– Ну что, обещанных самолётов ты, я так понимаю, дождался? – Да, а как вы… – А всё знать – это наша работа. И теперь боевая задача, видимо, в том, чтобы продержаться до момента, пока они не улетят? – Да. – С их командиром можно поговорить? – Да, в общем… Хотя… А почему, собственно, нет? Сказал он это как-то не слишком уверенно, и было понятно, что те, кто только что прилетел (имея в виду самого старшего по званию), уже успели напугать его какой-нибудь запредельной секретностью со всевозможными карами за разглашение. Только кому и чего можно разболтать сейчас, когда кругом одни покойники… Но тем не менее мы пошли к машинам. Сели в «ГАЗ-69» (Король без лишних разговоров лично прыгнул за руль), быстро объехали аэровокзал, и я наконец увидел то, из-за чего вся эта локальная (а может, и не столь уж и локальная) каша и заварилась. Нет, это были отнюдь не транспортники. У самого среза взлётной полосы, развернувшись носами в её дальний конец для немедленного взлёта, стояли на своих высоченных стойках шасси два четырёхмоторных Ту-95 с «противоатомной» белой окраской нижних поверхностей. Что тут можно сказать? Солидные аппараты – полсотни метров в размахе, примерно столько же в длину, широкие стреловидные крылья украшены многочисленными лопастями четырёх двигателей НК-12. Ну, типичные «четырёх золотых знамён именные бомбовозы» – и не смейтесь, ребята, упомянутый братьями Стругацкими в «Обитаемом Острове» «Горный Орёл» по описанию как раз более всего напоминает некий гибрид американского В-36 с нашим Ту-95. Время тогда такое было, с весьма своеобразными представлениями об «имперской военной мощи»… Я сразу же отметил для себя, что обе украшенные красными звёздами и мелкими бортовыми номерами (как и положено – на килях и створках ниш носового шасси) «тушки» были какой-то ранней модификации – с застеклёнными штурманскими кабинами в носу (у ракетоносных Ту-95МС из моего времени там обтекатель бортового радара и штанга для дозаправки в воздухе). Один самолёт был вообще предельно хитрым – из него напрочь лишённого створок бомболюка выглядывала наружу половина какой-то массивной, продолговатой дуры. Второй бомбардировщик имел вполне закрытый, но какой-то увеличенный бомбоотсек. Так, стало быть, один из них – это точно пресловутый Ту-95В, переделка в сверхтяжёлый носитель термоядерного оружия, который вроде бы существовал в одном-единственном экземпляре. И, если мне не изменяет склероз, именно с него 30 октября 1961 г. кидали на новоземельский полигон пресловутую Царь-бомбу мощностью аж в 56 мегатонн. Ну а второй самолёт из этой пары напоминал более-менее стандартный серийный «атомный» Ту-95А, но тоже имеющий какие-то любопытные, но неизвестные мне доработочки… Возле бомбардировщиков уже торчали трофейные топливозаправщики. Бомбёры явно очень торопились и заправлялись, что называется, с места в карьер. В ТЗ и на крыльях самолётов шустрили растянувшие толстые шланги солдатики из числа десантников, работой которых руководили какие-то ребята в синих комбезах, видимо, борттехники прилетевших Ту-95 – под носовыми нишами шасси и открытыми хвостовыми люками бомбардировщиков стояли высокие трапы (или это такие технические стремянки?), по которым экипажи и выбрались из своих кабин. Означенные экипажи обнаружились неподалёку. В стороне от бомбардировщиков с наслаждением курила небольшая группка мужиков в кожаных куртках и помятых долгим сидением на одном месте офицерских брюках. Как видно, основная часть экипажей. То есть у наших была на уме вовсе не эвакуация. Тогда, выходит, это некие последние бомбы для реально последнего удара? Ну да, как же, друг Вовочка, не с пустыми люками в гости прилетел… Всё могём за три рубля… После того как мы вылезли из остановившегося «газика», товарищ лейтенант сразу же отошёл, рванув скорым шагом в сторону перекуривающих летунов. Вернулся он быстро с довольно симпатичным небритым мужиком в потёртой кожанке поверх серого свитера и синих штанов