Манфред демонстративно вздохнул. — Как бы там ни было, — продолжил он, — гиоидная кость тоже сломана. — По-шведски, если можно. — Подъязычная кость, что указывает… — На то… — начала было Малин, но быстро опомнилась. — На то, что Бритт-Мари могла быть задушена, верно, — продолжал Манфред. — Но подъязычная кость довольно хрупка. Она могла сломаться и самостоятельно. Так что это ничего не доказывает. Но вне зависимости от судьбы этой кости, есть твёрдые доказательства того, что смерть Бритт-Мари наступила вследствие нанесения ей несовместимых с жизнью увечий. Она не просто свалилась в этот котлован, ударилась головой да так и осталась там лежать. Кто-то убил её. И этот кто-то закопал тело в толще щебня, который засыпали в котлован перед заливкой бетонной подушки. Малин глядела на освещённые утренним солнцем поля, тянувшиеся по сторонам дороги до самого горизонта. Этот холмистый зелёный пейзаж снова заставил Малин мысленно вернуться в Ормберг, и всё её существо затопила жгучая тоска. — А сейчас станет по-настоящему интересно, — заявил Манфред. — Потому что последняя запись в ежедневнике Бритт-Мари, очевидно, о женщине, которая позвонила и сообщила ей, что заметила подозрительного человека в Берлинпаркен. Та женщина позже показала, что Бритт-Мари обещала ей зайти тем же вечером, если успеет. Мы не можем быть уверены, потому что уже не сможем раздобыть сведения о телефонных переговорах, но это вполне могло произойти именно в день убийства Бритт-Мари. — Она нашла его, — произнесла Малин, кивая. — Она точно была одержима этим делом, и в конце концов нашла его. И заплатила за это собственной жизнью. Наверное, лучше будет, если я позвоню её сыну и проинформирую его. Мне кажется, нам и с ним тоже нужно встретиться. Когда Малин с Манфредом вернулись из Эстертуны, Лодде сидел, склонившись, за своим столом, а в руках у него были маникюрные ножницы. Малин не сразу сообразила, что он подстригал ногти на ногах, и волна дурноты немедленно подступила к её горлу. — Здорово, — протянул он, тайком запихивая ножницы в ящик стола. — Привет, — ответила Малин, не в силах оторвать взгляда от обрезков ногтей в форме полумесяца, которые остались лежать на полу. Она чуть было не поинтересовалась, не станет ли Лодде возражать, если она сменит тампон у него в кабинете, ибо в вопросах отправления личной гигиены Лодде, очевидно, придерживался широких взглядов. Малин никак не могла его раскусить. С одной стороны, Лодде был отвратителен. Но, в то же время, он умело включал шарм, когда ему это было нужно. В эпоху своего великодержавия он слыл настоящим казановой, да Малин и собственными глазами видела, как Лодде до такой степени кружил головы свидетельницам, что те теряли дар речи. Ходили слухи, что у Лодде была кратковременная связь с женщиной, с которой он познакомился прошлым летом в ходе расследования убийства молодых людей в Стувшере. Но это, конечно, могло оказаться очередной уткой, как и многие другие вещи, о которых болтают люди. Малин ещё раз взглянула на обрезки ногтей, и для себя решила, что все эти слухи — полная чушь. В следующее мгновение за её спиной возник Манфред. — Готов? — спросил он. — Идем, — отозвался Лодде, искоса взглянув на свои пальцы, торчавшие из сандалий. Потом он встал, прихватил со стола папку с бумагами и вышел в коридор. Будил Грен приняла их в служебном кабинете, окнами обращённом к парку. Вечернее солнце широкими мазками золотило стену напротив рабочего стола. За окном лёгкий ветерок шуршал в кронах деревьев. Будил шёл шестой десяток, и свои блестящие чёрные волосы она предпочитала оформлять в сдержанную стрижку «паж». На лице Будил отсутствовала косметика, отчего оно выглядело практически девичьим, взгляд её был мягким, но Малин сознавала, что впечатление обманчиво. — Садитесь, — коротко бросила она, кивнув на стулья напротив своего стола. Они послушно уселись. — Я всё прочла, — произнесла она, водружая на переносицу очки, а затем потянулась за стопкой бумаг и своим блокнотом. — Это какая-то дьявольщина, — заговорил Лодде. — Зимой 1944 года на Норра Смедьегатан в Кларе была обнаружена изнасилованная и убитая женщина. Преступник… — Я всё прочла, — повторила Будил, громко стукнув ручкой по столу. Потом она опустила подбородок и стала разглядывать их сквозь стёкла своих очков. — Расскажите