Рен рассмеялся, его хмурые морщинки разгладились, и Кай увидела его таким, каким он мог бы стать, если бы не был разбойником. И Кай вдруг отчаянно пожелала, чтобы они были обычными детьми, которые просто выехали на прогулку. – И как же ты оказалась на Зеркальном озере? – спросил Рен. Стоило ли ему рассказывать? Он ведь, кажется, понял, что Кай – самая обычная девчонка. Но если не понял… она не хотела его смущать. – Ты ведь не расскажешь им, так? Они ехали рядом, но Обуза шла чуть впереди Ноши. Рен обернулся через плечо и посмотрел прямо на Кай. – А ты разве еще не поняла, как у нас все устроено? – спросил он. – Они говорят мне, что делать. Я ничего им не говорю. – Я могу вернуть свою сестру, если заберу кое-что у Дакини, – выпалила Кай. Рен недоверчиво на нее покосился. – Ты думаешь, что сможешь оживить свою мертвую сестру? – Я не смогу, но Бэндзайтен сможет, – ответила Кай. Рен нахмурился. Он, должно быть, подумал, что от горя Кай повредилась в уме. – С чего бы морской богине помогать тэннё? – удивился он. Достойный вопрос. Воевода Такаги наверняка задаст ей такой же, если он достаточно умен. – Мы – ныряльщицы за жемчугом. Вот почему, – прошептала Кай, глубоко вздохнув. И слова посыпались с ее губ, словно жемчуг. – Мы – близнецы. Наша связь глубока, глубже, чем у обычных сестер. Пусть физически мы с ней не связаны, но иная связь неразрывна. Понимаю, насколько безумно это звучит. Я сказала Бэндзайтен, что нас нельзя разлучать. Мы должны быть вместе – и живые, и мертвые. Кай никогда бы не призналась в том, что она близнец. Ошибка природы. Но в голосе Рена мелькнуло вовсе не отвращение, а, кажется… восторг. – У тебя есть близнец? – выдохнул он. – У меня тоже! Ты чувствуешь, что она чувствует? Знаешь, что она знает? Кай потеряла дар речи. Она никогда в жизни не встречала других близнецов! – Иногда мы произносим одни и те же слова одновременно, – сказала она. – Некоторых людей это пугает. – А когда вы далеко друг от друга, ты чувствуешь… гнев, грусть, восторг… который совсем не связан с тобой? Потому что это ее чувства, но ты тоже их ощущаешь? Кай открыла было рот, но ответить не смогла. Ведь они с Киши никогда не разлучались надолго. – Перед нападением чудовища мне было видение, – произнесла Кай. – Но я не поняла, что оно значит, пока все не случилось. Правая часть поводьев опустилась гораздо ниже левой, и Кай поправила их. Где-то впереди Гото шутливым баритоном затянул какую-то балладу. – Подожди, но откуда ты знаешь, что ты близнец? Когда ты в последний раз видел брата? – Кай пожалела о своих словах сразу же, потому что приятного ответа на этот вопрос быть не могло. Они с Киши, возможно, были единственными близнецами в Хейвадайской империи, которые выросли вместе. – Я никогда его не встречал, – признался Рен. – Даже имени его не знаю. В детстве я жил у владелицы гостиницы. Она и рассказала мне о брате. В том пансионе жила мама. Родила нас, но не смогла убить своих чудовищных близнецов. Вместо этого она забрала брата и исчезла. Кай почувствовала себя зеркалом, разбившимся на миллион маленьких осколков, – она даже представить не могла, каково бы ей было, если бы она никогда не знала Киши. – То есть у тебя так бывает… ты чувствуешь то, что чувствует он? – Да. Это трудно объяснить. – Рен задумчиво сжал зубы и на мгновение замолчал. – Иногда меня накрывает злостью безо всякой на то причины… Я думаю, что злится на самом деле он. Хотя с чего бы ему злиться, ведь рядом с ним наша мать… Прошлым летом мне приснился очень яркий сон о том, что на меня напала лисица. Он был