К горлу подкатила тошнота. Неужели это конец? Конец для нее и ее сестры? – Рен, свяжи ее! – приказал Гото. – Отведем ее к воеводе Такаги. Разобьем лагерь у водопадов. Рен приложил руку к ее здоровому плечу. – Я хочу промыть рану. Сможешь подойти вон к тому бревну? Кай кивнула и с трудом выпрямилась. Гото и Дой отошли к деревьям – там их ждали четыре облезлые лошади. Рен подвел Кай к упавшему дереву и усадил прямо на него. Кай опустила голову меж коленей – может, так тошнота пройдет? Рен положил свой лук у ног Кай и подошел к лошади, на спине которой висели сумки. У Гото и Доя тоже были луки – за спиной. Интересно, кто из них ее подстрелил? Рен кинул на землю одну из сумок, закатал Кай рукав и опрокинул над раной фляжку с водой. Казалось, что на ее коже взрываются светлячки. – Откуда эти порезы? – спросил Рен, указывая на круглые шрамы, усыпавшие ее руку. – Подралась со стаей воронов, – ответила Кай. Он слегка приподнял уголок рта. – Да ну? И кто же выиграл? – Мне казалось, что я, – сказала она. – Но вот я здесь. Жалящая боль чуть притупилась. Рен достал из сумки ткань, в которой явно что-то перевозили, и ножом отрезал от нее полосу. Судя по всему, он проделывал такое не впервые. Рена окружала аура уверенности: со стороны казалось, что он совсем взрослый, хотя он вряд ли был старше Кай. – Кто вы такие? Разбойники? – спросила она. Он ухмыльнулся. – Днем – да, – ответил он. – А ночью мы бродячий цирк. – Что это значит? – Кай сморщилась от боли: Рен заматывал вокруг ее руки ткань. – Увидишь, – произнес он. – Ездила когда-нибудь на лошади? Кай покачала головой. В столице она видела лошадей издалека – в их деревне ни у кого их не было: в плуг и повозки запрягали волов. Рен посмотрел на вьючную лошадь и нахмурился. – Тогда поедешь со мной, – решил он. Он просунул левую руку Кай в рукав ее куртки и перекинул другой край через раненое плечо. А потом связал веревкой руки Кай – крепко, но не настолько, чтобы остались следы. – Кто такой воевода Такаги? Глава одного из военных кланов? – спросила она. Советник императора назначил в каждой провинции губернатора из знати, но на самом деле земли контролировали военные кланы. Отец говорил, что императорский двор наделил воевод такой властью, потому что знать предпочитала днями напролет пить саке и писать стихи, и что если воеводы перестанут драться друг с другом и нападут на столицу, то знати не поздоровится. – Агась. – Рен повязал еще одну веревку вокруг свернутого плаща из перьев. Кай подождала, надеясь, что мальчишка скажет что-то еще, но он молчал. – Так что, вы хотите продать меня воеводе Такаги в качестве домашнего питомца? – Неплохая догадка. – Рен привязал свернутый плащ к сумкам на вьючной лошади, а потом подвел Кай к черной кобыле с белой звездой во лбу – она замыкала шествие, следуя за вьючной. Черная лошадь ударила копытом о землю – с таким звуком, словно оно было железным, – и мотнула головой. Кай приросла к месту, боясь и шагу ступить. – Она тебя не тронет, – пообещал Рен. – Пошли. Не стоит заставлять Доя ждать. Мужчины уже забрались на лошадей: Гото – на ярко-гнедого скакуна, а Дой – на темно-гнедого с белыми неровными пятнами на бедрах. У их коней, как и у вьючной лошади, были седла. У лошади Рена нет. Рен сложил руки, переплетя пальцы, и поднес их к лошадиному животу. – Я тебя подсажу. Ступай мне на руки левой ногой. – А если она зашевелится? – с опаской спросила Кай. Вдруг она тут же свалится? Шлепнется с другой стороны? Попадет под эти ужасные копыта? – Не зашевелится, – заверил ее Рен. – Откуда ты знаешь? На его лице читалось раздражение. – Думаешь, я хочу, чтобы ты упала? Слушай, если не заберешься на эту лошадь, Дой разозлится. И поверь мне, тебе это не понравится. В самом деле, лучше бы его не злить. Кай послушалась Рена и уперлась ногой в его ладони. Он приподнял ее достаточно высоко для того, чтобы она схватилась за гриву лошади и перекинула вторую ногу через ее спину. От лошади пахло землей. Животное шевельнулось, и Кай почувствовала, сколько в нем необузданной, непредсказуемой энергии. Рен запрыгнул позади нее. Кай еще никогда не находилась так близко к мужчине – не считая отца. От смущения ей стало жарко, и она попыталась отстраниться, чтобы не касаться спиной его груди. От Рена пахло лошадьми, а еще древесными углями и потом. Левой рукой он взялся за поводья, а правой приобнял ее за талию. Рукав его выцветшей темно-синей рубахи касался ее бедра. Он цокнул языком, и лошади – та, на которой они сидели, и вьючная – пошли вперед. Они последовали за Доем и Гото прочь от пруда в душный от зноя лес. Цвета потеряли для Кай свою яркость – то ли из-за боли в руке, то ли из-за тяжелого, влажного воздуха. Поникшие серые деревья едва выделялись на фоне блеклого зеленого неба. Стволы деревьев и камни были покрыты мхом. Кай покачала головой, отгоняя мух, что жужжали прямо над ухом. Одна укусила ее в лодыжку – так сильно, что Кай было решила, что это пчела. На глазах у нее выступили слезы. Она никогда еще не чувствовала себя такой жалкой. И куда деваются боги, когда они так нужны? Она упала на землю и вернулась в лишенный магии мир. Но не в свою родную деревню, где худшее, что с тобой может случиться, – это недобрый взгляд или обидное слово. Она попала в мир, известный ей лишь по рассказам рыбаков и торговцев, – мир военачальников, пиратов и разбойников, жестоких мужчин, что заставляют простой народ страдать такими способами, о которых Кай и не ведала. В море у нее еще был бы шанс на спасение: она хорошо ныряла и быстро плавала. Но на земле… перьевой плащ был ее единственным источником силы, а теперь он оказался намертво привязан к седлу чужой лошади. – Есть у тебя имя? – спросил Рен тихонько, чтобы Дой и Гото его не услышали. Кай попыталась вспомнить имя той тэннё, у которой украли перья… Может, это вопрос с подвохом? – Я им не скажу, – добавил Рен. – Кай, – выпалила она. – Что ж, Кай, – произнес он. – Когда твоему плечу станет полегче, я пересажу тебя на вьючную лошадь. Но пока тебе придется ехать со мной. Если продолжишь отклоняться, то, когда мы прибавим хода, ты упадешь. Она попыталась выпрямиться, не касаясь его. Плечо неприятно заныло. Походка лошади баюкала ее, напоминая о морской качке. – Разве в седле ездить не удобнее? – поинтересовалась Кай. – Седло вроде щегольской трости, – ответил он. – Седло и стремена дают лишь иллюзию безопасности. – Ты его поэтому не используешь? – Я его не использую, потому что у нас только три седла, – отрезал он. Расстояние между ними и другими двумя разбойниками увеличилось. Дой обернулся, и Рен пришпорил лошадь, чтобы догнать их. Кай схватилась за жесткую гриву – каждый шаг заставлял кривиться от боли. Мух стало больше. Лошадь махала гривой и била ушами. Из-за облаков показалось солнце, листья заблестели и задрожали. Кай готова была отрезать собственную руку. Она не помнила, чувствовала ли когда-то в жизни подобную боль. До сих пор все ее раны были не очень серьезными, даже несмотря на опасную работу. Ссадина на коленке. Заусенец на пальце. Ожог от укуса медузы. Наконец они выехали из леса на каменистую тропу, круто ведущую вверх, и мух стало меньше. Внизу, в ущелье, шумела река. Кай прикинула, не спрыгнуть ли ей с лошади прямо туда. Самоубийство – вполне благородная смерть. Но Кай никогда так не поступит – она не отдаст свою жизнь просто так. Это значило бы бросить Киши. К тому же – пусть это и не так важно – ей не хотелось навредить лошади. А вот Рен все же был разбойником. И скорее всего, заслуживал смерти. Дорога круто пошла вверх, и Рен попросил ее приподняться и наклониться вперед. – Ты ведь говорил, что так делать нельзя. Что я упаду, – раздраженно пробормотала она. – Когда едешь вверх, нужно наклоняться вперед, – объяснил он. – А когда вниз – отклоняться назад. В остальных случаях лучше сидеть прямо. Это помогает лошади. Кай подвинулась вперед. Лошадь ведь не виновата в том, что оказалась в руках разбойников. – Как зовут твою лошадь? – поинтересовалась Кай. – Обуза, – буркнул Рен. Она закатила глаза. – Ладно, можешь не говорить. – Ее в самом деле так зовут. Клянусь. По голосу парня Кай поняла, что его это веселит. – Вижу, она очень тебе нравится. – Нам нужна была лошадь, и Гото сказал мне выбрать одну, но я захотел оставить обеих, – пояснил Рен. – Он сказал, что прокорм еще двух лошадей – тяжкая ноша и огромная обуза. Так я их и назвал. Кай обернулась на Ношу – та терпеливо следовала за ними по узкой тропе. – Мило, – проговорила она. – А вы с Гото и Доем родственники? – Не-а. – Тогда почему ты с ними путешествуешь? – А почему ты летала над озером в костюме птицы? Кай не ответила. Пока Дой и Гото считают ее тэннё, она обладает в их глазах ценностью. Может, воевода Такаги отпустит ее. – Далеко еще до лагеря воеводы Такаги? – Она напряглась, ожидая ответа, хотя эта информация ничего бы ей не дала. Она не знала, насколько далеко его лагерь находится от Небесной горы.