комбинезонного фасона, украшенных многочисленными карманами. – Ну и с кем имею? – нагло спросил я у неизвестного. – Генерал-майор Решетников Василий Васильевич, – представился он, отбросив в сторону докуренную до фильтра сигаретку. – Командир 106-й тяжелобомбардировочной авиационной дивизии… А глаза у него были красные, устало-настороженные. Наверняка не спал пару суток, плюс наложился общий стресс от всего происходящего… Стало быть, этого атомного друга звали не Вовочка, а Васенька… И тут же я, как-то рывком, вспомнил, что этого человека знаю. Ну то есть как знаю, не лично, разумеется, – в моё время он хоть и очень старый, но ещё вполне бодрый, часто светился на телеэкране, вспоминая минувшие дни. А вспомнить ему было что, личность-то вполне себе легендарная. Он и на Берлин в Великую Отечественную летал, и по поводу Ту-22М с его конструкторами долго ругался, и вроде даже принятие на вооружение Ту-160 застал, будучи ещё не на пенсии. Вот только ничего, подобного сегодняшнему, в той его биографии, разумеется, и близко не могло быть… – Капитан Башкирцев Андрей Ильич! Главное разведывательное управление! – представился я. Поскольку он мне документов не показал, я за своим липовым удостоверением тоже не полез. – Ну, здравствуй, разведка, – сказал легендарный не в этой реальности генерал, критически, и где-то даже с иронией, оглядывая меня. Разумеется я, в своей густо осыпанной пылью и извёсткой форме солдата танковых войск, дополненной мятой пилоткой, биноклем на шее и автоматом за плечом, смотрелся как нечто, только что вылезшее откуда-то из помойки, а вовсе не как гордый «рыцарь плаща и кинжала» в звании капитана ГРУ. Впрочем, стоявший передо мной генерал-майор Решетников тоже не имел каких-либо знаков различия и даже лётного шлема – выглядеть так, как он, вполне мог и какой-нибудь «лысый романтик и воздушный бродяга», который возит на «Ан-2» почту для оленеводов из заполярной Мезени в столь же холодный Нарьян-Мар. То есть чисто внешне мы в этот момент друг друга, что называется, стоили… – Что скажешь? – спросил он, наконец перестав меня рассматривать. – Да ничего утешительного, товарищ генерал. Верстах в десяти отсюда три десятка американских танков и бронетранспортёров и несколько сотен ихних морпехов, про которых мы точно не знаем только одного – когда они атакуют этот аэропорт и с какого именно направления. А вот что они его атакуют, известно точно, из личного допроса взятого в городе «языка». Им этот аэродром нужен для эвакуации разных дипломатических персон, которых и сопровождает эта бронетанковая орава… Но то, что вы прибыли, безусловно, радует. И, судя по всему, ваш дальнейший маршрут лежит куда-то прямиком за Атлантический океан? – Угадал, разведка, – усмехнулся Решетников, и выражение его лица как-то смягчилось. Правильно – судить надо не по внешности, а по степени информированности… – А по обстановке, в глобальном смысле, хоть что-то известно? – в свою очередь поинтересовался я. – А то мы тут третьи сутки как слепоглухонемые. Из-за электромагнитных импульсов от ядерных взрывов радиосвязи нет, а проводная и подавно порвана, да и тока уже нигде нет. Работаем исключительно инстинктивно, по довоенным планам… – Капитан, ты будешь смеяться, но у нас всё то же самое… – То есть? – С момента, как только всё это началось – связь взяла да и отрубилась, причём почти мгновенно, хотя, по идее, нам всегда говорили, что такого не должно было произойти. В итоге те, кто ещё жив на местах, толком не знают даже, где сейчас Политбюро ЦК и всё руководство Минобороны, не говоря уж про всё остальное… – А что вообще в Союзе? – Да, откровенно говоря, жопа в Союзе, капитан… Тревогу по поводу воздушного и ракетного нападения, а также эвакуацию, конечно, успели объявить, а вот смог ли хоть кто-то реально эвакуироваться – это, едрёна матерь, тайна, покрытая мраком… Зная радиусы поражения стандартных атомных бомб и ракетных боеголовок, можно предполагать худшее… И уж