— Хорошо. Очень хорошо. Но что было потом? Когда ты уже легла в постель? Что произошло? — Он просто появился там. В спальне. — Можешь вспомнить, что тебя разбудило? — Мне кажется, я слышала какой-то звук. Не знаю, что это было. — А время? Ты не заметила, который был час? — Должно быть, около трёх часов ночи, потому что позже, когда он оставил меня на полу, мне оттуда было видно будильник, и он показывал половину четвёртого. При мысли о том, как ужасно испугалась Ивонн, когда проснулась и обнаружила в своей спальне незнакомца, по спине Бритт-Мари пробежала ледяная дрожь. — Отлично, — бодро произнесла она. — Ты умница. Итак, ты проснулась около трёх часов ночи. Что произошло дальше? Ивонн снова закрыла глаза, словно желая отгородиться от жестокой действительности. — Он стоял прямо возле кровати и смотрел на меня. — Как он выглядел? Лицо Ивонн напряглось. — Было ничего не разглядеть. На лице или на голове у него было что-то вроде маски. Может быть, чёрный чулок, я не знаю. И одет он был во всё темное. Я даже не рассмотрела, какого цвета у него волосы. — Отлично, ты запомнила очень многое. Перебинтованной рукой Ивонн смахнула с лица слёзы. — Я запомнила его обувь. Грубые ботинки, рабочие. А в руке у него был нож. Бритт-Мари переглянулась с Рюбэком. В его взгляде читались печаль и гнев. — Можешь описать нож? — Просто нож. — Такой, каким режут хлеб, или нож для мяса? Или такой, каким строгают дерево? — Нож для мяса, — шепнула Ивонн. — Он был похож на нож для мяса. С длинным и острым лезвием. — Хорошо, — подбодрила её в очередной раз Бритт-Мари. — А мужчина? Какого примерно роста он был? — Не знаю. Не высокий и не низкий. — Среднего роста? Ивонн почти незаметно кивнула. — Он что-нибудь говорил? — Нет. Только глядел. А потом схватил меня и сбросил на пол. Взобрался на меня верхом, и стал бить головой об пол. Я решила, что он хочет меня убить, и не могла понять, за что. Я не знаю никого, кто мог бы так сильно меня ненавидеть. Я никому не делала зла. Я… Бритт-Мари накрыла руку Ивонн своей ладонью. — Мы вовсе так не думаем, — сказала она. — Что произошло потом? — Мне кажется, я закричала, и тогда он наступил ногой мне на горло. Должно быть, я отключилась, потому что следующее, что я помню, — ужасная боль в ладони. И стук. И Даниэля, который стоял рядом и плакал. Я так сильно испугалась, что он причинит вред Даниэлю! Про себя я молилась, чтобы он убил меня, лишь бы не трогал сына. У меня болело горло, я даже закричать уже не могла. Я будто полностью онемела. Потом я снова потеряла сознание. Я очнулась, когда кто-то стал стучать в дверь. — Тогда он сбежал? Ивонн кивнула. — Наверное, испугался. Он скрылся в прихожей. У него что-то было в руках — рюкзак или сумка. Я немного выждала, а потом попыталась встать с пола, только… Ивонн осеклась, и на её лице появилось задумчивое выражение. Потом её черты исказила гримаса. — Я догадалась, что он прибил мои руки к полу. Но всё равно не могла ничего понять. Я имею в виду… что за человек на это способен? И зачем это ему? Бритт-Мари встретилась взглядом с Ивонн, но ответа у неё не было. «Да, что же это за человек?» — повторяла она про себя, поглаживая пальцем старое помолвочное колечко Элси, которое носила на цепочке вокруг шеи. Бритт-Мари в очередной раз дала себе зарок, что сделает всё, что будет в её силах, чтобы остановить это чудовище, ради Элси и ради Ивонн. Тем вечером, вернувшись домой, Бритт-Мари обнаружила на своей кухне свекровь. Май деловито нарезала овощи. Эрик на полу возился с кубиками, в квартире пахло моющим средством. На холодильнике висела открытка с Мадейры. Бритт-Мари взглянула на высокие покрытые цветами горы, подножия которых спускались к самому морю, и на