Я отошёл немного в сторонку, уже вполне понимая, что она собирается с ним делать. На свет появился уже знакомый «аксессуар», после чего последовал укол «плюмбой». Потом мы молча ждали минут пять, а затем Кэтрин начала энергично отвешивать пленному полновесные оплеухи. Он открыл мутные глаза и предельно безразлично посмотрел на нас. Человеком в гордом смысле этого слова он, судя по всему, больше не был, но при обычном допросе (даже если ему стрелять в коленки или ломать пальцы на руках) он вполне мог начать быковать и запираться, не называя ничего, кроме имени, звания и личного номера. Зато теперь он точно запоёт как соловей – тормозов-то в его башке больше нет… Дальше у меня снова возникло смутно-дурацкое ощущение чего-то неправильного, которое я по-прежнему не мог объяснить (видимо, неизбежное следствие применения специфического оборудования) – вроде бы мы, все трое, говорили на разных языках, но при этом почему-то понимали друг друга. – Сама будешь спрашивать или мне? – спросил я. – Задавайте вопросы вы. Теперь это без разницы. – Ты кто такой, чудило? – спросил я, наклоняясь к белобрысому. – Капрал Дэннис Хармфул, – представился замечательный кнабе, напрочь лишённым эмоций голосом телефонного робота. – Личный номер 0666113. Корпус морской пехоты США. Радиотелеграфист. – И что у вас за часть, товарищ радиотелеграфист? – продолжал я, смутно припоминая, что на личном жетоне американского военнослужащего в те времена (да и сейчас вроде тоже) кроме имени, фамилии, звания и личного номера должны быть выбиты ещё и вероисповедание (либо его отсутствие, например «Catholic» «Evangelical», «Marmont», или, наоборот, «Ateist» – чтобы знать, как правильно закопать, ежели что), а также размер противогаза – какой-нибудь L, M или XL. – Временная боевая группа из состава 2-й дивизии морской пехоты США. Состоит из отдельных подразделений 1-го танкового батальона и 2-го полка морской пехоты и 2-го разведывательного батальона морской пехоты… Что-то далековато от ближайшего моря нынче заехали эти штатовские морпехи… Хотя это же, как-никак, «силы быстрого реагирования», их традиционно в любую жопу мира посылали и посылают, чтобы убить кого скажут или переворот устроить – чего же тут удивительного? А в остальном у них уже, похоже, сложилась примерно та же ситуация, что и у противника. Только у нас подобное называли «сводный отряд», а у них – «временная боевая группа». Названия разные, но суть примерно одна и та же… – Ты сам откуда? Из 2-го разведбата? – продолжил я. – Да. Рота «Чарли». Командир лейтенант Перницис. – И откуда вы все сюда свалились? – Восемь дней назад прибыли на транспортных судах в Гавр. Во Францию переброшены из Кэмп-Лейвен, штат Северная Каролина. – Зачем? – В связи с обострением международной обстановки. Полную боевую готовность объявили после того, как русские привезли на Кубу свои ракеты. Как нам сначала говорили, что мы прибыли на усиление… – Ну а конкретно здесь вы как оказались и зачем? – С момента, когда всё это началось, нас несколько раз перебрасывали с места на место. Реймс, Нанси, потом сюда. Накануне был получен приказ… – Приказ захватить аэропорт Энсхейм или же уничтожить его? – любезно договорил я за него. – Захватить… – С какой целью? – До рядового и сержантского состава довели только одно – нам сказали, что приказано захватить в целости и сохранности взлётные полосы, запасы горючего и все наличные исправные самолёты… – Для чего именно захватить? – Боюсь, что точно этого не знают даже сами наши офицеры. Рассказывали о том, что была запланирована масштабная эвакуация каких-то важных персон. И действительно, после начала войны нам пришлось охранять и кормить каких-то шикарно одетых штатских, которые съехались к нам непонятно откуда на дорогих авто и разместились в палатках. Наши ребята потом говорили, что это дипломатический персонал с семьями, свезённый из наших посольств во Франции, Бельгии и Нидерландах, плюс разные, по каким-то причинам застрявшие здесь, важные персоны, а также высокие чины из штаб-квартиры НАТО… – А какого хрена дипломаты из стран Бенилюкса заехали аж сюда? Не