Ну, мадемуазель Сиротина ничего не говорила, и «Вервахту» было слышно только её тяжёлое дыхание. В кустах возникло какое-то шевеление, бабахнул очередной пистолетный выстрел, а затем, после некоторой паузы, грубый мужской голос хрипло и как-то шепеляво заорал, обращаясь явно к Зое: – Отдай уже ствол, дура! Если отдашь, живой отпустим!! Ей-богу!! Ответа, как легко догадаться, не последовало. Потом автоматика произвела более тонкую настройку, и я услышал продолжение. – …лядь, да чего ты с ней разговариваешь… мля… давай кучей… и всё… – предложил чей-то неизвестный и злобный шёпот. – …в жопу, – отозвался его собеседник (судя по голосу, это был обладатель того самого хриплого голоса, только что предлагавший отдать ствол). – Ты знаешь, сколько у неё всего патронов?.. Уже один раз вас послушался, мудаки, нах… полезли скопом… да ещё темнота… и чо?.. Рыжего застрелила – скажешь с испугу?.. Ведь ещё кого-нибудь убьёт… а нас и так мало… – …И чего?.. – …Чего-чего… Всё то же… Ждём… – …Ну да, а пока ждём, она все оставшиеся патроны высадит?.. На буя нам шпалер без патронов?.. – …Ох, заткнись уже, нах… вообще, это, была твоя с покойным Рыжим идея… Если до темноты ничего не изменится, даже не знаю… Конопатого нашего так просто спускать нельзя… придётся мочить и зря патроны тратить… – …Твои, что ли, патроны, Рябой?.. Ну, то есть насчёт их боеприпасного голода я вполне угадал, как и то, что далеко не все выпущенные Зоей патроны ушли в «молоко». А значит, живой эти «персонажи» её отсюда теперь всё равно не выпустят… Так или иначе, декорации в основном определились. Ладно, я вами, козлами, займусь. А уж потом разберусь и с этим странным подземным сооружением. Которое вызвало мой живой интерес, в отличие от этих говнюков… Я ещё раз посмотрел, кто из них где (наличия хоть каких-либо людей, кроме этих восьмерых, в радиусе пяти километров автоматика не показала), и прикинул, с кого начинать. Похоже, «ППШ» был у того самого хрипатого, который отзывался на кличку «Рябой». Что, это и есть их батька-атаман? Мы красные кавалеристы, трам-пам-пам, и командира нашего зовут Абрам? По сторонам от него расположились трое с холодным оружием и арбалетчик. Двое с карабинами сидели выше и значительно дальше от вожделенного «Тульского Токарева», на холмиках за обломками строений. Похоже, страховали на случай, если хозяйка «ТТ» куда-то побежит. Только куда? И смогут ли они, при подобной попытке, оторвать от себя хоть один драгоценный патрон? Вот с них (поскольку вести точный ответный огонь из всей их «бандгруппы» были способны только они) я и решил начать. Подобрался поближе к стрелкам-скупердяям и стал более-менее видеть их спины. Хотя, в принципе, мне на них можно было особо и не смотреть, автоматика «ИКНС» своё дело знала туго… Ну что же, понеслась… Будем считать, что сегодня снова выдался хороший день, чтобы помереть. По крайней мере, для кого-то… Я поднял автомат, грамотно держа его левой рукой за цевьё (в ВДВ и разных продвинутых войсках при хвате за магазин вообще всегда бьют по рукам, поскольку это по ТБ категорически не положено). Оружие у меня тяжелее обычного, а значит, его меньше уведёт в сторону при стрельбе. Хотя автоматы с деревянным прикладом этому мало подвержены, так сказать, конструктивно, а вот те же «АКМС» за счёт откидного приклада, если верить тем, кто из них много стрелял, при стрельбе очередями водит конкретно. Сначала я дважды дал с колена по два-три выстрела (получился так называемый «тук-тук», который некоторые ещё называют «почерк разведчиков») в спины двум стрелкам с мосинскими карабинами, и они кувыркнулись бородатыми мордами в траву, прежде чем поняли, чем и откуда их убило. Звук стрельбы шуганул из травы и окрестных кустов