Эмоциональный фон в комнате прорезался нотками подозрительности и гнева – разумеется, они пришли от Яра. Остальные излучали печаль, философское смирение с тленностью бытия и профессиональный настрой разобраться в малопонятном случае. Мысли присутствующих соответствовали фону, Ульяна «слышала» всех, кроме своего невыносимого сероглазого рыцаря. Впрочем, она готова была и без чтения его мыслей поставить сотню золотых рохов на то, что он подозревает её в причастности к смерти парнишки. О, точно: в голове Натана Ворга пронеслась мысль о его разговоре с Яром: сероглазый пожелал узнать радиус действия её сил. Ульяна вздохнула и сосредоточилась на деле: – Надо оповестить о случившемся одномирников Керна и для этого желательно собрать их всех вместе. – Хочешь проверить их воспоминания? – И поговорить об умершем. Странные маги в этой группе из одного мира, сильно смущает их эмоциональный фон и характер мыслительных процессов: у меня сформировалось устойчивое ощущение, будто какие-то куски отсутствуют. Только не могу понять, какие именно, и следов какого-либо ментального воздействия найти не могу. – Раз ты не можешь найти следов, то их и нет, – предположил Каллинг. – Я не настолько уверовала в свою непогрешимость, чтобы согласиться, – возразила Ульяна и транслировала в голову Эльтара Каллинга мысленное послание: «Иномирцы могут быть опасны, об этом постоянно напоминают мои родители, и я полностью разделяю их беспокойство». «В разряд опасных ты заносишь и Яроя Теграна? Он ведь целитель немалого уровня, разве нет?» – подумал в ответ Каллинг, зная, что его мысль услышат. «Яр неопасен», – без промедления отрезала Ульяна. «Ты до сих пор не сообщила, что говорит о смерти Керна твоя безошибочная интуиция менталиста», – напомнил Каллинг. Ульяна мрачно ответила: «Боюсь, мы имеем дело не с несчастным случаем, хоть вскрытие наверняка ничего не даст. Пока не уверена, что произошло сознательное убийство, и не хотелось бы убедиться в обратном. В коридорах, где есть новенькие, надо тихо-незаметно установить камеры тайного наблюдения. Я негласно загляну в мысли всех, кто проживает в этом крыле, если что-то обнаружу – сообщу». «Что ж, искать убийц – твой профиль. Пока ты не даёшь уверенный ответ, я положусь на прозорливость целителей. Я верно понимаю, что мысли Яроя Терана для тебя – открытая книга? Иначе настолько сильный маг универсал в самом деле может быть опасен. Не меньше чем твой папочка». В последней мысли Каллинга прозвучало дружеское подтрунивание: ректора неимоверно забавлял страх населения империи перед его давним приятелем. Каллинг любил повторять, что нужно быть очень умным человеком, чтобы заставить себя бояться настолько сильно без всяких к тому веских оснований. Однако на этот раз шутка ректора не повеселила Ульяну, а вынудила вспомнить, что она ни разу не проверила мысли и воспоминания Яра. Она ощущала его светлые, очевидные чувства, и не беспокоилась о тишине «в эфире» его мыслей. У многих менталистов от рождения стояли блоки, в частности так было у неё самой и её матери. Природная врождённая защита от разрушительных чужих флюидов: нелегко ребёнку видеть в людях неприкрытую ненависть, зависть и злобу. Разум менталиста инстинктивно старается по мере сил обезопасить себя и закрывается, как в скорлупе, не давая ни мысли других читать, ни свои собственные транслировать. Однако теперь, вблизи от бесчувственного тела, все прошлые рассуждения показались Ульяне недостаточно убедительными. Все накопившиеся сомнения всколыхнулись приливной волной, подогреваемые соображением, что при всех своих очевидных подозрениях относительно её особы, сероглазый по-прежнему не испытывает страха. «Если ты никого не боишься, значит, ты самый страшный зверь в лесу», – намекала Багира. И интуиция Ульяны, безупречная интуиция сильного менталиста, всё также не могла определиться с её отношением к этому иномирцу, зато создавала уверенность, что кратким и незапоминающимся их знакомство точно не будет. Собственно, оно уже таким не стало. И она уже предупреждала Яра, что вламывается