больно быстро всё произошло… Нет, то есть я-то, конечно, знал, что у них очень много ядерного оружия, но никто же не предполагал, что настолько… Как я сумел понять, первую волну их бомбардировщиков проредили изрядно, но ведь с баллистическими ракетами всё равно ничего невозможно было сделать… В общем, почти наверняка в течение первых двух часов напрочь исчезли Москва, Ленинград, Киев, Минск и далее по списку основных столиц союзных республик и крупных промышленных центров… Тебе никогда не доводилось видеть с воздуха лесные пожары, капитан? Так вот, когда мы взлетали, видно, что в районе Поволжья и Урала, а также над Украиной на земле сплошь пожары, на тех самых местах, где за день до этого были большие города, причём куда там до них горящей тайге… Севернее мы не забирались… Ну а на мои запросы по защищённой проводной спецсвязи начали отвечать какие-то дежурные в звании не выше полковника, которые сами ничего толком не знают… Было видно, что генералу очень хочется выговориться, хотя по долгу службы ему вовсе не полагалось со мной откровенничать. Чувствуется, накопилось у него на душе за последние дни, а тут такой подходящий повод… – А здесь-то вы как? – спросил я. – За двое суток до того, как всё случилось, я с командой прибыл под Семипалатинск, на «точку». Испытательный то есть аэродром… Там намечалось плановое опробование одного нового «изделия», со сбросом массогабаритного макета. Кроме нас туда прибыли «научники», люди из ракетных войск, представители Совмина… А до Семипалатинска от этой «точки» километров сто пятьдесят… – Это аэродром Жангиз-Тобе, что ли? – Ух ты, опять угадал, разведка! И откуда ты, интересно знать, про это-то знаешь? – Ну так, у меня же служба такая. Правда, знаю я про это в самых общих чертах… – Ну, ну… В общем, как всё началось, на «точке» сыграли тревогу. Суета, все носятся как подорванные, укрывают и маскируют технику, раздают ОЗК и счётчики радиоактивности. Но поначалу при этом вообще ничего не происходило и никто никаких приказов не отдавал, кроме одного – до особого распоряжения соблюдать радиомолчание… Но, наверное, и двух часов не прошло, как вдруг слышим вдалеке резкий грохот, а потом и зарево увидели за горизонтом, причём не только в той стороне, где должен быть Семипалатинск, но и в другой, где Усть-Каменогорск… А в радиоэфире по-прежнему ничего, кроме помех… Тогда я сам, по защищённой линии, звоню в Москву, в штаб ВВС – никакого результата, в Министерство обороны – тот же эффект. Тогда звоню в Алма-Ату, первому секретарю ЦК КПСС Казахстана Динмухамеду Кунаеву – связи нет, пытаюсь связаться со штабом округа в той же Алма-Ате – опять связи нет… Подняли дежурную пару «МиГ-17» – те облетели окрестности по малому радиусу и докладывают, что и Семипалатинск, и Усть-Каменогорск, а точнее то, что от них осталось, очень сильно горят… Если их ракетным ударом накрыло, значит, по идее, и нас должно было… Ещё часа два, не меньше, сидели и смерти ждали, кое-кто даже паниковать и бежать куда подальше наладился, но ничего не произошло… А дальше вдруг раз – звонок по той же, секретной и защищённой линии. И связывается со мной какой-то полковник, оперативный дежурный из Минобороны, надо понимать, уже не из Москвы или Алма-Аты, а с какого-то резервного командного пункта, и зачитывает мне приказ. Похоже, из только что вскрытого пакета, из числа тех, что на такой случай всегда предусмотрены… А приказ такой: подвесить к имеющимся в наличии носителям (а их там у меня и было-то всего два, вот эти самые), «специзделия»… Какие именно «специзделия» – в приказе конкретно не говорилось, да и особого выбора не было. Одна радость – само хранилище у нас под рукой, рядом с аэродромом, было, плюс по иронии судьбы наличествовал техперсонал, обученный работе со спецбоеприпасами и даже кое-кто из тех, кто эти «изделия» создавал, там же оказался. Тем более что этот дежурный передал мне коды, позволяющие вскрыть хранилище и работать с «изделиями»… В