каких-то мелких птиц, что дополнительно дезориентировало остальных «потенциальных жертв» – в подобные первые моменты всегда непонятно, кто и откуда стреляет… А по ним я засадил уже длинными. Как учил, помнится, в Чечне своих бойцов из разведвзвода мой знакомый (ну то есть как знакомый, пару раз сидели да выпивали за жизнь), вэдэвэшный сержант Егоров, уходя с людьми в засаду: пацаны, не выцеливайте, хуярьте по ногам, первые пули всяко подрежут противника, а последующие по-любому достанут падающее тело… Тот, что был с «ППШ», не то что выстрелить, а даже и встать-то с земли не успел, вроде бы лишь повернулся ко мне лицом, получив несколько раз в спину и грудь. Оставшиеся четверо вскочили, один тут же схлопотал пару пуль и рухнул назад. Трое бросились врассыпную, в целом не технично, но всё-таки стараясь бежать зигзагом и пригибаясь в высокой траве (залечь и затихариться для них было бы грамотнее, против кого-то, не обладающего всевидящей автоматикой, это могло иметь некоторые шансы), но в данном случае это всё равно не работало, и я скосил их одной не особо-то длинной очередью. Тем более пули были бронебойные… Один из троицы, упав, не умер сразу, а какое-то время шевелился в траве. То ли агонизировал, то ли, чисто инстинктивно, пытался уползти. Но, подойдя ближе, я окончательно успокоил крайнего недобитка, пристегнув его к земле экономно-короткой очередью. Как я и рассчитывал, ни один не ушёл. Пять минут работы и «бубен» не был расстрелян даже наполовину. А «калашников» при этом не слишком нагрелся. Всё-таки хорошо, когда ты вооружён лучше, чем любой мыслимый противник. Хотя отдельные «эстеты» скажут, что это не бой, а просто пошлое убийство. Ну так здесь как бы и не рыцарский турнир… В возникшей тишине вроде бы стало слышно гудение крупных, как мне показалось, зелёных мух, почуявших свежую падаль… Почти бегом я приблизился к останкам танка и обогнул его. Что-то слабо копошилось в кустах за танковой кормой. Я остановился и заорал, обращаясь непосредственно к шевелению: – Брось ствол, дура! А то кончу! И стрельнул короткой, на пару патронов, очередью явно выше возможной цели. – Не стреляйте! – простонал смутно знакомый голос. Ответ был верный. Значит, поняла. Я подошёл, держа кусты на прицеле. Та, кого я один раз уже пощадил, сидела в помятой траве с самым что ни на есть страдальческим видом. Пистолет лежал рядом, возле её вещмешка. Первое, что я отметил, – пальцы рук дамочки были густо запачканы кровью, на левом плече брезентового дождевика невезучей мамзели была неровная дыра с изгвазданным тёмным краями. Юбка недоучившегося медработника оказалась надорвана по шву, и своё левое бедро она кое-как перетянула окровавленной сероватой тряпкой, при этом брызги и потёки крови запятнали всю её левую ногу, до самого домотканого носка и галоши. Ага, то есть они её подстрелили и ждали, пока «клиентка» истечёт кровью или потеряет сознание? На летней жаре это был вполне реальный и логичный вариант… – Опять вы? – простонала снова влезшая не в своё дело медичка. – Армейская разведка? Задание командования? – Ну а кто же ещё? Или тут офигенно много народу шляется? Ты-то какого хрена за мной потащилась в такую даль, на эти пожарища, мин херц? Снова старостиха велела? – Вы не понимаете! – еле слышно выдохнула раненая. – Все уже думали, что давно ничего нет, ни власти, ни армии, а тут вы… – А тут я. И что дальше? Теперь выходит, что оно есть? «И всё-таки она вертится»? Что может изменить в представлениях о смысле здешней убогой жизни один-единственный солдат Пыжик или матрос Чижик? – А то, что теперь, после того что вы сделали с Зинкой, все в деревне начали думать, что советская власть точно жива, раз ещё есть солдаты, которые так