в чужие мысли в двух случаях: по приглашению и в поиске убийц. Второй случай наступил. Итак, о чём думает этот загадочный иномирец? Ульяна потянулась к сознанию мужчины и... наткнулась не на слабенький врожденный блок, а на монолитную, будто каменную стену! Гори оно всё ясным пламенем! Почему с сероглазым никогда не бывает просто?! Ульяна чуточку поднажала, но защита даже не дрогнула, а сероглазый будто не почувствовал, что его пытаются «взломать»: он сверлил её гневным взглядом и никаких признаков беспокойства не обнаруживал. И страха по-прежнему не излучал, что было совсем уж странно и подозрительно. Страх был неизменной инстинктивной реакцией любого человека на попытку взлома его ментального блока, но на сероглазого, судя по всему, это универсальное правило не распространялось. Ульяна поднажала ещё чуток. Сила её ментального давления приблизилась к критической отметке, к тому уровню, за которым воздействие становится опасным. Если она усилит нажим и блок мужчины падёт, то дальше его жизнь будет полностью в её руках. Вздумай она не остановиться, её ментальный удар пролетит сквозь разум, разрушая всё на своём пути, как морская волна, прорвавшая плотину, и навсегда оставит его безмозглым сумасшедшим. Такого исхода инстинктивно боятся все, даже те, кто ничего не ведает о магии вообще и о ментальной магии в частности. Неподконтрольный, животный ужас заливает сознание любого разумного существа, когда на него надвигается цунами могучего чужого воздействия. Возможность бесстрашно взирать на надвигающуюся опасность есть лишь у тех, кто твёрдо знает: его силы и умения ещё больше, он способен отразить любой удар и ответить с не меньшей силой. При переходе ментального давления на красный уровень опасности блок мужчины немного поддался, но магия Ульяны, почуяв слабину, так остервенело рвалась к сероглазому, что её становилось трудно контролировать. Возникла реальная угроза, что в момент падения блока Ульяна не успеет своевременно сдать назад, а сероглазый будто и не замечал их противостояния! Притворяется или правда не осознаёт, что ему грозит? Гори оно всё ясным пламенем!!! Если он так силён, что она прикладывает немалые усилия, чтобы его взломать, то, возможно, он ей и фальшивые эмоции подкидывает?! Специально делает вид, что совсем не экранирует их и прикидывается, что она может влиять на него? При первой встрече она не смогла его «прочувствовать» по-настоящему, а купилась на обманку?! «Наверняка: настолько хороших людей, как он тогда представился, во вселенной просто нет! Он же мне виделся самым добрым, светлым, глубоко порядочным, самоотверженным человеком во вселенной, безгрешным ангелом во плоти! Давнее желание встретить бесстрашного, благородного рыцаря сыграло со мной злую шутку! Я, глупая, поверила в мечту, а теперь...» А она и теперь уверена, что сероглазый не является монстром-убийцей и не заслуживает жизнь тихого идиота! Ульяна не стала наваливаться на ментальный блок мужчины со всей мощи: есть более мягкие способы проникнуть в мысли разумного существа. Не женское это дело – действовать грубой силой. «Не буду спешить с выводами, сколь очевидными они бы ни виделись. Подожду итогов вскрытия и очень тщательно исследую мысли и воспоминания всех прочих. И тем временем понаблюдаю за сероглазым», – определилась Ульяна. Ректор Каллинг готовился к транспортировке умершего в третью зону, опутывая тело сине-голубым покрывалом стихийной магии. Профессор Церис сформировал группу магов-экспертов, отрывистыми указаниями определив роль каждого в этой группе. В состав был включён Ярой Тегран, и до Ульяны донеслись от сероглазого чувства удовлетворения и нетерпения. «Отчего он так рвётся самолично препарировать тело? Хочет скрыть улики преступления? – пронеслось в голове Ульяны и она одёрнула саму себя: – Профессиональная деформация началась? Переловила маньяков? Начинаю оценивать окружающий мир сквозь призму профессиональных фильтров? Я уже как папочка, первым делом рассматриваю самые зловещие трактовки обыденных историй: В холле управления тайной