общем, было велено подвесить «изделия» и ждать дальнейших указаний. Ну, подвесили, заправили машины, ждём… У аэродрома уже начали беженцы из разнесённых городов появляться, дочапали на своих двоих… Ей-богу, с самой прошлой войны с Гитлером такого не видел… До чёрта раненых и обожжённых, просто смотреть страшно… Да и свихнувшиеся тоже были, причём до фига… Городская и районная больницы сразу же захлебнулись от такого наплыва, а при аэродроме санчасть и вовсе чисто символическая. И самое поганое – помочь никому толком нельзя, потому что нечем… Даже бинты и йод с зелёнкой через пару часов закончились… А беженцы всё прибывают, лезут к железнодорожному вокзалу и аэродрому, думают, что их кто-то будет эвакуировать, хотя сами прекрасно видят, что некому и не на чем… Пришлось вокруг «точки» усиленные вооружённые караулы выставлять… В общем, сидим, ждём, Минобороны молчит. Так часов пять продолжалось… А потом звонят, по той же линии, но уже из штаба ВВС. Опять какой-то неизвестный полковник-дежурный передаёт – так и так, быть готовым к старту с последующим применением «изделий» по реальной цели, по такому-то варианту. Взлёт по команде… Вскрыли соответствующий пакет, прилагающиеся карты, изучили маршрут… Ещё какое-то время сидели как на иголках, потом снова звонок из штаба ВВС и довольно странный приказ… – Стартовать и лететь за океан с промежуточной посадкой здесь? Чего же тут странного? От Семипалатинска до Саарбрюкена по прямой где-то три тысячи километров. А отсюда до центральных районов США, то есть до каких-нибудь штатов Небраска, Канзас и Оклахома, с их аэродромами и командными пунктами Стратегического авиационного командования ещё тысяч шесть километров. Ну а при условии дозаправки здесь вы, при паспортной практической дальности ваших самолётов до двенадцати тысяч километров, даже имеете некий шанс после сброса «изделий» ещё и долететь до какой-нибудь площадки на Чукотке, в Приморье или Дальнем Востоке. Разумеется, если там вообще осталось куда садиться… Я всё верно излагаю? – И опять ты угадал, капитан. И откуда ты про дальность Ту-95 и наш маршрут знаешь? – Ну, про маршрут я скорее предполагаю, а про дальность Ту-95 здесь, на гнилом Западе много писали в разных глянцевых журналах, возможно, даже излишне преувеличивая и приукрашивая… А про остальное – если танкистов с пехотой срочно бросили этот аэропорт отвоёвывать, значит, это неспроста и кому-то да нужно… Кстати, а что же ваши «родные» аэродромы – Моздок, Узин? – А нету их, – сказал Решетников, сразу заметно мрачнея лицом. – Нету, понял! Совсем… А ведь у многих моих офицеров там семьи остались – как про это подумаю, прямо выть хочется… За Моздок не скажу, но над Украиной мы относительно близко от Узина прошли… Над Киевом и Белой Церковью, а точнее, тем, что от них осталось, – огонь и дым до самого неба… В общем, пока сюда летели, окончательно осознали, что, похоже, в штабах всё верно рассчитали, поскольку в Союзе целых аэродромов для машин наших габаритов, видимо, и впрямь почти не осталось… Так что направились прямиком сюда… Только ты, капитан, не спрашивай меня, куда именно мы дальше направляемся, поскольку это военная тайна и не твой это уровень допуска, в противном случае придётся тебя расстрелять… – Я, товарищ генерал, и без всякого дурацкого допуска способен два и два сложить… Стало быть, под вон тем самолётом сейчас такое же «изделие», как то, что в октябре прошлого года сбросили над Новой Землёй? 