто шагов» по Каверзневу – понятие образное, но на сто пятом шаге она замерла. – Стойте! – воскликнула Юля. – Арка! И дверь! Ребята врезались в нее сзади. Слева действительно оказался узкий проем, какие были в средневековых крепостях. Такие проемы оставляли узкими, чтобы сильно не дырявить стены, ведь крепостям нужно было держать удары таранов противника. А вот дверь была приоткрыта… – А почему она приоткрыта? – спросил Сомов. – Казимир потому что последний раз забыл ее закрыть, – ответила Юля и потянула дверь на себя. – Или Пашин педагог – этот Каверзнев. Старый пройдоха. Пошли! – Юля ударила лучом фонаря вниз – туда вел узкий винтовой коридорчик и лесенка. – Пошли, говорю! Мы почти у цели! – И двинулась вперед. Холод и сырость по мере того, как они опускались, становились все сильнее и тягостнее. Действительно было ощущение, что они спускаются в огромную могилу. – И почему я иду первой? – Они шли вдоль круглой, сырой и холодной стены. – А не мужчины? – Ты – дама, мы тебе предоставляем право идти впереди, – ответил Мишка. – Вот оно что? Такая лестница приравнивается к лифту, а в лифт мужчина должен заходить первым. – Это почему? – спросил Мишка. – Чтобы проверить, все ли надежно. – Не падает ли лифт? Не убьет ли электричеством? Не захватят ли дверцы и не поедет ли лифт раньше времени? – Ну да. – Дискриминация это, – объяснил Мишка. – Может, и грибной суп мы должны первые пробовать? – Хватит вам, а, – попросил Паша. – Тошно. И страшно. – Голос у него был неровный. – Я ведь с мамой не попрощался… – И я не попрощался, – подхватил Сомов. – Может, вернемся, попрощаемся, а потом… – Нет, – оборвала их Юля. Они как раз выходили в коридор, по которому носился Минотавр. Лучи трех фонарей заметались по коридору. Он был очень знаком! – А я вот что думаю, – продолжал Паша. – А что, если Минотавр – это не Казимир? И Казимир – это не Минотавр? Вот мы шутим… – Не пугай нас, – попросила Юля. – И не путай. Коридор их вновь вел по дуге… – Я не путаю и не пугаю. А вдруг? Они перешли на шепот. – Нет, ты пугаешь и путаешь, – прошипел Мишка. – От одной этой мысли мне плохо! Юлька, а вдруг? Если Кисель прав? – Это он, не бойтесь, – сказала она. – Я девушка – и то не хнычу… – Смотрите, – сказал Мишка, осветив фонарем потолок. – Решетка! – Ребята направили фонари вверх. – Мы оттуда смотрели на него! На Минотавра! – Точно, – сказал Паша. – А он отсюда смотрел на нас. Брр! Муторно даже! Голова кружится. Правда… – Да нет, Кисель, самое то. Последние минуты жизни, – усмехнулся Сомов. Они двигались дальше. – Наслаждайся каждым мгновением. – Заткнитесь оба. – Ты шаги считаешь, камикадзе? – выходя вперед на повороте, спросил Мишка у атаманши. – Считаю… Она едва договорила, когда Мишка выдохнул: – Стойте! Огни! Стойте! Втроем они замерли у стены. По другой стене ползали отсветы огней. А когда они замолчали, то услышали и отдаленные голоса. Отголоски! Это не были голоса мифических животных, нет! Там говорили люди. – Убирайте фонари! – воскликнула Юля. – Светите в пол! Все трое устремили лучи фонарей себе в ноги. – Давайте потихоньку приблизимся, – прошептала Юля. – Чего?! Давайте уйдем! – зашипел Мишка. – Кисель?! – Конечно, уйдем, – откликнулся Паша. – Нет, подслушаем! – сказала Юля. – Это же интересно, парни! Паша обреченно застонал. – Плохо слышно – приблизимся! – потребовала Юля и, сгорая от любопытства, медленно на цыпочках двинулась вперед. Мишка и Паша потянулась за ней. – Только не уроните ничего с перепугу! – предупредила она. – Иначе сама вас убью! – Напугала, – прошептал Мишка. – В этом подземелье каждый первый рад нас убить! – Тсс! – прошипела атаманша. Они приблизились, затаили дыхание, и два голоса – мужской и женский – стали куда яснее. Они неслись по этому коридору эхом. А еще то и дело стучали твердым предметом в стену. (Но стук выходил тонкий! Говоривший, что преграда – истинная твердыня.) – Эту стену и трактором не прошибешь, – говорил мужской голос. – Но ведь кто-то вытащил пятнадцать кирпичей! – отвечала женщина. – Да, нашелся умник. А не твой ли это волосатый дружок-культурист, а?