об обнаруженных в Эстертуне останках, — велела она. Лодде кивнул и закинул одну ногу, облачённую в синтетическую штанину, на другую. — Останки опознаны как принадлежащие Бритт-Мари Удин. Дочери той самой полицейской сестры, которая обнаружила в Кларе первую жертву Болотного Убийцы. Судебный эксперт констатировал, что её смерть наступила в результате нанесения тяжких повреждений в области головы, а также, возможно, удушения. После этого её тело было спрятано на строительной площадке. — И вы видите во всём этом взаимосвязь? — Да, — подтвердил Манфред. — Только не понимаем, в чём она заключается. — В противном случае мы с вами здесь не сидели бы, — сухо ответила она. — Что у нас с техническими уликами? Манфред откашлялся. — С сороковых годов — ничего. То, что было обнаружено в семидесятых — уничтожено, что весьма удручает, так как в тот период следствием были изъяты образцы крови и спермы. Однако образцы крови были проанализированы, и выяснилось, что группа крови преступника — третья положительная. — А в восьмидесятых? — Обнаружили волокна ткани. Ничего выдающегося. В основном — шерсть, если я правильно помню. Однако зима была в самом разгаре, так что на каждом первом в то время мог быть шерстяной свитер. К сожалению, на отмычке с последнего места преступления также не обнаружили никаких следов. Малин принялась размышлять об инструменте, которым пользуются медвежатники, чтобы помочь тем людям, кто случайно захлопнул дверь и оказался снаружи своего жилища. К сожалению, у этого инструмента была ещё и иная сфера применения. — Почему же он оставил инструмент в квартире? — удивилась Будил, выгнув бровь дугой. — Туда подоспела Ханне Лагерлинд-Шён, постучала в дверь и вошла. Убийца бежал через окно. Вероятно, у него просто не хватило времени забрать отмычку. — Наверняка так оно и было, — согласилась Будил. — Ещё что-то есть? — В восемьдесят шестом под ногтями Линды Буман были обнаружены частицы крови. Бровь Будил взлетела вверх. — Так у нас есть кровь? — Да. Но тогда ещё не делали анализ ДНК, и всё, что смогли определить, — это группу крови. Третья положительная, как и в семьдесят четвёртом. А десять лет назад по поручению группы расследования нераскрытых преступлений материал из восьмидесятых был подвергнут новому анализу, но выделить ДНК-профиль не удалось. — Но технологии не стоят на месте, — сказала Будил. — Конечно нет, — согласно кивнул Манфред. — Мы попросили криминалистов ещё раз взглянуть на образец. Они считают, перспективы есть. — Отлично, — резюмировала Будил. — Какие имеются предложения? — Мы собираемся переговорить со следователями, которые вели дело в восьмидесятых, — отозвался Манфред. — Сосредоточьтесь на убийствах, которые были совершены тогда, — велела Будил. — Я считаю нецелесообразным тратить время на преступления с истёкшим сроком давности, даже если их совершил один и тот же человек. — Разумеется, — заверил Манфред. — Мы уже обсудили это с прокурором. На коленях Малин завибрировал телефон, и она покосилась на дисплей. Андреас. Она тут же вообразила, что с Отто что-то случилось. Малин вспомнила опрокинутый телевизор и здоровую шишку, которая до сих пор украшала гладкий детский лобик. — Прошу прощения, — сказала она. — Ответь, — бросила Будил, протягивая руку за стаканом воды. Малин не имела ни малейшего желания разговаривать с Андреасом в присутствии Будил, но игнорировать её любезное разрешение она тоже не могла. Она не осмелилась бы его проигнорировать. А потому Малин взяла трубку, поднесла к уху и отвернула голову в сторону. — Мы тебе не помешаем? — сухо спросила Будил в тот же миг, когда Малин ответила на вызов. Малин сразу поняла, что совершила ошибку. — Да? — шепнула она. — Отто заболел, — сказал Андреас. — Заболел? — У него жар. Тридцать девять градусов. Что мне делать? — Ты давал ему Альведон? — Нет. Хорошо, сейчас дам. И ещё кое-что, не забудь, у меня сегодня вечером матч. — Прости, я сейчас на совещании с… — Матч в Уппсале, так что ты должна быть дома не позже… — Мне нужно заканчивать. Я перезвоню. — Но… Малин сбросила вызов и повернулась обратно к Будил. Её гладкое лицо было словно высечено из камня и не выражало никаких эмоций, но ручка выбивала по столу нетерпеливую дробь. — Мне казалось, твой муж сейчас в декретном отпуске, — проговорила Будил.