таким реальным. И с тех пор – ничего. Может, это в самом деле случилось. Может, лисица убила его и у меня больше нет брата. Кай открыла рот, собираясь рассказать, что видение тоже явилось к ней во сне. Но тут Дой притормозил коня и обернулся. Рен пустил лошадь рысцой, чтобы догнать его, закончив таким образом разговор. Солнце садилось. Гото и Дой остановились у спокойной реки – должно быть, у первого зубца Трехзубцовой реки. Это была уже четвертая ночь, которую Кай проводила вдали от дома, но ей казалось, что прошли месяцы. Отец наверняка каждый день выходит на лодке в море. Нашел ли он на Бамбуковом острове ее лодчонку? Мама, должно быть, целыми днями плачет, не поднимаясь с постели, – совсем как тогда, когда умерла Хамако. Кай вспомнила ее боль и помножила на два: либо она лежит без движения, либо в панике носится так быстро, что ее не разглядеть, потому что любое другое состояние для нее невыносимо. Рен отвел Кай к реке и осмотрел ее рану. Промыл ее водой, на этот раз боль была куда терпимее. Пока он работал, Кай смотрела на луну: каждую ночь она становилась все больше. Каждую ночь земля уходила у Кай из-под ног. Завтра они придут в лагерь воеводы, где решится ее судьба. Прежде будущее никогда не казалось ей таким зыбким. – Рана начала покрываться коркой. – Рен повязал вокруг нее чистую ткань. – Это хорошо. Кай кивнула. Она уже знала, что рана заживает, потому что кожу начало стягивать, Кай чувствовала это всякий раз, когда шевелила рукой. Рен открыл сумку с высушенными корнями таро и протянул ей. – Тебе нужно поесть, – произнес он. – Ездить на лошади не так уж и просто. Кай не чувствовала голода, но Рен был прав. Ей стоило набраться сил – вдруг получится сбежать? Кай было не по себе оттого, что она отнимает у Рена еду, у него и так ее было немного. Но если она покажет ему волшебную чашу, сохранит ли он это в секрете? Он не обязан был учить ее ездить верхом или делиться мизерными порциями еды. Она ему нравится, это очевидно. Но Рен умел выживать. Кай взяла кусочек корня таро и вгляделась в лицо Рена – длинный узкий нос, высокие скулы, тонкие волоски на сильном подбородке. – Давно ты с ними путешествуешь? – спросила она, указав на реку, туда, где Гото и Дой отмачивали ноги. – Не знаю точно, – ответил Рен. – Примерно девять зим. Я стал слишком много есть, а у хозяйки гостиницы не хватало еды. Гото и Дою нужен был слуга. – Мне жаль, – прошептала Кай. – Должно быть, нелегко жить без семьи. Каково это – вырасти с чистого листа? Не знать, откуда ты явился? Свежее море стало для них с Киши частью их самих. Она знала, что принадлежит этому месту. – Не стоит меня жалеть, – произнес Рен. – Мне все равно. – Мне жаль, потому что я знаю, чего ты лишился, – пояснила Кай. Рен нахмурился. – Я видел, как отцы продают дочерей за чашку риса, а братья убивают друг друга из-за простой детской шутки. Так что я не уверен, что лишился чего-то важного. Кай стоило бы умолкнуть и не расстраивать Рена и дальше. Но у нее заканчивалось время. – А ты не думал о том, чтобы уйти от них? Он сжал губы в тонкую линию и перехватил ее запястья, обвязав их веревкой, которая впилась в кожу. – Больно, – скривилась Кай. – Слишком туго. – Я знаю, чего ты добиваешься. Со мной это не сработает. – Рен поднялся. Кай тоже встала на ноги и протянула ему руки. – Рен, прошу тебя. Мне просто кажется, что одному тебе было бы лучше. Они тебе не нужны. Так почему ты здесь? Рен подтолкнул ее вперед. – Твои сладкие речи меня не убедят. Я тебя не отпущу, – произнес он. – Даже если я окажусь так глуп, что сбегу