– Я попрошу без оскорблений, – возразил мужичонка, набивающий карманы пачками долларов, которые он обнаружил в первом же попавшемся ящике, – я честно зарабатываю себе на хлеб непосильным трудом. Моя работа филигранна и уникальна! Я стояла посреди комнаты и напряженно соображала, что я, собственно, тут делаю? То есть информацию, о которой говорила Ирина, как я здесь могу получить? Флешка стоимостью 3 миллиона долларов у меня уже есть. Но, может быть, это не она? Ведь я в ней так и не разобралась. А надо ли мне это? Разбираться? Отдать бандитам, чтобы отстали – и вся недолга. Или – вдруг – Василий все же проявится! Тогда вообще проблем нет! С другой стороны – как-то глупо постоять-постоять под дулами автоматов, а потом и пойти себе спокойненько домой… Как-то это неадекватно что ли, непоследовательно… Нет, раз пришла сюда (как дура, надо признать) – надо искать! Бороться, искать, найти и не сдаваться! – Между прочим, по закону нам с вами на троих полагается двадцать пять процентов от найденного клада, – вступила тем временем в меркантильную перепалку с взломщиком Ирина, – давайте-ка пересчитаем и все честно поделим. Мы, между прочим, рисковали жизнью! – Щас ты пулю в лоб схлопочешь, шалава, – сказал мужичонка и сразу стало ясно, что делиться ему не очень-то и хочется. – Попрошу вас не ругаться матом, – обиделась Ирина, – Тут женщины! И она, наконец, замолчала. Я между тем лихорадочно перетряхнула все бумаги на письменном столе Василия. К счастью, хозяин квартиры редко занимался интеллектуальным трудом, и его письменный стол не был захламлен, как у некоторых! Посмотрела за картинами – обычно тайники и сейфы прятались там. Тщательно ощупала столешницу снизу – возможно, заветная флешка прилеплена где-нибудь простой жвачкой. Ничего! – Что ты ищешь, детка? – участливо спросил мужичишка, рыскавший по книжным полкам. – Какую-нибудь флешку, – честно призналась я, – какую-то… – А ты, вон, весь планшет забирай, – посоветовал бывалый, кивнув на тоненький айпад, – а потом на досуге там и покопаешься. – Хорошая мысль! – сказала Ирина. – Никакой толковой информации ты там, конечно, не найдешь, но хотя бы сориентируешься. – Почему это не найду? – возмутилась я. – Вон, бандиты тоже сюда приперлись. Не напрасно же! – Ты что, не знаешь, как все в нашей стране происходит? – Закатила глаза Ирина. – Ну, приперлись, с автоматами причем, а что дальше делать – не знают. – Одно дело взять флешку, – колебалась я, – а другое дело – дорогостоящую вещь! – Вернешь обратно! – решительно произнесла Ирина. – Я прослежу! Стрельба за окном и в подъезде стала постепенно стихать, из чего можно было сделать вывод, что тот, кто остался в живых, скоро окажется здесь. – Значит так, – сказал мужичонка, выглянув в затихший подъезд, – расходимся по одному. Если что, я вас не знаю, вы меня не видели. Ясно? И он быстро стал спускаться по лестнице. Не успел он преодолеть и двух маршей, как неизвестные люди в камуфляже накинулись на него и заломили руки за спину. Я заметалась. Под мышкой я держала планшет. И если те люди, что схватили взломщика – бандиты, мне не знать пощады. А если милиционеры – то быть пойманной у взломанной квартиры с поличным – тоже как-то не улыбалось. Ирина между тем кинулась навстречу людям в камуфляже с истошным криком: – Спасите, он нецензурно ругается! Кроме того, он отобрал у нас деньги и ценные вещи! Я шарахнулась к первой попавшейся двери и сунула планшет под половичок. Любой, кто кинул бы случайный взгляд на пол, мог без труда обнаружить этот тайник. Но что оставалось делать? Перевела дух, спустилась на пролет вниз, где мне тоже заломили руки люди в камуфляже и масках. Истошно качал свои права человека мужичонка, требуя, чтобы сюда немедленно явился какой-нибудь адвокат и прокурор. Я же вздохнула с облегчением: судя по тому, что не пристрелили сразу же Осокину, которая оказывая активное сопротивление, кусала их за все места, до которых только могла дотянуться, это были наши доблестные омоновцы. И все же оставалась надежда, что они потащат всех живьем в отделение полиции. Так и случилось. Мужичонку полицейские тут же отпустили с миром, а деньги конфисковали. Надо ли говорить, что мужик не попросил расписки? Потом полицейские стали намекать Ирине на компенсацию за нанесенный ущерб, демонстрируя прокусанные бронежилеты, а заодно – откуда ни возьмись – разбитый всмятку автомобиль. Ирина категорически отвергла свою причастность к ДТП и требовала включить компенсацию за покусы, нанесенные ею стражам порядка, в сумму, изъятую у взломщика. Пока шел базар, мне удалось расспросить дежурного о том, что же случилось. Оказалось, пока одни злоумышленники взламывали дверь квартиры Василия, другие злоумышленники попытались проникнуть в эту же квартиру через балкон, используя альпинистское снаряжение. Между двумя группами завязалась перестрелка, в которой