«В 12.30. 20 февраля сего года, Объект вышла из дома, и пешком дошла до дома № 7 по Рогожскому валу, где в квартире № 86 проживает лицо, известное под фамилией Кубарева Наталья. В 13.36. указанную квартиру посетил человек, опознанный мною по фотографиям, как Прошин О.А. Удалось прослушать и записать разговор, происходящий между указанными лицами по адресу Рогожский вал, 7–56. Расшифровка разговора прилагается. Объект вышел из указанной квартиры в крайне степени задумчивости. Столкнувшись на лестничной клетке с нашим агентом, замаскированным под уборщицу, Объект воскликнула: „Неописуемо!“ После чего поспешно достигла своего дома, откуда в указанный выше день не выходила. Однако через час после прибытия Объекта на дом, Объект посетила Полина Юревич, которая выглядела необычно взволнованно. Через 20 минут к указанным выше лицам присоединился шофер Юревич Владимир Поликарпов. Владимир Поликарпов, 1975 г.р. уроженец города Электросталь Московской обл., кличка Маляр. Имеет очевидные связи с тамбовской преступной группировкой, по неочевидным данным, около года назад отошел от дел, после чего и поступил на работу к П. Юревич в качестве личного шофера-охранника. В гомосексуальных связях не замечен. Звонарева, Юревич и Поликарпов находились вместе около часа, после чего Юревич и Поликарпов отбыли на презентацию Багамского отделения банка „Интеркредит“». Немчук в который раз перечитал расшифровку записи, сделанную в квартире Натальи Кубаревой. Странно, очень странно. Если Звонарева должна была говорить с ювелиром о кафельной плитке – почему не поговорила? Что ей помешало? Или кафельной плиткой они называют какой-то иной предмет? Да, да, очень похоже, что это условное обозначение какого-то вида деятельности. Иначе, при чем тут законы диалектики? Вдруг Немчука осенило. Кличка Поликарпова Маляр! Господи, неужели и впрямь все сходится? Неужели этот недоумок Тур прав, и речь идет о настоящей, хорошо организованной и прекрасно законспирированной банде, успешно проворачивающей свои делишки, имеющей на службе своего киллера, людей, вхожих в самые разнообразные деловые, финансовые круги и властные структуры?! Так, так, так, попробуем еще раз все пересмотреть под этим углом зрения. Кафельная плитка, ремонт… Наталья Кубарева срочно вызывает Звонареву после стычки с панамовцами в подъезде Сугроба. Причем речь долго и нудно идет якобы о какой-то кафельной плитке, которая якобы скоро кончится в каком-то магазине и которую почему-то должен купить именно Ювелир. Именно Ювелир, потому что когда Звонарева предлагает Кубаревой другой вариант – свои деньги на покупку этой якобы плитки, Кубарева отказывается от ее услуг и настоятельно требует поговорить об этом вопросе с Ювелиром. Появляется Ювелир. Вся компания длительное время беседует о какой-то диалектике, но Звонарева при этом так и не затрагивает тему плитки. Только один раз что-то говорит о старой плитке на кухне. Только один раз и как бы вскользь. Однако после посещения Кубаревой у себя дома встречается с человеком по кличке Маляр! Ой ты, как все хитро замешано-то!.. «Ну конечно, – печально подумал Немчук, – новые времена, новые нравы, новые преступные сообщества. Разве раньше, при Советской-то власти, такое было возможно? Раньше все было понятно: добропорядочные граждане жили себе поживали, преступники воровали и убивали, милиционеры охраняли первых и ловили вторых – чуждых обществу элементов. Сейчас все перемешалось. Милиционер Немчук охраняет Сережу Смолина по кличке Смола, он же Цэцэ, он же Эсэс. Киллер Володя Поликарпов по кличке Маляр возит эстрадную звезду, а бывший преподаватель итальянского языка, которая только и умела, что грамматические ошибки исправлять, принимает активное участие в преступной группировке, которая удит и, судя по всему, весьма успешно, свою рыбку в нынешней