хорошо стреляют и имеют достаточно патронов… – И как это объясняет твою тайную прогулочку вслед за мной? – ехидно уточнил я. И подумал при этом – ни хера же себе, а ведь этот голливудский «Почтальон» реально работает! На самом деле! Пришёл, наболтал с три короба, застрелил нескольких, особо непонятливых мудаков и тем самым сразу же восстановил пошатнувшееся реноме советской власти?! Что, именно так в постатомную эпоху и должен выглядеть пресловутый «комиссар» или «агитатор-пропагандист»? Я посмотрел на себя – небрит, не мыт, сапоги пыльные, на форме белые разводы от выступившей с потом соли. Как-то не тянул я на светоча и политработника… – А так, что после ночной стрельбы у «Дяди Вани» что-то замкнуло в башке! Окончательно! – выдала моя мезозойская собеседница. – Она с чего-то решила, что вы чётко знаете, куда идёте, и должны встретить хоть где-то на своём пути таких же, как и вы. Потому она и послала меня за вами. В качестве делегата… – Кого-кого? Твоя «Дядя Ваня» луку поела или так охренела? – Делегата! – раздражённо простонала «ядовинская посланница в неведомое». – Решила, что вы рано или поздно приведёте меня к какому-нибудь своему начальству. А там я доложу про нашу деревню, ну и вообще… И кстати, список жителей, который вы просили, она всё-таки накатала, у меня в мешке лежит… Выходит, были в Ядовино и бумага и чернила. Просто просить надо умеючи… – Вот же жлобьё в вашей деревне! Думаете, что, если встретите где-то уцелевшее спустя десять лет после падения сотен водородных бомб начальство, оно вас сразу же начнёт пряниками кормить и в жопу целовать? Неужели ещё есть дураки, которые верят, что где-то, в сухом и чистом бункере, до сих пор сидит за письменным столом под лампой с зелёным абажуром некий партийный товарищ в строгом, отглаженном костюме и при галстуке и, как и до войны, решает вопросы с помощью телефонного звонка по кремлёвской «вертушке»? Так я вас разочарую – ядерная война, которая реально длилась считаные дни, таки случилась! Такой войны никогда не было раньше, и она никогда не повторится, потому что её некому и нечем повторять! И из-за этой войны давно нет ни закромов родины, ни Кремля, ни Политбюро, ни командиров! От Каспия и до самого Ледовитого океана! Они все давно на том свете, если, конечно, коммунисты наврали и он реально есть! А моё предупреждение насчёт того, что я убью на хрен любого, кто пойдёт следом, вам всем вообще по барабану? Мне что, надо ещё кого-нибудь пристрелить, в сугубо воспитательных целях? Да, и кстати, дорогая товарищ делегат, а что это за горячие мужчинки к тебе в компанию затесались? Тоже наркомовских пряников на халяву захотели? – Не знаю… – Ответ неправильный. А кто знает? – Говорю же вам, я не знаю! – Ладно, допустим. Но какого хрена послали именно тебя, если ты, едва выйдя за околицу, становишься глухой и слепой? Тоже мне, Дерсу Узала с титьками! Ведь один из этих свежих покойничков всё время шёл следом за тобой! И я его чётко срисовал ещё вчера! И если ты их действительно реально не знаешь, очень может быть, что твоя жадная старостиха снова играет в очень странные игры… – А больше некого было послать! Точнее сказать – никто больше идти не захотел! Даже при условии, что ему дадут пистолет с патронами! И вы навряд ли представляете, какая это ценность сейчас – автомат с несколькими магазинами! За такое можно кого угодно убить или отдать всё, что имеешь!! Но этих семерых я ни в нашей деревне, ни рядом раньше никогда не видела. Правда, кто-то из стариков говорил, что где-то в округе бродит некий «Рябой» со своими людьми. Скорее всего, они узнали от кого-то из жителей о вашем появлении… Вот интересно, а что такого может реально дать персонаж вроде неё в обмен на автомат с