некоторые погибли, а когда подъехал ОМОН, то застал на месте преступления только двух женщин и мужичка, которого уже отпустили. – Вы тогда и нас отпустите, – сказала я. – Да сейчас, – махнул рукой дежурный, – может, ребята вашу подругу еще раскрутят на какие-нибудь деньги. Знаете, какая у нас зарплата очень маленькая? А ведь у всех семьи, дети. Нас коррупционеры пытаются каждый день подкупить. Представляете, как это трудно, сопротивляться соблазнам, имея такую небольшую зарплату! Все это очень вредно для здоровья. К счастью, в дежурке предусмотрительно, видимо, на такие вот случаи, был поставлен банкомат, и я, ко всеобщему удовольствию, сняла со своей кредитной карты пятьдесят тысяч и увела запирающуюся Ирину, которая все еще громко кричала, что ее и здесь обсчитали. Бронированная дверь подъезда Василия была раскурочена взрывом, и нам удалось беспрепятственно изъять планшет. А муж в это время вон, оказывается, чем занимался… Это ли не коварство?! Но мужчины своими несовершенствами всегда взывают к снисходительности! Я простила Антона. Утром проводила его на работу, гуляла с собаками и думала, кто же мог покушаться на меня и Ирину? Или только на меня? Или только на Ирину? Так ничего и не придумав толком, я уселась с чашечкой кофе перед айпадом Василия. «Введите пароль». Если бы его еще знать! Не успела я глубоко задуматься над этой проблемой, как раздался телефонный звонок. – Я говорю с Ольгой Звонаревой, хозяйкой таксы Матильды? – спросил скрипучий голос-унисекс. – Вам необходимо завтра, в восемь часов утра быть на притравочной станции. Наш кинологический охотничий клуб организует сбор хвороста для лосей. Они нуждаются в пополнении рациона! – Для каких лосей? – не поняла я. – Для лосей, – часто задышали, теряя терпение, на том конце телефонной линии, – которые содержатся на притравочной станции. Вы разве еще не притравливали свою таксу на лосей? – Нет, мы охотимся только на лис. – А вот напрасно, что вы так ограничиваете свою собачку. Может быть, ей больше понравилась бы охотиться на лосей! – Да, да, конечно, может быть… – Итак, мы вас завтра ждем! – Но я, наверное, не смогу… Завтра – рабочий день… У меня дела… – Какие еще дела? Вы что, дама? У нас лоси голодают! Если вы завтра не явитесь, мы вас снимаем с полевых испытаний, и охотничьего билета без права охоты вы в этом году не получите. – Хорошо, хорошо, я буду, – крикнула я в пустоту, поскольку абонент уже отключился. «Ничего невозможно придумать, чего не существовало бы на самом деле, – думала я, глядя на неприступный экран компьютера. – Невозможно, потому что все, даже самые причудливые и безумные, фантазии основаны на виденном и слышанном. Ничто не берется ниоткуда, ничто никуда не девается…» Не успела довести эту мысль до конца – снова позвал телефон. В трубке рыдали. – Я буду, буду, – успокоила я трубку, – что же я, не понимаю? Корм для лосей – это святое! Я непременно его соберу, не волнуйтесь, все будет в порядке. – Какие лоси? – раздалось сквозь всхлипывания. – Это я, Наташа. – Прости, не узнала. Почему ты плачешь? Наталья зарыдала еще громче: – Приезжай, только ты можешь мне помочь. – Не могу сейчас, – я кинула взгляд на манящий экран, готовый, впрочем, в любую секунду погаснуть, не дав верного ответа, – а что случилось? Рыдания усилились: – Если ты хочешь застать меня в живых, приезжай немедленно, – это все, что я смогла различить сквозь беспрестанное шмыганье носом. Ну, черт побери, разорваться что ли? – Хорошо, – сказала я, поняв, что отвертеться от акта сочувствия подруге не удастся, – сейчас приду. Я стремглав выскочила из дома и чуть было не споткнулась о тело, лежащее на пороге подъезда. – Опять? – подняла голову и столкнулась взглядом с оперуполномоченным Костей. – Вот, – виновато развел он руками, – опять на Мокрухина покушались. – Костя, скажи честно, тебя пытаются подкупить коррупционеры? – упавшим голосом спросила я. – Я для них слишком мелкая сошка, – не без сожаления заметил оперуполномоченный. – Тогда я, наверное, обращусь к тебе за помощью. Вот только съезжу к подруге, посочувствую ей и, может быть, даже сегодня и обращусь. – Давай, – пожал плечами Костя, – у тебя есть мой номер? Позвонишь, и я приеду, куда скажешь. Всю дорогу я размышляла над происходящим и, когда уже добралась до Натальи, пришла к самым неутешительным выводам. Наталья с порога кинулась заливать слезами мою жилетку: – Ты представляешь, с Олегом я не испытываю того удовлетворения, на которое рассчитывала, когда меняла Петечку на этого черствого, бездушного человека, не способного разбираться в прекрасном! – И что, для того чтобы это услышать, я мчалась сюда, побросав неотложные дела? – возмутилась я. – Объявился Василий? – часто задышала Наташа. Все же она была не совсем в депрессивном состоянии. Кое-что в этой жизни ее еще интересовало. – Никто не объявился. Причем здесь это?