проще было отступать в сторону канала, а оттуда прямиком в Англию? – Кто-то из офицеров говорил, что вроде бы первую группу подобных важных персон действительно отправили именно по такому маршруту, но русские сбросили на Дувр и ещё несколько английских прибрежных городов атомные бомбы. Никто из них не уцелел, и более решили не рисковать… – Тогда что это за эвакуация такая, куда? Вы же двигаетесь прямиком навстречу наступающему с востока противнику! – Сам не понимаю, да никто не понимает… Мы охраняли всех этих важных шишек. Информации о том, что происходит вокруг, вообще никакой, связь работает с перебоями. Сначала этих важных персон собрали в нашем полевом лагере и вроде бы собирались отправить в Париж, а уже оттуда вывозить дальше самолётами, но пока мы сворачивали лагерь, Париж накрылся. Потом поступил новый приказ – сопровождать их до нашей военной авиабазы в Реймсе, но на неё тоже сбросили атомную бомбу, когда мы были примерно на полпути туда. Начались проблемы, поскольку, после того как наши базы во Франции были подвергнуты атомным бомбардировкам, французы категорически отказались предоставлять нам топливо и транспорт. Когда мы попробовали реквизировать горючее силой, нас несколько раз обстреливали французские армейские части, жандармы и даже какие-то гражданские. Из-за этого у нас погибли двенадцать человек. Последний полученный нашим командованием приказ предписывал доставить эвакуируемых на ближайший, не пострадавший от бомбёжек и обстрелов и ещё не занятый русскими аэродром. Потом поступила уточняющая информация, что на роль такового годится только Энсхейм возле Саарбрюкена, от которого до нас было около сотни миль, если по прямой. Боеприпасов мало, горючего в обрез, а все встречные бензоколонки уже были или подожжены, или разграблены. Поэтому по пути пришлось бросить весь гражданский транспорт, а также часть вспомогательных машин и боевой техники. А когда накануне мы были уже милях в двадцати от Саарбрюкена, там неожиданно обнаружили какие-то передовые части коммунистов и применили против них что-то химическое… – Чтобы драгоценные самолётики не повредить? – ехидно уточнил я, смутно понимая, что Энсхейм в качестве крайней точки текущего маршрута им, скорее всего, назначили только потому, что там застряло несколько военно-транспортных самолётов ВВС США, и в вышестоящих штабах про это ещё смогли вспомнить… – Возможно. Точно не знаю. – Хорошо, а что же вы? – Нам приказали надеть индивидуальные средства защиты и ждать. Мы ждали до утра, но больше никаких команд не поступило, возможно, из-за проблем со связью. Тогда командир нашей Временной боевой группы господин подполковник Хайдебоунз решил действовать самостоятельно. Поскольку в танках и машинах осталось менее одной заправки горючего, часть имеющихся сил 1-го танкового батальона и нашего 2-го разведывательного батальона морской пехоты были отправлены вперёд, на разведку. Задача была – пройти через город до аэропорта и доложить текущую обстановку. Командование больше всего интересует наличие или отсутствие здесь русских, а также целостность мостов через реку и, разумеется, всё, что происходит в аэропорту. Если всё будет нормально, туда выдвинутся главные силы Временной боевой группы, непосредственно сопровождающие подлежащих эвакуации важных персон. Далее наша задача – прикрывать аэропорт и продолжать осуществлять те же функции, то есть охранения и сопровождения… – Охранения и сопровождения чего и эвакуацию куда? Разве сейчас хоть где-то вообще остались безопасные места? – Наши офицеры что-то говорили про «южный маршрут» до Испании или Португалии, а потом вроде бы ещё дальше. Там русские ещё практически не бомбили… Ага. Интересная коллизия. Но, в общем, ожидаемо. Штатовских морпехов слишком часто использовали во время эвакуации разных VIPов и просто американских граждан. А тут всё предельно усложнилось, поскольку сами широкомасштабные боевые действия (здесь всё-таки стоит отдать должное нашим, уже мёртвым, «мишеням») начались совершенно неожиданно и развивалось всё значительно быстрее, чем про это думали до войны. То есть американцы свой