вместе с тобой… знаешь, что случится потом? Дой выследит нас. Он найдет нас и убьет – и мы умрем медленной, мучительной смертью. Так что брось даже думать об этом. Лучше попытай счастья с воеводой Такаги. Рен привязал ее к дубу, по ее ногам тут же поползла целая колония черных муравьев – так быстро, что Кай не успевала их стряхивать. Рен отошел к костру и принялся тыкать в пламя палочкой. Киши бы нашла нужные слова, чтобы смягчить его сердце. Кай была слишком прямой. Слишком грубой. Дома отсутствие такта не имело значения, потому что рядом всегда была сестра. Кай никогда не был нужен друг. До этих пор. 7 Кай весь вечер стряхивала с себя муравьев. Они, как и стрекозы с равнины, были огромными – длиной со швейную иглу. Они не кусались, но ножки их неприятно щекотали кожу. Гото и Дой тем временем напивались у костра. Вчера они были просто шумными, сегодня же – недовольными. Кай боялась, что скоро они снова потащат ее смотреть представление. Сначала Гото выговорил Рену за то, что тот слишком долго возился с лошадьми. Потом Дой проворчал, что Рен совсем не старается. Затем Дой стал жаловаться на пережаренного фазана, Гото же утверждал, что тот сыроват. А еще они никак не могли сойтись во мнении о том, как именно продать Кай воеводе Такаги. – Скажем ему, что воевода северной провинции предложил нам за нее столько жемчуга, сколько она весит. – Гото ткнул пальцем в неопределенном направлении. – Он не дурак и ни за что на это не поведется, – возразил Дой, погладив свою куцую бородку. – У нее лицо крестьянской девчонки. – Как только он увидит, как она летает, то сразу об этом позабудет, – произнес Гото. – Или скажем, что в ней заинтересован сам советник. – Зачем останавливаться на советнике? – проворчал Дой. – Давай уж скажем, что сам император готов предложить за нее свой трон. Дой распахнул рот, потряс фляжкой и выругался – саке кончилось. Кай напряглась, но, похоже, остатка выпивки им как раз хватило для того, чтобы провалиться в сон, не устраивая ночное представление. Они попадали на спины, глядя на звезды и обсуждая богатства, которые за нее выручат. Как только они захрапели, Рен подошел к Кай и ослабил стянувшую ее веревку – кожа там покраснела. – Спасибо, – жалко выдохнула она. Рен не ответил. Заснуть Кай не удалось – она вспоминала дом. Она скучала по забавной привычке Киши отнимать у нее одеяло, смешному сопению отца через стену. Но больше всего Кай скучала по маме, что баюкала ее всякий раз, когда она заболевала. Это было так приятно. Кай на все готова – лишь бы снова поговорить с ней, попросить прощения. Задремала она уже на рассвете, застав солнце. У нее так сильно болела голова, что она не могла найти в себе сил открыть глаза. Вдруг рядом с ее ухом зажурчала вода, и Кай тут же проснулась. Дой решил справить нужду прямо на дерево – дерево, к которому она была привязана; и струя стекала по коре прямо в грязь у ее лица. Кай взвизгнула и отскочила прочь. – Прошу прощения за то, что замарал ваши сны, тэннё, – сказал Дой и громко рассмеялся. Сердце Кай колотилось, словно барабан. Тяжело дыша, она отвернулась к древесному стволу, чтобы никто не увидел ее слез. Она вдруг поняла, что, если воевода Такаги не купит ее сегодня, она останется пленницей до тех пор, пока разбойники не найдут заинтересованного покупателя. Но стоило ли об этом мечтать? Что, если воевода Такаги окажется еще более диким, чем Гото и Дой? Рен отвязал ее через пару минут – лицо его было непроницаемым. – Они хотят, чтобы я привел тебя в порядок. – Он положил руку на ее левое плечо и подвел к реке.