мутной водичке. И неумеха Вадик Тур – а не профессиональный сыскарь Немчук – а Вадик первым смекнул, что тут пахнет керосином. Во, времена!» Хорошо, если это так, то все планы надо переменить. Надо лично посмотреть на эту Звонареву. Не подпускать к ней, конечно, Смолина. Смолин один маневр знает: пулю в лоб. А Немчук все же еще и техникой допросов владеет. Он-то ее побыстрее раскрутит. Да. Решено! Завтра же Немчук лично встретится со Звонаревой! Глава 8 «Охота поглощает все ее существование, это смысл ее жизни, ее предназначение». Я оторвалась от книжки про такс и посмотрела в окно, за которым мелькали неказистые черно-белые пейзажи. Электричка в тот день как-то особенно стыло продувалась мартовскими ветрами. Заготавливать хворост для лосей я отправилась, разумеется, без собак, которым наверняка бы не понравились сегодняшняя зябкость и слякоть с мерзейшими ледышками. Да, наверняка они не пришли бы от этого в восторг. У машины моей было спущено колесо. Прибегать к консультации Антона – почему оно так поступило – я не хотела – лишние расспросы. А ехать надо – лоси же голодают! Нет худа без добра – почитаю в дороге. «Функциональность таксы для охотника и ее добычливость основываются на том, что она всегда готова вступить в короткую схватку со зверем, но в то же время избегает серьезных укусов с его стороны. „Фехтовальщик“ – так метко окрестили таксу. Любой подходящий момент она использует, чтобы прихватить зверя, пригнуться, увернуться, чуть отступить, а потом вновь, уловив момент, дать хватку. Это одно из проявлений ЗЛОБЫ. Трусливые собаки мало жизнеспособны. Но то же самое относится и к тем собакам, которые не знают (и жизненный опыт их тому не учит) своих физических возможностей, горько расплачиваясь за свою безудержность. Такса наделена смелостью атаки, проворна в работе, обладает отличной реакцией. Она – злобная собака, но умеет пользоваться своей злобой расчетливо. Это – МАСТЕРСТВО таксы». Я победно обвела взглядом редких пассажиров утренней загородной электрички. Эх, знали бы они, что едут в одном вагоне с обладательницей такого сокровища! Таксы обдумывают команды! Поскольку привыкли работать в норе, без подсказки хозяина. Таксу невозможно заставить делать то, что она считает глупым и лишним. Да! Это собака поистине умнейшая в природе! …А в это время. «Да, – подумал Немчук, перехвативший этот торжествующий взгляд Звонаревой, – так смотреть может только человек, победивший – ввиду явного преимущества». Немчук вновь надвинул кепку на глаза и притворился уставшим пассажиром, которому ни до кого, ни до чего. Он вел Звонареву непосредственно от ее подъезда, при этом довольно ухмылялся: «Кто сегодня на вахте? Леня Барабаш, кажется. Классно законспирировался – не видно его, не слышно. Надо парню объявить благодарность за отличную работу». Периодически Немчук заговорчески подмигивал то старушке в платке, то мужичонке-рыбачку в шапке-ушанке. Но, судя по тому, что те недоуменно шарахались от него – под их личинами прятался не Барабаш. Я сошла с электрички. Долго ждала автобуса. Сегодня был день дежурства топтуна Лени Барабаша. В эти дежурства Леня, пользуясь случаем, следил за чьими-то мужьями и женами – подрабатывал в Ириной фирме «Чистая вода», а я потом писала за него отчеты о собственных передвижениях и переправляла их по мылу Ирине. Надо сказать, само по себе наличие слежки не лишало меня душевного равновесия. Ну, следят и следят. Само по себе это даже как-то дисциплинирует. Всегда приходится быть подтянутой, накрашенной… Но все же я не актриса, не Поли какая-нибудь, чтобы все время быть в центре внимания, да еще и кайфовать от этого. И вот сегодня можно немножко расслабиться – смешно было бы ехать на сбор хвороста расфуфыренной. Серый день, грязный снег. От этой безрадостной картины, усугубленной вынужденно долгим