– Два дня пути, – ответил Рен. – Слышал когда-нибудь о Небесной горе? Рен молчал так долго, что Кай уже решила, что он решил проигнорировать ее вопрос. Или просто не услышал. – Не думаю, – наконец произнес он. – А что там? – Дакини, лисья предводительница, – пояснила Кай. – Мне нужно ее отыскать. Он расхохотался: – Разве лисы не едят птиц? – Я ведь могу летать, – возразила Кай. – И не планирую подбираться к ней слишком близко. Рен одобрительно фыркнул, и Кай вдруг ощутила прилив гордости – а затем сердце ее забилось чаще, по телу разлилось тепло. Рен – разбойник, он грабит людей или творит еще что похуже. Почему же ей так приятно с ним говорить? Должно быть, с ней что-то не так. Солнце скрылось за деревьями, и они остановились у подножия тихого водопада. Рен усадил Кай под ивовым деревом и привязал ее к стволу, а потом расседлал лошадей и снял с них поводья. Дой и Гото отправились к плоскому, нагретому солнцем камню у края водопада и разделись. Кай подтянула колени к груди и опустила взгляд, подождав, пока разбойники зайдут в воду. Совсем недавно она ныряла за жемчугом… как ее жизнь свелась к тому, что происходило теперь? Все, что случилось после встречи с бакэ-кудзирой, казалось сном. Рен повел лошадей на водопой, и Кай хорошенько осмотрела веревки на своих руках. Может, ей удастся их ослабить? Но как бы она ни вертела запястьями, высвободить руку ей так и не удалось. Когда лошади напились, Рен вернулся и отвязал ее от дерева. – Пошли. – Он потянул ее в сторону леса, и Кай покосилась на него с опаской. – Куда ты меня ведешь? – Можешь остаться тут, если хочешь. – Рен пожал плечами. Плечо ныло от боли. Она валилась с ног от усталости. Но все же предпочла бы остаться с Реном, а не с Гото и Доем. Кай поднялась и последовала за ним. Он не шел, а словно бы плыл, не издавая ни звука. Под ногами Кай трещали сухие листья. Ей показалось, что в лесу Рен как будто расслабился, и она вновь задумалась: что же связывает его с этими мужчинами? – Что самое сложное в полете? – спросил он, подняв с земли несколько веток. – Садиться на дерево, – ответила она. – Нужно рассчитать скорость и угол. У меня все еще плохо получается. Хотя у меня ведь нет когтей, чтобы хвататься за ветви. – Говоришь, ты направляешься в сторону Небесной горы? И как же ты понимаешь, в какую сторону лететь? Он ее проверял. Пытался сложить кусочки пазла. Кай поняла, что и так уже выдала слишком много деталей – например, что научилась летать не так давно. Боль в плече не давала ей нормально думать, она забыла об осторожности. В висках стучало. – Хочешь отдохнуть? – спросил Рен. Она кивнула и оперлась о ближайшее дерево. Он сложил собранный хворост у ее ног и продолжил собирать ветки, а Кай наблюдала за ним. Сквозь деревья пробивался золотой свет, и Кай увидела у кустарника бурого кролика: он подергал носом, явно пытаясь найти, чего бы пожевать. Краем глаза она заметила металлическую вспышку. Кролик дернулся и упал – из шеи его торчала стрела. Кай ахнула. Рен перекинул лук через плечо и подобрал маленькое тельце. Кай расстроила не смерть кролика, а то, как быстро и неожиданно все случилось. Похоже, и ее саму подстрелил именно Рен. Когда они вернулись к реке, Гото и Дой уже развалились на камнях у водопада и передавали друг другу фляжку. Рен снова привязал Кай к иве и развел костер. Он содрал с кролика шкурку, насадил его на палку и пожарил над огнем. Гото и Дой дождались, когда еда будет готова, и радостно запустили в кролика зубы. Фляжка все мелькала меж их пальцами, голоса звучали все громче. Рен принес Кай немного воды и несколько кусочков кроличьего мяса. Оно было слишком жилистым, но Кай не хотела показаться неблагодарной и съела все до последнего кусочка. Она не знала, сможет ли ночью достать из тайного кармана куртки волшебную чашу – со связанными-то руками. К тому же разбойники могли заметить ее. Не хотелось так рисковать. Пока она ела, Рен обработал ее руку – полил водой, и рана снова вспыхнула огнем. После он отвел Кай в лес, чтобы она справила нужду. – Если убежишь, я всажу тебе в ногу стрелу, и тогда ты будешь медленно умирать от боли, – пригрозил он. Кай видела, на что он способен – как он убил кролика. Значит, не промахнется даже в темноте. Когда они вернулись к водопаду, Дой стоял на плоском камне и жонглировал шестью стручками. Он подбрасывал их высоко в воздух, делал оборот вокруг себя и ловил их за спиной. Гото тем временем переоделся в женские шелка и пудрил лицо в белый цвет. Кай открыла рот. Каждые несколько лет в их деревню забредала театральная труппа, где мужчины играли в представлениях женщин. – Я думала, насчет цирка ты пошутил, – обратилась она к Рену. – Раньше они были актерами, – сказал Рен. – Но разбой приносит больше денег. Так что теперь они дают представления для пленников. – Вот повезло-то… – пробурчала Кай. Гото подбежал к ней и схватил за рукав. – Для тебя мы приготовили