Бритт-Мари сделала глоток кофе, который смолол, сварил и принес ей в постель Бьёрн. Он рано встал и успел не только приготовить завтрак, но и сдвинуть с места старую тяжелую ванну — Бьёрн собирался прочистить слив. Бьёрн был силён, и у него всё замечательно получалось, когда он того хотел. Бритт-Мари размышляла, стоит ли поделиться с мужем подробностями о ходе расследования, но решила этого не делать. Она была убеждена, что Бьёрн умеет держать язык за зубами, даже когда пьян, но не хотела вновь выслушивать его уговоры о переводе на другое место службы. Ещё Бритт-Мари не хотела, чтобы Бьёрн переживал за неё. А именно это он и делал: без всякой нужды за неё волновался, словно Бритт-Мари была не высокой сильной женщиной со средним полицейским образованием, а какой-нибудь хрупкой престарелой дамочкой. Однако, к удивлению Бритт-Мари, Бьёрн сам завёл разговор на эту тему. — Мама рассказала, что человек, которого в сороковые годы объявили Болотным Убийцей, был невиновен, — сказал Бьёрн, осторожно гладя её по животу кончиками пальцев. Бритт-Мари прикрыла глаза, наслаждаясь осенним солнцем, которое ласково согревало её обнажённую кожу. — Возможно, что и так, — отозвалась она. — К чему бы ей выдумывать? — То, что пишут в газетах, совсем не обязательно должно быть правдой. — Мать сказала, что это Болотный Убийца вернулся, — продолжал Бьёрн, не обращая внимания на комментарий жены. Бритт-Мари молчала. В тишине раздался щелчок зажигалки, а потом, когда Бьёрн затянулся, — еле слышное шипение тлеющей сигареты. — А она не из паникёров, — сказал Бьёрн. — Не из пугливых. Но Бритт-Мари, вспоминая жёсткие седые локоны свекрови, её худые, но сильные руки и взгляд, твёрдый как кремень, подумала, что даже Май могла чего-то испугаться. Бритт-Мари не стала ничего говорить — ей не хотелось разрушать хрупкое очарование этого мгновения. Бьёрн был преисполнен любви, ласково пригревало солнце, а кофе был в меру крепок и горяч. К тому же, Бритт-Мари внезапно вспомнила, как ей нравилось, когда Бьёрну на лицо спадала прядь длинных волос. Какой мягкой могла быть его загорелая кожа, и как сильно она тосковала по этому щекотанию у себя в животе, которое начиналось, когда он был так близко. Бритт-Мари подумала, что в скором времени у Эрика могли бы появиться братик или сестрёнка. Она так и не пошла смотреть на дома возле Берлинпаркен. Все выходные Бритт-Мари посвятила Бьёрну с Эриком: они выдували мыльные пузыри в парке, готовили еду и ходили за покупками. А Бьёрн долго гулял с коляской. Когда воскресным вечером Бритт-Мари занялась готовкой, раздался телефонный звонок. Это была Анита. Бритт-Мари уже не могла вспомнить, когда в последний раз разговаривала с подругой, и немного смутилась, услышав хорошо знакомый голос. У неё было столько работы и других забот, что Бритт-Мари позабыла об общении с друзьями. Однако Анита совсем не была обижена. Наоборот, она без умолку болтала о писательском конкурсе, который выиграла, и рассказала, как один издатель пригласил её на встречу, чтобы обсудить условия контракта. — В ресторан «KB». Угостил вином. И кажется, он был очень впечатлен моим талантом! — Я так рада за тебя! — искренне воскликнула Бритт-Мари. — Только представь себе, у меня выйдет роман! — продолжала Анита. — Настоящая книга. И на ней будет моё имя. — Да, — согласилась Бритт-Мари, думая о собственном начисто переписанном рассказе об Элси, который пылился в банке из-под печенья вместе с блокнотом и пустым бумажником. У Бритт-Мари не было писательских амбиций, у неё вообще их было немного, но историю Элси она хотела сохранить. — Что с тобой? — спросила Анита. — У тебя такой голос… не знаю. Ты чем-то расстроена? Бритт-Мари подтянула к себе один из кухонных стульев и присела. Бросила взгляд на открытку с Мадейры. И хоть она вовсе не собиралась ничем таким делиться, вышло так, что Бритт-Мари рассказала подруге всё: и про Болотного Убийцу, и про Фагерберга. Даже про то, что Бьёрн потерял работу, играл в тотализатор и целыми днями пил пиво. Единственное, о чём умолчала Бритт-Мари, — наличие привлекательного коллеги родом из Даларны, прямо на колени к которому она по воле случая недавно приземлилась. И ещё о том, что это происшествие не показалось ей таким уж невозможным и неприемлемым. — Боже мой, — пробормотала Анита. — Бедняжка. Должно быть, это всё… Она