Вениамин Вениаминович простер мечтательный взор вдаль. Старому служаке хотелось унестись думами в будущее, однако его взгляд профессионально цепко скользнул по шестнадцатиэтажной панельной башне напротив. Она была точно такая же, как та, в которой в настоящий момент находился Вениамин Вениаминович Усов, попивая пиво, поедая воблу и производя наружное наблюдение. А чуть дальше – еще точно такая же панельная салатовая шестнадцатиэтажная башня. Всего их было три. И располагались они на внушительном расстоянии друг от друга, на таком точно расстоянии, что, предположим, доведись одной из шестнадцатиэтажных салатовых башен упасть плашмя, так тогда она ни за что на свете не задела бы соседнюю салатовую башню. Вениамин Вениаминович крепко призадумался, ища ответ на вопрос: зачем это и почему? То ли это закон архитектуры, чтобы обезопасить население от случайного падения высотных зданий – предположим, нависла опасность одной из башен рухнуть. Тогда людей в экстренном порядке эвакуируют, а башня падает себе, не задевая соседнюю и не нанося дополнительный ущерб народному хозяйству. То ли такое удаление одного строения от другого объясняется заботой о том, чтобы люди не подсматривали друг за дружкой в окна, расположенные слишком близко одно от другого. Нет, рассудил Усов, при нынешних оптических достижениях это – не повод так далеко расставлять здания в городе, не экономя драгоценное место под жилищное и прочее строительство. При таком удалении зданий друг от друга даже сподручнее вести наблюдение, поскольку население, проживающее особенно на верхних этажах, никак не ожидает того, что за ними кто-то будет наблюдать, кроме пролетающих мимо птиц и насекомых. Эти, почти философские, раздумья Вениамина Вениаминовича прервал вышедший из лифта мужичонка. Мужичонка выпростался из лифта в совершенной задумчивости, но глаза скользнули по натюрморту в виде банки пива и воблинской чешуи на узком грязном подоконнике, сознание тут же отреагировало на эти образы, начав свою изнурительно-напряженную борьбу за существование. Местный пропойца Федя, а это был именно он, сглотнул слюну и поднял свой полный мольбы взор на автора столь замечательно прекрасной картины. Вениамин Вениаминович, будучи мужиком-то по сути не вредным, протянул Феде хвост от воблы и выудил из пакета банку пива. Оба, молча глядя вдаль, отхлебнули по паре-тройке глотков, затем принялись за подобающие случаю светские беседы. – Морозно, – сказал Федя. – Обещали потепление на следующей неделе, – со знанием дела кивнул Вениамин Вениаминович. – Пиво хорошее, – одобрил Федор. – Наши вообще умеют делать, если захотят, – поддержал отечественную промышленность Усов. Они сделали еще несколько глотков. – А меня жена из дома выгнала, – конспиративно соврал Вениамин. – С бабами плохо, но и без них тоже плохо, как же без них-то? – встал Федя на защиту семьи как главной человеческой ценности. – А у вас в доме много дружных семей-то? – Вениамин Вениаминович неизменно пребывал на боевом посту. – Имеются, как же не быть-то? – И все они, конечно, похожи друг на друга, – обнаружил Вениамин Вениаминович уникальный багаж литературных знаний. – Отнюдь, – самоотверженно возразил Федор, – уверяю вас. – Похожи, похожи, – настаивал Вениамин Вениаминович. – Да нет же. Люди потому и бывают счастливы вместе, что встречают именно свою, только им предназначенную судьбой половинку, – не удержался и Федор от демонстрации своих обширных познаний в накопленном человечеством опыте философской мысли. – Подробнее, – сурово предложил Вениамин. – Хо! Это надо ж целый роман рассказать. Это ж филигранная вещь – отношения. Это ж чувства! – А, можно подумать, ты все про всех знаешь, – подначивал Вениамин Вениаминович. – Все не все, а знаю и чувствую, и ощущаю. Потому что душу имею нежную и возвышенную, – распахнул Федор доху на груди так, что пуговицы затрещали, – и жизнь загубленную. Но это еще ничего не значит! – поднял решительно палец вверх. – Будет еще и на моей улице праздник! Потому что… Потому