канцелярии поставили прелестные декоративные деревья в кадках – подарок городского магистрата. О, они наверняка политы опасным зельем и их листья источают ядовитый дурман! Ни один эксперт не может обнаружить токсичные вещества? Так это вовсе кошмар: кто-то изобрёл новый яд, который сам глава тайной канцелярии не в силах определить! Яр – не единственный человек в экспертной группе, профессор Церис не мальчик, его вокруг пальца не обведёшь и улики из-под носа не выдернешь. Мне надо сосредоточиться на собственных задачах. Если смерть парнишки – несчастный случай, то расследовать нечего, а если нет, то самые сильные и опытные из целителей сейчас весьма удобно собрались вокруг меня...» Прочитать мысли Яра не удалось, но с другими целителями проблем не возникло. Воспоминания студентов были чище родниковой воды: сессия не располагала к развлечениям, и на основе подсмотренных кадров памяти Ульяна могла бы лишь учебное пособие по медицине составить, но никак не раскрыть убийство. «Скучно живут ваши студенты, профессор: сутки напролёт сидят за учебниками, приборами и препаратами, – отправила Ульяна мысль в голову декана целителей. – Никто из окружающих не приближался к этому крылу общежития в последние дни». Профессор не сразу сообразил, чем вызван такой интерес к занятости его студентов, а как понял, до Ульяны долетело негодующее восклицание: «За своих ребят я готов ручаться головой! Никто из целителей в этом несчастном случае не виноват! – Тут профессор спохватился о причинах устроенной ментальной проверки: – Погоди, ты думаешь, что это не несчастный случай?!» «Девять шансов из десяти», – предупредила Ульяна. «Понял», – озабоченно и деловито донеслось в ответ: голову профессора наводнили предположения обо всех возможностях остановить сердце человека, что допускали магическая наука и современные технологии. К вечеру официальной версией осталась смерть по естественным причинам: вскрытие не принесло никаких результатов, доказавших бы противное. При этом: никаких признаков заболеваний сердечно-сосудистой системы, никаких врождённых патологий. Образцы тканей Керна целители исследовали на все известные генетические мутации, способные стимулировать синдром внезапной остановки сердца, – и ничего не нашли. Искали воздействие зелий, аллергических реакций, наркотических веществ и прочая и прочая – смерть несчастного осталась загадкой. На вечерний консилиум собрались ректор университета, деканы всех факультетов, Ульяна Хальер и её родители – ир Хальер был одним из учредителей университета магии и ему сразу докладывали обо всех проблемах в работе учебного заведения, совмещенного с научно-исследовательским центром. Профессор Церис вынес итоговый вердикт: – При всей несомненной мощи современной науки один процент смертей от внезапной остановки сердца так и остаётся необъяснённым. В данном случае по неясной причине нарушилось движение электрического импульса по проводящей системе сердца. Полная поперечная блокада вызвала острый приступ сердечной недостаточности и привела к летальному исходу. – Можно чуть проще, профессор? В зале собрались не только врачи, – попросил ректор. – Сердце – это сложный, качающий кровь насос, состоящий из нескольких узлов. Очень важна согласованная работа всех его составных частей. Эта согласованность обеспечивается за счёт электрических импульсов в специальных тканях, но движение этих импульсов вдруг застопорилось. Иногда такое происходит само по себе, но как я уже оговаривал: очень редко. – Если только кто-то магическим путём не прекратит функционирование сердечных тканей? – Само собой, но данный вопрос лежит вне моей компетенции: свежих следов магического воздействия, которые можно было бы идентифицировать, к моменту исследования уже не осталось, – развёл руками профессор. – Вопросы сознательного вредоносного воздействия следует обратить к тайной канцелярии, но я, с позиции медика, не вижу к тому оснований и поддерживаю версию естественной смерти. Профессор обернулся к иру Хальеру, мрачно постукивающему пальцами по столу. Глава