замялась на мгновение, но потом закончила фразу: — Так утомительно. Бритт-Мари ничего не ответила. Но сочувствие Аниты разливалось у неё в груди теплой волной, словно она только что глотнула горячего чаю. — Хорошо, что сейчас Бьёрн смог взять себя в руки, — добавила Анита. — Это самое главное. — Да, — согласилась Бритт-Мари, обводя взглядом чисто прибранную кухню, где в духовке томилась рыбная запеканка. — Может быть, если это снова случится, тебе стоит взять отпуск на недельку, и уехать, чтобы всё хорошенько взвесить? Иногда нужно побыть на расстоянии друг от друга, чтобы трезво оценить ситуацию. Поезжай в Хёганэс. Или ко мне, ты всегда желанная гостья. Бруно будет очень рад. Бритт-Мари представила себе огромного кобеля овчарки, который частенько пристраивался к её ногам. Для неё оставалось загадкой, как Анита умещалась вместе с ним в своей крохотной однушке в Ваксхольме. — Я подумаю об этом. — А ещё мне кажется, что тебе пора завязывать с этой работой. Твой шеф какой-то умственно отсталый. Что за козёл? Что он вообще о себе думает, а? Тебе стоило бы заявить на него. — Кому? Анита не нашла, что ответить. — Так или иначе, — заключила Бритт-Мари, — я не могу уйти. Во всяком случае, не сейчас. Нужно подождать, пока Бьёрн найдет новую работу. Нам нужно на что-то жить. — Но подумай об опасности! Этот Болотный Убийца… Тебя не удивляет, что он появился именно в Эстертуне, где живёшь ты? Я имею в виду, случайность ли это? Сначала он убил твою маму, а теперь… В трубке повисла тишина. — Если это тот же человек, — сказала Бритт-Мари. — Элси ведь погибла тридцать лет назад. Скорей всего, это действительно случайное совпадение. Анита ответила не сразу, а когда она заговорила, в её голосе зазвучала тревога: — Пообещай, что уволишься оттуда. Бритт-Мари засмеялась. — Так мило с твоей стороны, что ты за меня переживаешь. — Конечно, переживаю! Открылась входная дверь, и из прихожей донеслись голоса Бьёрна и Эрика. — Мне нужно заканчивать. Давай я перезвоню тебе на следующей неделе. Рано утром в понедельник Бритт-Мари разбудил стук дождя по жестяному отливу за окном. Вдалеке глухо звучали раскаты грома, а небо за окном окрасилось в зловещий серо-пурпурный цвет, точь-в-точь как свежий кровоподтёк на коже. Когда Бритт-Мари повернулась на бок, чтобы прижаться к Бьёрну, то обнаружила, что его половина пуста. Сначала она ничего не поняла, потом медленно встала с постели, накинула халат, висевший на спинке стула, и на непослушных после сна ногах вышла в гостиную. Снова грянул гром, на этот раз ближе. Бьёрн лежал на диване лицом вниз. Одна рука свесилась вниз, упираясь кулаком в пол. На журнальном столике выстроилась шеренга пивных банок. Бритт-Мари даже не сразу смогла сосчитать, сколько их там было. Пять? Шесть? Это в принципе было не важно — с неё было бы достаточно и одной жестянки. Внутри у Бритт-Мари что-то перевернулось. Он ведь обещал. Но обещания Бьёрна — совсем как мыльные пузыри, которые они с Эриком вчера пускали в парке: большие, красивые, но пустые внутри. Она наклонилась, чтобы собрать банки, и уже взяла одну из них в руки, когда её взгляд наткнулся на что-то другое. Рядом с жестянками лежали лист бумаги и ручка. Листок был весь в каких-то записях и цифрах. Бритт-Мари подошла ближе. Это оказалась диаграмма. Все прямые были начерчены словно по линейке, а по левому краю от руки были аккуратно написаны слова: Дерзкий Орёл, Линдо, Холм Славы… А над самой диаграммой – количество побед, расстояние, след… «Значит, статистику в тотализаторе ты вести успеваешь, — подумала Бритт-Мари. — Не пропускаешь ни единой циферки, ни единой запятой. Только вот работу никак найти не можешь». Бритт-Мари смахнула жестянки на пол. Они с грохотом покатились по полу, и Бьёрн захрапел. Она могла бы растолкать его, дать ему взбучку и потребовать объяснений, но на это у Бритт-Мари уже не хватило сил. Она была по горло сыта и гневом, и смирением. Бритт-Мари собралась и ушла, оставив их спящими. Будет более чем справедливо, решила она, если Бьёрн накормит и оденет Эрика к приходу Май. А если он этого не сделает — пусть это будет на его совести, и стыдно будет ему. А Бритт-Мари больше так не могла. По пути на работу Бритт-Мари замешкалась у Берлинпаркен. Ливень превратился в моросящий дождик, и среди тёмных туч появились промежутки бледно-голубого неба.