персонал из структур НАТО и дипломатов с семьями (а за компанию с ними каких-нибудь миллионеров и кинозвёзд с Лазурного Берега) из окрестных столиц всё-таки успели выдернуть. Потом, видимо, в соответствии с какими-то довоенными планами, свезли их в одно охраняемое место, а вот дальше у них явно начались сбои и траблы. Вместо чётко спланированной операции получилось чёрт-те что, и этих морпехов заставили импровизировать и использовать то, что под рукой, то есть то, что традиционно плохо лежит, причём в местах, где их ещё с прошлой войны не особо-то и любят. С горючим и транспортом у них уже проблемы, тем более что за сорок восемь часов (при этом часов десять все они пробыли в противогазах, а значит, близки к сумасшествию) их заставили, не спамши, не жрамши и не срамши, проделать марш в пять сотен километров (это если действительно считать от Гавра до Саарбрюкена по прямой). И при всём при этом сама подобная эвакуация, скорее всего, уже вообще не актуальна, поскольку бежать-то точно некуда – если наши сумели запустить хоть часть ракет с Кубы, в Штатах сейчас полный аллес капут, и тем, кто ещё жив, явно нет никакого дела до каких-то там (кстати, допустивших всё это, а значит, – прямых виновников начавшейся бойни) дипломатов, а тем более до застрявших в Европах курортников с толстыми чековыми книжками (если только у них не было какого-то хитрого плана укрыться где-нибудь в Африке или Южной Америке). Но, самое печальное, что они-то обо всём этом не знают… – Что значит «южный маршрут»? Допустим, самолёты и горючее вы захватите, но кто эти самолёты поведёт? Здесь же умерли все, включая собак и кошек! Или вы с самого начала везёте с собой лётные экипажи? – Никак нет. Заняв аэропорт, наш командир должен доложить об этом по радио. После чего в аэропорт должны прислать лётчиков… – Прислать?! Каким это образом?! – По воздуху… Ёбт… Нет, они все или точно конкретно звезданулись или по привычке работают по какой-то старой, ещё довоенной инструкции. Допустим, эти исполнительные ребята захватывают аэропорт с горючим и самолётами, а что потом? Правильно – суп с котом, как гласит наша народная поговорка. На хрен нужны самолёты, если для них нету лётчиков? Этот их долбанутый на всю голову подполковник Хайдебоунз реально думает, что в уже явно погибших штабах кто-то примет его радиодонесение, отдаст соответствующие распоряжения и действительно пришлёт сюда самолётом какие-то лётные экипажи? Такие, как он, реально думают, что где-то есть некое специальное место, где, ни хрена не делая, сидят и ждут дальнейших приказов какие-то до сих пор нигде не задействованные и потому ещё живые лётчики и штурманы? Для перевозки которых вдобавок остались исправные самолёты и горючее? А ничего, что на этом фоне у бравого подполковника морской пехоты со вчерашнего вечера, судя по всему, нет никакой связи вообще ни с кем, и сейчас он, не особо талантливо, импровизирует на свой страх и риск! Мля, он что, не понимает, что это всё, финиш? На что они все тут вообще надеются?! На магический «голубой вертолёт» или самолёт, который прилетит и увезёт их всех к бениной матери, подальше от войны и всех связанных с ней проблем и треволнений? Ну да, людям, вне зависимости от национальности и вероисповедания, всегда свойственно верить в лучшее… Спрашивается – и что теперь с ними делать? Попробовать как-то убедить их по-хорошему просто бросить всё и валить куда-нибудь подальше, пока бензин в машинах есть? Так они же не поверят ни по-хорошему, ни по-плохому, никак, тем более что и времени на подобные разговоры нет. А в аэропорту уже засели мои соотечественники, имеющие свой, очень похожий приказ. И чем всё это кончится? Правильно, как и всякие нормальные (или считающие себя таковыми) люди, да ещё и находящиеся на военной службе, они тупо поубивают друг друга неизвестно во имя чего, выполняя приказы, ни один из которых более не актуален. А вот потом, когда они расстреляют последние патроны и кто-то таки уцелеет… Хотя не будет у них никакого «потом». Разумеется, кроме ядерной зимы, которая точно всех «помирит», и остального, прилагающегося к ней «набора