что… Тут Федор замялся, поскольку для доказательства такого внезапного поворота в судьбе резоны требовались обстоятельные, а черепушка уже и не варила почти. Но собеседник его принял заявление Федора на веру и одобрительно крякнул: – По такому поводу, может, еще добавить? – Я сегодня не при деньгах, – смущенно признался Федор. – Я угощаю! – отсчитал Вениамин Вениаминович несколько купюр, – Сбегаешь? А то я замерз что-то… – Схожу, конечно, – покладисто согласился Федор, – при этом я вас могу к себе в гости пригласить, в квартиру мою, которая находится на данном этаже. Что же вам, такому солидному человеку в подъезде стынуть? Милости просим. – Да нет, что вы, что вы… – Да уверяю вас, вы никого не побеспокоите, живу я один… – Нет, благодарю. – Ну что ж, – прекратил настаивать деликатный Федор, – тогда ждите меня здесь. Я быстро. Обернулся он и вправду скоро. – А собачников у вас много в доме? – Встретил гонца вопросом Вениамин Вениаминович. – Собачников? Небось, всю округу загадили, гуманисты? – Человечество скучает по преданности, – обобщил проблему Федор, – а что до экологии, то она давно и безнадежно испорчена, при этом, прошу заметить, вовсе не собаками. * * * Пришел Антон – очень недовольный тем, что я не приехала посмотреть его работу. Весь вечер я изображала головную боль, кашель и насморк. Вроде успешно изображала. Антон даже проникся ко мне нежностью и сочувствием. На самом деле – кашля, может быть, и не было, но состояние мое было далеко от здорового. Спала я плохо. Снились кошмары. В виде бандитов, разумеется. Бандитов было много, и все они от меня хотели денег. Или флешку. Надо ли говорить, что на следующий день все мои мысли были заняты одной навязчивой идеей – найти Василия!? Нет, ну, а как? Как иначе? Похвалила – называется – собачку. И вот результат: бандиты наехали. Ясно, что тот, что угрожал мне, – мелкая сошка. А действует он в составе организованной группы. Преступной, судя по грубому со мной обращению. И еще неизвестно, что у этой группы на уме! То есть известно: 3 миллиона и флешка с какой-то информацией. Но, если бандиты дали мне неделю – значит, они не знают доподлинно – у меня ли флешка. Но при этом почему-то уверены, что у меня есть 3 миллиона! Бред какой-то. Потому что флешка-то как раз у меня есть, а вот миллионов-то и нет. То есть бандиты сильно ошибаются. В принципе, людям свойственно ошибаться. А бандиты что, не люди? Ничто, что называется, человеческое им не чуждо. Так что в этой их ошибке нет ничего особенного – дело житейское. Но! Как я теперь буду выпутываться из этой их ошибки? Вот в чем вопрос! Так. С меня стали требовать флешку после моего посещения казино и убийства другана Цинка. Но «после» – не значит «вследствие», – это всем известно. Но глобальное «после» наступило в моей жизни после встречи с Василием. Это – факт. То есть после того, как Василий пропал. А значит… значит, надо его найти! И поскорее! Цинк просил передать своему другану, что побывал в «Дольче вита». Я не сообщила этого другану. Просто не успела. На встрече-то я, конечно, передала эту информацию. Но встреча – не состоялась. Причем при трагических обстоятельствах! Могли ли эти обстоятельства быть вызваны отсутствием информации у другана Цинка о посещении Цинком «Дольче вита»? Вот если бы я сразу сказала про «Дольче», что могло бы измениться? Друган не поехал бы на встречу со мной? Хм, вполне возможно. Но вполне возможно, что и поехал. О-о-о! Опять эта проклятая неизвестность! Я брожу в трех соснах, ничего не понимая. И неудивительно! Где бандиты и где я? Мы так далеки друг от друга… Так. Да, далеки. Я, например, никогда не бывала в «Дольче вита». Кстати, а что это такое? Казино? Ресторан? Притон? Массажный салон? Я полезла в интернет. Магазин мебели, модельная школа (но это в Питере, что, впрочем, не исключает того, что эта и есть та самая вита), вот, есть такая и в Москве модельная школа. Ювелирная коллекция, коттеджный поселок… Овощерезка, интернет-магазин сумок и аксессуаров… салон красоты, разумеется… отель