56 мегатонн? – Даже больше. Это то «изделие», которое сделали в одном экземпляре, так и не решившись испытывать. Его вообще демонтировать собирались… А вот экипаж на самолёте тот самый… – Майора Дурновцева из вашей дивизии? – А это-то ты откуда знаешь?! – спросил Решетников уже не удивлённо, а скорее как-то испуганно-зловеще. – Подобного точно никому не могли сообщить!! Эх, знал бы ты, каких только верхушек, начиная с начала 1990-х, не нахватались живущие на одной шестой части суши постперестроечные пейзане с тараканьими мозгами… А уж про испытания Царь-бомбы у нас там с завидной регулярностью писали разные, пафосно-горячо обличающие «былые преступления красно-имперской военщины» бульварно-жёлтые листки… – Да я как бы перехваты шифровок из штаб-квартиры НАТО читал, я же во время тех испытаний здесь был. И могу себе представить, что за цель у вас сегодня… Это же бахнет так, что планета, в натуре, вздрогнет, в буквальном смысле, не в переносном… А что тогда во втором самолёте? Подозреваю, что нечто не менее убойное? – Вот тут я тебе точно не скажу. По мегатоннам это «изделие» менее мощное, чем первое, но вот по другим факторам поражения оно его вроде бы даже превосходит. Если, конечно, эти научные умники нам не наврали… – «Игрушечка» на основе какого-нибудь кобальта, работающего на усиленное излучение и фатально долгое заражение местности? – уточнил я, деликатно отставив тему про «научных умников». Уж не Сахаров (в ту пору ещё физик, работавший на «оборонку», а не полоумный «вождь всех диссидентов») ли на пару с Харитоном их в этот, последний (и он не «крайний» – он уж точно реально «последний») полёт провожали? – Чего не знаю, того не знаю, капитан. А ты откуда в курсе про такое? – Так я, товарищ генерал, сидел тут на нелегальной работе несколько лет, – соврал я, сделав честные глаза государева служаки. – И занимался в основном именно отслеживанием натовского ядерного оружия – перемещения, склады, носители, возможное применение. Всякого насмотрелся, а ещё больше наслушался. Потому и имею некоторую уверенность в том, что раз есть у них, значит, и у нас должно быть хоть что-то подобное… – Ты мне лучше вот чего скажи, капитан, – выдал вдруг Решетников (как видно, накипело у него). – Твои начальники Хрущу докладывали о том, насколько они нас превосходят по количеству зарядов и средств доставки? Что не докладывали, уж извини, не поверю, а если докладывали – почему он ни хрена не слышал? Зачем был весь этот цирк с ракетами на Кубе и прочей мутотнёй? Ведь понятно же было, что кончится всё взаимным уничтожением, при котором они на нас успеют высыпать больше атомных бомб, чем получат в ответ… Или это до него не доходило? И здесь я неожиданно понял, что подобный же вопрос, ну почти слово в слово, задавал кому-то из начальства один из героев незабвенных, симоновских «Живых и мёртвых» (если не ошибаюсь – Серпилин командующему фронтом), только спрашивал он, естественно, про всю ту хрень и шаманские пляски, которые непосредственно предшествовали разгромному июню 1941 года. Ни хрена же себе совпадение… – Ну, вы и спросили, товарищ генерал… Нашли у кого… Я же ведь ни разу не маршал Советского Союза, не член и даже не кандидат в члены Политбюро ЦК, и на заседаниях в Кремле, где подобные вопросы решались, где-нибудь в укромном месте за шкафом не тихарился… Что докладывали, и не раз, – знаю точно. Самолично не одну и не две аналитические записки написал. А что он не понимал или понимал, но «как-то не так», – всё может быть. Только «так» этого, до самого позавчера, вообще никто на всей нашей планете не понимал… И, по моему скромному мнению, никакой войны вообще не должно было быть. Если бы не этот их, несвоевременный ракетный удар по ГДР… По-моему, расчёт был в основном на то, чтобы по максимуму попугать друг друга. А потом наш колхозно-кукурузный Никита Сергеич встретился бы на нейтральной французско-швейцарской лужайке с этим миллиардерским сынком Кеннеди, они, без лишнего шума, убрали бы свои «Юпитеры» из Турции или Италии, а мы, взаимообразно, свои ракеты с Кубы. Потом подмахнули бы какой-нибудь новый двухсторонний договор, и все были бы счастливы и вполне себе в шоколаде. Просто что-то пошло не так, понимаете? Я-то точно знал, что именно пошло не так и кто конкретно в этом виноват. Только конкретные имена покойных виновников ничего не сказали бы моему собеседнику, а объяснения насчёт причины всего этого он вообще счёл бы достойными клиники Кащенко. Спецслужба