бесконечное небо. Они никогда не смогут туда поехать. — Я решила сварить овощной суп, так что тебе не придется сегодня готовить, — пояснила Май, одарив невестку одной из своих дежурных улыбок. — Большое спасибо, не стоило, — ответила Бритт-Мари, испытывая, тем не менее, огромную благодарность. Разговор с Ивонн Биллинг вымотал её, и в одном виске пульсировала боль. Бритт-Мари прикинула, стоит ли комментировать ссору, свидетельницей которой утром стала Май, но пришла к выводу, что у неё на это просто нет сил. — Тебе нужно поесть, — пробормотала Май, высыпая в кипящий бульон нарезанные кубиками брюкву и пастернак. — Знаешь что? — неожиданно сказала Бритт-Мари. — Я очень рада, что ты нам помогаешь. Особенно сегодня, потому что на работе у меня выдался ужасный день. Май посмотрела на неё долгим взглядом, но ничего не сказала. Вместо этого она взяла лук-порей, сделала надрез вдоль стебля и ополоснула его под краном. Потом водрузила его на разделочную доску и принялась рубить. — На Лонггатан вчера была обнаружена женщина, распятая на полу, — продолжила Бритт-Мари свой рассказ. Глаза Май расширились, рот приоткрылся. — Совсем как…? — Да. Совсем как было у Элси. — О времена! Он что, вернулся, этот Болотный Убийца? Бритт-Мари взвешивала, стоит ли делиться подробностями со свекровью, но сочла, что та не представляет угрозы. К тому же, Бритт-Мари хотела сделать над собой усилие и выстроить хоть какие-то взаимоотношения с матерью Бьёрна. — Я подумала о том же. Но мой шеф, Фагерберг, поднял архивы и выяснил, что тот — убийца из сороковых — попался и сел за решётку. — Таких совпадений не бывает. У меня есть свояк, который в те годы служил в полиции. Я с ним свяжусь. — Я ничего не говорила Бьёрну, — помедлив, призналась Бритт-Мари. — Он стал бы переживать из-за меня. Внимательно глядя на невестку, Май протянула руку за очередной морковкой. — Наверное, он был бы прав, — сказала она, и принялась отточенными движениями чистить корнеплод. Бритт-Мари выдавила из себя улыбку. — Я сама могу о себе позаботиться. — Я в этом не сомневаюсь, — сухо отозвалась Май, вытирая руку о фартук. — Только подходящая ли это работа для молодой матери? — глухим голосом продолжала она, не отрывая взгляда от моркови. Мышцы её жилистых рук ритмично сокращались под кожей, пока она резала и рубила. Наконец на разделочной доске выросла целая гора оранжевых кругляшей. — Я люблю свою работу. И нам нужны деньги. Бритт-Мари протянула руку, чтобы дотронуться до Май, но что-то в последний момент её остановило. Она так и осталась стоять, глядя на худую спину свекрови. — Май, — наконец заговорила она. — Я знаю, что ты решила бросить работу, когда Бьёрн был малышом, и могу это понять, но сейчас всё иначе. Май вдруг остановилась и уперлась взглядом в сливное отверстие раковины. Бритт-Мари было ясно, что она, возможно, слишком близко подобралась к самой чувствительной теме. Это в семьё Бьёрна не обсуждалось никогда. «Ужасное лето». — Решила бросить работу, вот как ты думаешь? — спросила Май. — Я думала, что… — У меня не было выбора, девочка моя. Неужели тебе кажется, что мне не хотелось бы иметь работу, куда можно уходить по утрам, а возвращаясь, видеть прибранный дом? Еду, уже стоящую на столе к моему приходу? Кому не захотелось бы пожить так, как живут мужчины? И возможно, мне бы это удалось, если бы не родился Бьёрн и не умер Рагнар, и если бы всё не полетело к чертям собачьим тем ужасным летом. Она умолкла. — Прости меня. Я не хотела… Май промолчала, но Бритт-Мари видела, что она изо всех сил сжала нож в кулаке. Костяшки побелели, рука немного дрожала. В следующий миг распахнулась входная дверь и раздались шаги. В дверях кухни возникла физиономия Бьёрна. — Привет!