тайной канцелярии повернулся к дочери, и Ульяна ответила на немой вопрос: – Я провела собрание всех менталистов университета: никаких подозрений их мысли, воспоминания и чувства не вызвали. Закрытых участков воспоминаний не выявила, подложных – тоже. С целителями такая же история, к слову – они сами вызвались пройти проверку у менталистов, и мой курс сегодня несколько часов проверял всех. Беседовала с одномирниками умершего: ни о каких его болезнях им ничего не ведомо, в своём мире они знакомы не были. Воспоминания одномирцев Керна кристально чисты: они озабочены только учёбой и стремлением заслужить одобрение преподавателей. В комнатах Керна никто из них не бывал, да и целителей с менталистами среди них нет – одни стихийники. Никаких посторонних посетителей система охраны университета не регистрировала. Я продолжу прислушиваться к многоголосному ментальному гомону университета, пока не проверю всех. – При таких веских основаниях счесть смерть парнишки несчастным случаем, ты всё равно считаешь нужным выискивать убийцу? – поднял брови Хальер. – Да, – твёрдо ответила Ульяна и, замявшись, тихо пояснила: – Интуиция... – Что тебе не понравилось в мыслях одномирников Керна? – прямо спросила Алеся Хальер. Как менталист она прекрасно почувствовала недосказанность и напряжение дочери в этом пункте рассказа. – Хороший вопрос! – вздохнула Ульяна, вспоминая встречу с пятью оставшимися одномирниками умершего... Они пришли к ней по первой же просьбе своих кураторов: три парня и две девушки. Все как на подбор высокие, сильные, симпатичные, буквально сияющие крепким здоровьем, как прежде сам Керн. Молча выстроились ровной линией и преданно посмотрели на Ульяну: их мысли и эмоции подтверждали ту же готовность ответить на все вопросы, что горела в их чистых глазах. Все молниеносно, без тени сомнений и смущения, ответили согласием на просьбу разрешить чтение давних воспоминаний. Ни малейших негативных чувств, как правило сопровождающих такое разрешение у непривычных к менталистам людей. Это студенты университета магии спокойно относятся к шастанью по своим мыслям друзей-менталистов, а тут – ни капли противодействия со стороны новичков, лишь недавно узнавших о магии. Воспоминания о пребывании в стенах Греблина тоже у всех как на подбор: словно снимали фильм об идеальном студенте, который даже в столовой думает лишь об учёбе и том, как бы заслужить одобрение всех окружающих. Будто всеобщая благосклонность – их единственная цель в жизни. – У Керна не было с кем-либо конфликтов в университете? – спросила Ульяна и её не поняли: – Конфликтов? – хором переспросили иномирцы, синхронно переглянулись между собой и растерянно ответили: – Нет, мы с ним вообще не общались. – А с другими людьми он ссорился? Не с вами? – уточнила Ульяна, и на неё посмотрели с изумлением, дружно воскликнув: – Нет, что вы! И тогда Ульяна, ощущая неприятное чувство, будто её дурачат, как маленькую девочку, отпустила на волю свою магию. Невидимая сила окружила пятёрку безмятежных иномирцев, проникая в их мысли, чувства, выпитывая все потайные сведения о них и... не нашла ни злобы, ни зависти, ни лжи, ни потайных преступных намерений, ни страха, ни подлости, а одно лишь желание жить в мире со всем миром и трудиться на благо людей! «Многовато ангелов для одного университета!» – зло подумала тогда Ульяна. Ангелов, не испытывающих страха, – просто эпидемия бесстрашия среди первокурсников! Ульяну не отпускала уверенность, что её в чём-то обманывают. Мечта о благородных рыцарях осуществилась на четыреста процентов, но счастливой она себя как-то не чувствовала! Да и желания познакомиться три товарища Керна не вызывали совершенно. Ульяна чуть глубже нырнула в сознание одного из парней... Глубинные воспоминания человека представляют собой нагромождение образов: самые яркие и запоминающиеся остаются в верхнем слое невзирая на время. Серые и обыденные быстро опускаются вниз, хоронясь в труднодоступных тенях бессознательного. В итоге в чередовании воспоминаний человека нет хронологической последовательности: моменты детства зачастую идут рука об руку с историями из взрослой жизни. Счастливые моменты будто сами текут к менталисту, притянутые его силой, а тяжёлые – замирают в отдалении и мерцают эмоциями горя и отчаяния. С сомирниками Керна всё обстояло иначе: их воспоминания были разложены по полочкам времени, как слова по алфавиту. Никакой мешанины, каждому кадру – строго отведенное время, хоть по часам сверяй. Никаких проблесков давнего прошлого в настоящем, вся жизнь – как ровный стеллаж шкафов в книгохранилище, где каждой эпохе отведено своё место. С таким порядком Ульяна сталкивалась у маленьких детей, не успевших накопить воспоминаний достаточно, чтобы устроить из них кавардак, и... у тех, кто пытался подменить настоящие воспоминания подложными. Однако подменить все воспоминания, вплоть до младенчества, невозможно чисто статистически! Слишком много моментов надо увязать между собой, слишком! В самой жизни парня каких-либо подозрительных или несогласованных моментов не нашлось: детство он провел с матерью, рос без отца, но послушным мальчиком. Закончил школу, техникум, пошёл работать на завод, увидел рекламу однокурсников Ульяны и без раздумий отправился учиться в университет магии. Вся жизнь укладывалась в пару абзацев: никаких личных привязанностей, ни врагов, ни друзей, даже с матерью и братьями-сёстрами он перестал общаться, как переселился в общежитие завода. Иномирец по имени Шаст, исследованный Ульяной до последней минутки, был одиночкой по жизни, но это ещё не преступление. – Ты виновен в смерти Керна? Хоть как-то причастен к его гибели? – вопросы Ульяна обратила ко всем иномирцам по очереди и ото всех получила отрицательные ответы. Ответы были исключительно правдивыми: как менталист высокого уровня она не могла ошибиться в их честности. Однако... Ульяну не отпускало чувство, что она неправильно сформулировала вопросы. Но что может быть неправильно сформулировано в кратких, абсолютно прямых вопросах?! – Они не причастны к смерти своего одномирника, – ответила Ульяна на вопрос матери, – но это не отменяет их странности в целом. Как метко выразился профессор Листиц: понятие врагов и вражды у них, похоже, просто не сформировано, но я не понимаю оснований для такого пробела в представлениях о мире. К сожалению, мне не удаётся чётко выразить, в чём ещё заключена их странность, даже самой себе. Да, они демонстрируют явные отличия от привычного образа мыслей и поведения, но критичные не настолько, как это ощущается интуитивно. Все преподаватели помолчали, припоминая особенности поведения, что сами замечали у сотоварищей Керна. Большинство пожало плечами: им не бросились в глаза какие-то странности, и новенькие иномирцы, пойманные менталистами, слились с общей массой других студентов. Глава тайной канцелярии веско сказал: – Итак: камеры тайного наблюдения в коридорах общежитий мои сотрудники установят сегодня же и поставят на запись. Я немедленно отдам распоряжение, и часа через два мои ищейки доберутся с оборудованием до Греблина. Ты их встреть, Эльтар, и проводи до места. На все вопросы отвечай, что это пожарники, проверяющие исправность сигнализации, форма у моих людей будет соответствующая. Если никаких трагических событий в ближайшие полгода не произойдёт, то записи камер уничтожим не просматривая. Систему регистрации входящих и выходящих лиц проверить и контроль усилить. Медицинский осмотр новеньких провести повторно и более тщательно. Ульяна, ты продолжаешь прислушиваться к мыслям всех греблинцев, мониторить их эмоциональное состояние. Сама знаешь: маньяки часто действуют под влиянием вспышки, а в остальное время их не отличишь от добропорядочных граждан. Почувствуешь такую вспышку – сообщишь мне или Лоуресу! В одиночку убийц не ловишь!!! Я ясно выражаюсь? «Попробуешь самовольничать и лезть на рожон – дома запру!» – донёс папочка Ульяны чёткую мысль до сознания дочери. «А я помогу отцу в этом благом деле», – добавила мамочка. Ульяна очень-очень постаралась совсем ничего в ответ не подумать! Глава 14. Менталист идёт по следу