патронами? В здешних походно-полевых условиях даже за такую ценную вещь, как, пардон, «девственность», никто горсти патронов точно не даст… Н-да… Так, значит, «Рябой»? Примитивно, конечно, но вроде всё сходилось – конкурирующая организация, при непременном наличии в деревне штатного стукачка или просто безумного и бездумного трепача. И по моим ощущениям, раненая бабёнка вроде бы не врала. Хотя кто же их, женщин, поймёт, в натуре… Частенько они врут просто как дышат, более чем убедительно… – Э-э, ну почему же, как раз таки вполне представляю. Особенно после того, как эта ваша Зинка со своими громилами давеча приходила пожелать мне спокойной ночи, забыв о страхе и даже о том, что жизнь человеку даётся один раз… А в остальном поздравляю – судя по тому, что они болтали промеж собой, то что валяется вон там, это и есть пресловутый «Рябой» с его гнусной кодлой, только теперь в лежачем и холодном виде. И расслабься уже, не буду я тебя убивать. Пока… После этих слов Зоя застонала, её худое лицо исказила гримаса нешуточной боли, и она откинулась на спину, прижав ладонь правой руки к повязке на бедре (её левая рука шевелилась плохо). Типа, действительно расслабилась… Было видно, что стянувшая рану на ноге тряпка продолжает мокнуть от крови. Я присмотрелся – кровь из дырки на её левом плече тоже понемногу сочилась на брезентовый дождевик. Значит, и там и там пропороли достаточно глубоко. Интересно, почему два раза и всё влево? Такая тонкая военная хитрость, или клинические мазилы, которые целились в сердце и при этом аж два раза не попали? – И чем это тебя так отделали, сандружина хренова? – Стрелой… – Арбалетным болтом, что ли? – Наверное… Вам виднее… Может, мне, конечно, и виднее… Хотя… Тогда это просто сапожник, а не арбалетчик… Стрелять не умеет, а берётся… Тоже мне, с луком и яйцами, но не пирожок… Робин Гуд засратый… – А этот ваш умиравший мужик Ляксей, помнится, звиздел, что сейчас никто луки с арбалетами ладить не умеет… – Выходит, ошибся… – Во-во. А ошибка она иногда, знаешь, бывает хуже преступления. Ладно, раз пошла такая пьянка, попробую тебе помочь. Идти сможешь? – Н-не знаю… Смотри-ка, какая честная… А вот зачем я с ней возился – сам не знаю. Может быть, потому, что из всех встреченных здесь аборигенов она всё-таки оказалась наименее говённым человеком (сорваться с места в погоне за явными химерами в этом пропащем краю точно был способен далеко не каждый), и мне уже надоело сводить свою «просветительскую деятельность» к простой стрельбе на поражение… В общем, пришлось действовать максимально энергично. А точнее, засунув многострадальный пистолет (предварительно я выщелкнул из «ТТ» и спрятал к себе в карман крайнюю обойму, где оставалось всего-то три патрона) к ней в мешок и заведя правую руку «делегатки» себе на шею, практически оттащить её (даже опираясь на меня, она шла с трудом, заметно приволакивая раненую ногу) к холмику с кустами, с которого я совсем недавно наблюдал за очередным супостатом, словно святой Александр Невский с Вороньего камня – здесь окрестность было лучше видно, и от подозрительных руин с антенной и подвалом относительно далеко. А то мало ли – ещё, чего доброго, тамошние обитатели очухаются и начнут стрелять куда попало из своего погреба. Если у них, конечно, есть чем стрелять… Про то, что худенькая, несчастненькая девка в этот самый момент может, к примеру, пырнуть меня в какое-нибудь нежное место ножиком, я как-то не особо думал, тем более что автоматика не подтверждала наличия у Зои холодного оружия. То есть что-то такое было, но в мешке, который я дотащил до неё «вторым рейсом». – Сиди тут, – сказал я ей. – Я щас, тут недалеко. Бежать не советую и за оружие тоже не хватайся, я всё вижу!