ее созерцанием, настроение портилось. …А в это время. Немчук, прислонившись к киоску «Пиво-воды», внимательно вглядывался в то, что происходило на автобусной остановке. Так и есть. Не просто Звонарева мотается на эту дурацкую притравку. У нее здесь постоянные контакты, конспиративные встречи. Тоже мне, Мата Хари. Не могла лучшего места придумать. Понятно, что в лесу удобно вести деловые разговоры, их в лесу подслушать трудно. Да только кто ж тебе поверит, дорогая, что ты сюда ездишь, чтобы собачку свою на лису притравить? Думаешь, что все такие идиоты вокруг? Зачем твоей собачке лиса? Ей бы с дивана не слезать, а ты ее по бездорожью прешь за тридевять земель. А сегодня и вовсе без пса прилетела. Да, дорогая, промашечка вышла. В наше время никто попусту время не тратит на такие экологические нежности. В автобусе ехали еще несколько человек, стремящихся собрать хворост для недоедающих лосей. Все эти люди оживленно обсуждали предстоящую гуманитарную акцию и критиковали руководство притравочной станции за то, что лоси были доведены до порога голода. Немчук, затерявшийся среди пассажиров, еще более укрепился в своем убеждении. Какие лоси? Какой хворост? Когда на тебя бандиты наехали, тебе вообще ни до какой фауны и флоры будет. Прибыли на место. Внимательно выслушали инструктаж. Потом, согласно указаниям, разбились по парам и разбрелись по лесочку. Лени Барабаша нигде заметно не было. Молодец! В его задачу входит только отслежка передвижений объекта. И ничего больше! А Немчук, прячась за деревьями, попытался все же максимально возможно приблизиться к Звонаревой. В лесу было тихо и спокойно. Шуршание веток, редкие голоса птиц, отдаленный гомон людей, собирающих где-то хворост, – все гасил еще плотно лежащий здесь снег. * * * Итак, что мы имеем? – раздумывала я, выискивая на земле не слишком запорошенные снегом ветки. – Вова утром сообщил, что ООО «Константа» – одно из легально действующих предприятий некого Сергея Смолина – темной личности, явно связанного с криминалом. ООО «Константа» активно скупает патенты на различные изобретения. В основном в области физики и химии. Изобретения эти требуют огромных вложений для реализации. Денег, конечно, взять неоткуда. Вот изобретатели и рады-радехоньки свои невыполнимые идеи кому-нибудь да продать. А тут «Константа». Платят немного, но хоть что-то. А так идеи бы вообще канули в небытие, не оставив никакого материального следа. А здесь хотя бы какие-то материальные блага – дензнаки. Кстати, когда Вова мне это сообщил – я тут же заправила флешку Василия в компьютер. Проверила: некоторые цифры в ней – точно номера патентов. Просто все не успела сличить. Но это легко проверить. Да. Предположим, и Смолин, и Василий скупают патенты. Но зачем? Оба совершенно не похожи на альтруистов, приобретающих интеллектуальную собственность на благотворительных началах. Была ниточка, ведущая к Василию – друган Цинка. Его убили. За что? Почему в том же месте, где похитили друга Василия? Почему у меня требуют какую-то флешку. То есть, я, конечно, знаю, какую. Но они ведь не знают этого. А если знают – то откуда? И почему у меня должны быть 3 миллиона? Почему они решили, что эти миллионы у меня есть? Они сумасшедшие? Это сильно осложняет ситуацию. Потому, что – что взять с сумасшедших? Нет, а если они не сумасшедшие? Никогда не надо считать других глупее себя, а тем более – сумасшедшее! Предположим, Смолин и Василий независимо друг от друга занимаются скупкой патентов на изобретения. Предположим, они конкуренты в этом деле. Или, наоборот, партнеры! Хорошо бы, конечно, прояснить эти взаимоисключающие моменты. И кто на меня все время покушается? А то, что покушается – уже нет сомнений! На меня! Да еще как упорно! Почти как на Мокрухина! И так же безрезультатно! Пока… Стоп, стоп, стоп… Может быть, в