из какого-то там следующего столетия беспощадно мочит тех, кто пытается путём воздействия на прошлое изменить будущее?! Ага, щас – парень, да у тебя от происходящего кукушку в часах заклинило… Хотя и о том, как бы всё было, если бы события пошли так, как надо, я тоже представление имел. Вот только для этой реальности подобные знания, увы, больше не годились… – Да это-то я как раз понимаю, – как-то обречённо вздохнул мой собеседник. – Выходит, доигрались, мерзавцы… Война нервов у них, понимаешь… Мля, ведь за считаные часы пожгли всё так, что теперь это и за десятилетия не восстановить! Если вообще будет кому восстанавливать… Как, бляха-муха, будут зимовать те, кто всё это переживёт? Чем они будут топить и чего жрать? Ведь нынешний урожай точно накрылся, а кто и чем будет дальше пахать да сеять, а? Н-да, страшная это сила – атом. В общем, спасибо, капитан, я тебя понял… Зальём керосин и двинем дальше… Если бы он знал, что зима теперь предстоит не простая, а ядерная (если, конечно, аналитики, в 1980-е просчитывавшие последствия глобального обмена ядерными ударами, не ошиблись), смотрел бы на ситуацию куда более пессимистично. Что ж, раз у него душа болит за выживших – пусть пока живёт с этими мыслями. Как я понял, ему и его подчинённым не так уж и долго осталось, вовсе не факт, что этот их боевой вылет подразумевает возвращение… – Ну, что же, как говорят моряки, – попутного ветра, товарищ генерал. Только постарайтесь максимально ускорить процесс заправки и стартовать в течение максимум часа. А то этот аэропорт могут атаковать или обстрелять в любой момент. И вот ещё что – нашей авиации я в воздухе уже примерно сутки точно не видел, вражеская тоже, считайте, кончилась. Правда, утром поблизости летал какой-то полоумный, английский, тренировочный «Джет Провост», который наши сбили, но ничего серьёзнее не появлялось. Натовская ПВО, судя по всему, в основном уничтожена, но где-то западнее, в тех же Испании и Португалии, что-то могло и сохраниться. Поэтому запоминайте, товарищ генерал. У них сейчас повсюду идёт активная, но ожидаемо хаотичная эвакуация по воздуху из Европы, на любых уцелевших самолётах. В основном в Африку и Южную Америку. Исходя из этого, старайтесь придерживаться маршрутов воздушных коридоров, которыми пользуются западные пассажирские авиалинии. А на любые возможные запросы по радио отвечайте, что вы – рейсовые самолёты с беженцами, какой-нибудь гражданской авиакомпании, что вы вылетели из Парижа или Марселя и следуете куда-нибудь в Рио-де-Жанейро или Каракас. Надеюсь, у вас в экипажах найдётся кто-нибудь, сносно балакающий по-английски и способный прикинуться если не «Пан Америкен», то уж, по крайней мере, «Эйр Франс» или «Люфтганзой»? – Найдём. Ещё раз спасибо тебе, разведка, за информацию, от всех военно-воздушных сил. – Да не за что. Как принято выражаться в нашем отечестве, «Служу Советскому Союзу»… Торопитесь, повторяю, времени мало… А мы ваш старт прикроем всем, что у нас есть… И, словно в подтверждение моих слов, за зданием аэровокзала бахнула гаубица. Раз, другой, третий. Прикрываем, стало быть. От всей широкой славянской души. Нам для бундесрайха ничего не жалко… – Что это? – законно удивился Решетников. – То самое. Наше прикрытие. Так сказать, работаем на опережение. Уже начали. Стоявший во время всего разговора позади меня товарищ десантный лейтенант, про которого я, честно говоря, напрочь забыл, услышав эту стрельбу, тоже замер с открытым ртом. По-моему, его это удивило куда больше, чем генерала… – Бывайте, товарищ генерал-майор, желаю выжить! – сказал я на прощание, небрежно приложив подкопчённую порохом ладонь (ведь руки мыть времени не было) к пилотке. – И тебе, капитан! Сказав это, генерал резко повернулся и медленно пошёл к своим офицерам, которые продолжали курить. Вот как раз их-то неожиданная канонада нисколько не взволновала. Что тут сказать – неспешно и без нервов воюет наша авиация, а в особенности – стратегическая…