лучшее место! – возвестил он, подводя ее к бревну, откуда открывался прекрасный вид на камень – позади нее горел костер. Кай в недоумении обернулась на Рена – он присел неподалеку, вытащил нож и принялся строгать палочку, словно ничего необычного не происходило. Дой уронил стручки – позволил им упасть один за одним, а потом водрузил на голову черную шапку аристократа. Гото подошел к Дою – в руках его был небольшой детский зонтик. Кай поняла, что когда-то все эти вещи принадлежали людям, которых они ограбили. – Рен! – громко зашипел Гото. Рен поднял взгляд – веки полуопущены, будто ему и дела нет до происходящего. – Сцена, – сухо проговорил он. Гото выставил бедро в сторону. – Вы звали меня, господин? – спросил он пронзительным фальцетом. – Да, моя госпожа, – ответил Дой громко и напыщенно. – Нужно позвать лекаря. Что-то меня штормит. – Штормит, говорите? Для этого вам не нужен лекарь, дорогой. Просто возьмите мой зонтик. – Гото замахнулся и шлепнул зонтиком прямо по голове Доя. Тот неловко отступил. – Может, теперь вы позовете лекаря? – спросил он, взявшись за рукоятку. – У меня болит голова. Дой согнулся, схватившись за живот и покатившись со смеху. Смущенная Кай глянула на Рена, но тот не отрывал взгляда от своей веточки. Внезапно Дой перестал смеяться и посмотрел на нее. Кай опустила взгляд. – Ты должна засмеяться! – подсказал он, и Кай тут же ударило по голове что-то маленькое и твердое. Он кинул в нее стручком! Еще один попал ей по плечу – прямо по ране, – и она закричала. Кай отвернулась и закрыла лицо левой рукой. – Да что с тобой, тэннё? – прорычал он. – Не хочешь до нас снизойти? Кай пискнула. Дой пугал ее больше, чем пламя Дракона-повелителя. Она не смогла бы даже изобразить смех. Гото тяжело опустил руку ему на плечо. – Это все потому, что она наполовину птица, – пояснил он. – А птицы не смеются. И не играют с людьми. В старых сказках этим занимаются лисицы. И обезьяны. И даже крабы. Но птицы – никогда. Дой сплюнул на землю. – А как же тот Воробей Резаный Язычок? Он сыграл со старухой шутку. – Воробей проучил жадную женщину, – сказал Гото. – Это не смешно. Говорю тебе, Дой. Птицы не смеются. Но я знаю, что может помочь. Гото спрыгнул с камня и заливисто запел глубоким баритоном: – Луна восходит, круглая и полная! Кай знала эту песню – она выучила ее еще в детстве. Но Гото приближался к ней, и из-за этого песня звучала скорее пугающе, чем успокаивающе. Он откупорил фляжку и поднес ее к губам Кай. Она дернулась и связанными руками отбила фляжку, чуть не пролив напиток. – Плохая птица! – Гото схватил ее за волосы, его толстое лицо оказалось так близко, что Кай разглядела кривоватые зубы разбойника и почуяла его кислое дыхание. – Стоит разрезать тебе язык, как тому воробью. Рен, давай-ка сюда нож. Он ведь не сделает этого. Ведь так? Гото был интриганом, а жестокостью отличался Дой. Кай запаниковала и попыталась ударить Гото в грудь, оттолкнуть его – плечо отозвалось болью. – Лучше этого не делать, – произнес Рен. – Утром пожалеешь. Невредимой она стоит дороже. На мгновение хватка Гото усилилась. Кай прикусила губу и взмолилась, чтобы он послушал Рена. Гото запел другую песню, отпустил ее и заковылял прочь, а Кай свалилась на землю, тяжело дыша. Гото и Дой скрылись в лесу. Как только они исчезли из виду, Рен вскочил на ноги. – Вставай. – Он схватил Кай за локоть и помог ей подняться. Подвел к иве, связал ей ноги и обернул веревку вокруг талии, привязав к дереву. Кай бурлила от ярости и унижения… она совсем ничего не могла поделать! Ужасно чувствовать себя такой беззащитной! Если она сможет сбежать, то обязательно научится владеть каким-нибудь оружием. Да хоть луком. Для того чтобы стрелять, не нужно быть больше своего противника. Рен работал быстро и тихо. Кай молчала. Похоже, он торопился закончить до того, как Гото и Дой вернутся. Как только он привязал Кай к дереву, то вернулся на место и продолжил строгать свою палку, словно и не отрывался от этого дела. Через пару минут Гото и Дой вернулись – и тут же упали на землю у костра. Кай постаралась сжаться и сделаться незаметной. Но те, похоже, больше не думали о ней – даже не посмотрели в ее сторону. В догорающем пламени костра Кай наблюдала, как Рен следит за разбойниками. Как только они захрапели, он отбросил палку в сторону и прилег, подложив под голову седельный мешок. Похоже, под его маской безразличия скрывалась целая буря чувств. Каждое его движение было тщательно спланировано. Рен казался таким же пленником, как и она сама. 6 Плечо пульсировало всю ночь – в такт сопению Рена и лошадиному фырканью. Кай постоянно ворочалась, пытаясь найти удобное положение – мешали кривые корни и мелкие камни. Связанные руки и ноги немели, и периодически она шевелила пальцами, чтобы вновь их почувствовать. У нее кружилась голова – должно быть, от голода. Или оттого, что она потеряла слишком много крови.