этом есть какой-то принцип, закономерность, так сказать? Да нет. Где я, а где Мокрухин? Мокрухин – бандит. А я? Я – кур в ощипе. Случайный человек… * * * …А в это время. – А вы, товарищ, почему стоите? Там, там, за деревом, вы, вы. Почему прячетесь? Без дела? Без всякого? – донесся зычный голос собачьей активистки. – А потом, небось, галочку запросит, что хворост собирал. Ну-ка, ну-ка, не увиливайте. Вон сколько работы! Немчук – а эти вопли разъяренной общественности относились к нему – чертыхнулся. Застукали, как пацана нашкодившего. Дмитрий Дмитриевич был вынужден покинуть свое укрытие. Сбор хвороста голодающим лосям никак не входил в его планы. Но, застигнутому на месте преступления, ему теперь ничего не оставалась делать, как в целях конспирации подхватить кем-то оставленную вязанку хвороста и потащить ее к общему месту сбора. При этом кинологическая общественность недобро косилась на саботажника, а некоторые даже пытались вербально выражать свое возмущение: – Небось, собачку-то свою на лосей первый поведет притравливать. А кормить – так это пусть другие. – Паразиты не пройдут! Ну-ка, товарищи, проверьте-ка у лоботряса документы! Пора создавать черный список! Очистим наши ряды от чуждых элементов! – Чтоб неповадно было! Всех за дураков водит! – Назначить ему двойную норму! Будет знать, как увиливать! Вот я, например, поехал сюда. Сам! – восклицал господин в солидных очках. – Никого не послал. Самолично. Все дела бросил. Государственной важности! И хворост вот собираю. – Лоси вам скажут: большое спасибо, – вставила слова утешения Звонарева. «Под сердобольную дурочку косит, – подумал Немчук, – а что? Грамотно! Таких никто никогда за серьезных противников не считает. Как бы пустое место, но с положительным уклоном». – Вот разве что лоси и скажут. Она – никогда. Она – как прорва. Я – все в дом, все в дом. А она – все недовольна всем. Сейчас вот тоже: ты со своей работой… всех достал уже… А для кого я, спрашивается, стараюсь? Для кого? И, главное, – бубнил себе под нос очкастый, – она мне все своего отца в пример ставит. Папа то, папа се. Папа работал, папа зарабатывал. А я тут нашел его партбилет. Взносы там – копеечные. Это ж легко вычислить, какая зарплата была, такая же вот и была – мизер. А считается, что вот ее отец семью обеспечивал. А я – так себе. Хотя она у меня только на Мальдивах и отдыхает! Нет, она меня доведет. Доведет! Очкастый с размаха бросил вязанку, воздел руки к небу и потряс кулачищами: – Доведет! – Может, человеку плохо стало! Товарищи! – неожиданно громко вступилась Звонарева за поносимого. – Зачем же так огульно?.. – А нам что, хорошо?! – общественность тут же накинулась на защитницу, – мы, можно сказать, из последних сил надрываемся, дела побросали. – У меня вон грипп месяц назад был! – взвизгнула какая-то дама. – Возможны осложнения. И то я не халтурю. Да! – Товарищи! – не унималась Звонарева. – Сегодняшняя помощь голодающим животным должна сделать нас добрее и терпимее! – К тунеядцам! – К лодырям и лоботрясам! – Еще чего! – зашикали на нее со всех сторон. Но Звонарева не собиралась сдаваться. Она решительно подошла к смущенному всеобщей обструкцией Немчуку и, ничуть не понижая голос, сказала: – Не обращайте внимания. – Как это не обращайте внимания?! – снова завопила недавно переболевшая гриппом дама. – Как это не обращайте?! В стране – демократия, между прочим! Что ж это получается?! Меньшинство будет диктовать свои условия большинству? – Вот, уже образовалась приличная вязанка, – после некоторой паузы робко сказала Звонарева затравленно озирающемуся Немчуку, – давайте ее тащить на поляну. – Они тут барствовать будут, а мы – своим делом занимайся! – все еще не могли остыть сборщики хвороста. – Не выдавать таким охотничьих билетов без права охоты! Лишить их собак всех званий и дипломов!