сопутствующих ништяков»… Спрашивается – и что в этом крутом замесе, где полягут (да, собственно, считай что уже полегли) и правые и виноватые, делать нам? Раз уж мы не смогли спасти мир (хотя нас на такие цели никто не ориентировал, наша задача была куда более локальной, и тут нам не в чем себя обвинить), то теперь точно не стоит предпринимать какие-то усилия, пытаясь спасти его отдельные, мелкие и малозначительные ошмётки. Лучше попросту не мешать им изничтожать друг друга, разве что подправив их действия таким образом, чтобы аэропорт вместе с находящимися в нём самолётами всё-таки не снесли сразу и напрочь, поскольку для нас сейчас главное – дождаться, пока всё затихнет, и улететь отсюда, чтобы относительно спокойно добраться до какого-нибудь из нужных нам порталов. А остальное пусть, так и быть, летит к хренам собачьим, тем более что данный процесс уже идёт на всю катушку… – А почему так безалаберно себя ведёте, разведчики? – спросил я пленного. – Нам никто не сказал, что газ больше не действует. Пока что мы не встретили ни одного живого, ни в городе, ни на его окраинах. Думали, что их действительно вообще нет. А тут эта машина… – Ну, как видишь, всё-таки есть. Где ваши главные силы? – В город вошли только подразделения рот «Браво» и «Чарли» нашего батальона. Главные силы застряли юго-западнее Саарбрюкена. – Почему? – На дальних подступах непроходимые пробки на дорогах. Для освобождения проезда брошенные машины приходится давить танками. Ещё до применения газа тысячи людей побежали во Францию. Все приграничные дороги забиты наглухо. А в городе и вокруг него тоже полно бесхозного транспорта, загромождающего проезд… – И сколько народу в ваших главных силах? – Около четырёх сотен. Эвакуируемых примерно столько же, считая женщин и детей… Нет, их подполковник точно идиот. Конечно, теоретически триста гражданских можно распихать в один или два крупных пассажирских самолёта вроде «Боинга-707» и «Констеллешна», но где их взять? Вопрос: а представляет ли он себе, сколько рейсов потребуется для того, чтобы вывезти VIPов и весь его личный состав обычными военно-транспортными бортами вроде С-130 или С-119? Скорее всего – нет. – И сколько в вашей пресловутой Временной боевой группе танков и бронемашин? – Около сорока единиц. Два десятка танков и столько же бронетранспортёров и самоходных артиллерийских установок. – Каких типов? – Танки – М41, М48, самоходные орудия М50 и три каких-то новых танка, я таких раньше никогда не видел… – Точнее? – Выглядят как удлинённые М48, только с очень большими башнями и длинными пушками… Ага, значит, это считавшиеся у них тогда тяжёлыми, но отнюдь не новые М103. Кроме них, у американцев тогда «новыми» могли быть разве что ранние М60, но у них больших башен и длинных 120-мм пушек точно не было. Что сказать – М103 танк серьёзный, хоть и удручающе-дефективный по конструктивно-механической части. Хотя в городском бою толку от него не больше, чем от любого другого. Ну а М50 – это «Онтос», мелкая пофигень на резиновых гусеницах, с алюминиевой бронёй, вооружённая аж шестью 106-мм безоткатными орудиями, этакий декадентский высер из конца 1950-х в атомно-хайтечном стиле… – А какие бронемашины? – LVTP5. Блин, тоже мне «лёгкая бронетехника», это же баржи на гусеницах! Для разведки хуже не придумать – здоровые дуры с противопульной бронёй, которым просто негде развернуться на здешних улицах. Тоже вполне знакомая вещь… – А на чём же вы перевозите эвакуируемых? – На грузовиках. Это тоже было вполне понятно. Значит, их главные силы пасутся вокруг длинной колонны из не менее чем десятка бортовых автомашин или КУНГов. Представляю, сколько у них проблем при движении, раз морпехи на гусеницах, а все прочие на колёсах, даже если не брать в расчёт пробки… – Так, артиллерия и миномёты в составе вашей группы есть? – Нет. Раз нет самоходок и даже буксируемых артсистем – это многое упрощает. Но, увы, не радует… – Как вы связываетесь между собой и кому именно докладываете о своих передвижениях? Я имею в виду посланные в город передовые группы. – Командиру роты. По рации. – Кодированные сообщения?