в Анапе… «купить автомобильные диски модель Дольче вита… О Феллини, разумеется, никто даже не вспомнил… О, времена! Столешница 3600+600+38,8… Ресторан „Дольче вита“»… Ну? И что мне с этим разнообразием делать? Друган Цинка, узнав, что доблестные правоохранительные органы приняли в свои гостеприимные объятия Цинка в казино, сказал: «Бабки получил и давай пушить». Но друган не знал, что Цинк побывал в этой самой «Вите». А Цинк настаивал на передаче этой информации. Может быть, она означала, что Цинк кому-то передал эти самые бабки? Хм. Или наоборот – не передал? О-о-о! Я сойду с ума с этими многочисленными неизвестными в этом уравнении (у меня в школе-то было очень плохо с иксами и игреками. А с тех пор мозги вообще от них отвыкли). Знать хотя бы имя-фамилию Цинка! Можно было бы тогда поискать о нем информацию. Хотя… Я опять зашла в поисковик… Нет. Только химический элемент. Как выясняется – очень полезный для девушек… Тогда что? С модельного агентства начнем? На очереди коттеджный поселок и ресторан. Хотя, конечно, здесь нет никакой логики! Можно и с ресторана начать или с поселка… Но я набрала все же телефон модельного агентства. Представилась менеджером по рекламе (ха-ха) автомобильных дисков (ну, не столешниц же!), договорилась о встрече. Через час я уже сидела в мягком кресле в офисе модельного агентства «Дольче вита», пила кофе и рассматривала альбомы с фотографиями моделей. – Мне, знаете, нужны такие брутальные люди, – сказала я милой девушке Одетте, которой было поручено общение со мной, – мужчина и женщина. Она будет олицетворять инь, а он – янь. А вместе они как бы сливаются в одно колесо. Судьбы. Несущееся к счастью! (Какую только ахинею не придумаешь!) – Гениально! – воскликнула девушка. – Да! – с жаром подтвердила я (скромность, как известно, кротчайший путь к неизвестности, а по моим жизненным наблюдениям еще и к полной потере самоидентичности). Я уже, конечно, внимательно рассмотрела этот их офис. Все очень стильно, молодежно, креативно… Как-то сложно было представить себе Цинка в этом интерьере. Как-то не вязались они вместе, не монтировались. Но это, разумеется, ничего не значило! Потому что с Цинком вообще ни один нормальный интерьер не монтировался бы. Кроме помещения с двухэтажными нарами, конечно. – Все это замечательно, – захлопнула я очередной альбом, – но мне мой приятель – ха-ха – мы все зовем его Цинком. Такое знаете ли, славное, домашнее прозвище… Так вот Цинк говорил, что у вас есть… Одетта явно побледнела. И я решила не давать ей роздыха: – Он же был у вас тут на днях? Кажется, позавчера? – Вы его жена? – пролепетала Одетта. Ирка насладилась бы этим зрелищем – как же, как же, встреча жены и любовницы всегда драматична и непредсказуема! Я выдержала паузу. Вернее, ничего я не выдерживала, а просто лихорадочно соображала: что для получения информации мне сейчас выгоднее? Прикинуться женой и добить Одетту? Или сделать доброе дело и снять с девушки напряжение? Видимо, я переборщила с молчанием – нервы девушки не выдержали, и она кинулась мне на грудь. Рыдая. Я приняла Одетту в свои объятия. И тоже пустила слезу – натуральную вполне – девушка была уж очень несчастная. Так мы порыдали немножко над нелегкой женской долей… Возможно, порыдали бы и подольше, но Одетта издавала довольно бессвязные звуки, из которых, впрочем, можно было уяснить, что Цинк – это Александр, который уже два года морочит девушке голову. И почему-то девушка называла его Хромом… В школе у меня не только с математикой было плохо, но и с химией… Я бы тоже, пожалуй, не дала четкий ответ на вопрос: чем отличается цинк от хрома… Но все же смутные сомнения появились у меня. – Но Александр – это Цинк, – сказала я твердо, чуть отстранившись от Одетты. – Хром, – уверено произнесла Одетта и перестала рыдать. Помолчали. Одетта пришла в себя. И даже как бы разозлилась. А что злиться? Если ты цинк с хромом путаешь? Я-то тут при чем? Для вида я еще полистала какое-то время альбомы… Под недобрым взглядом Одетты.