— Может быть, это несколько преступников, работающих вместе? — На данный момент об этом невозможно сказать. — Роджеру Копонену или его жене когда-нибудь угрожали? — Мы не знаем о каких-либо подобных угрозах. — Как были убиты жертвы в Кулосаари? Эрн несколько раз моргнул. Он сразу понял, что сейчас самое время надеть на себя маску в стиле «покер-фэйс» и отделаться фразой «В интересах следствия мы не можем этого разглашать». — Способ убийства похож на таковой при убийстве в лесу под Ювой? — Как я уже сказал, мы не можем этого разглашать. — Вы подозреваете, что способ убийства позаимствован из романов Копонена? Вот оно. Неизбежное произошло, несмотря на все усилия, потраченные на то, чтобы тщательно скрыть подробности преступления. — На данный момент я не могу и не хочу высказывать свою позицию по поводу способа убийств. Эрн знал, что он не ответил на вопрос. И аудитория явно была неудовлетворена. — Тела в лесу сожгли? У него вспотели руки. Слова готовы были вырваться наружу. Руусканен прижал костяшки пальцев к ребрам Эрна, наклонился к Оранену, пробормотал что-то ему на ухо, а потом кивнул Эрну. — Да. Тела жертв были найдены обгоревшими, — ответил Эрн. Он потянулся к своему стакану с водой, но понял, что его так и не принесли. Каждое слово причиняло боль его горлу. В течение следующих нескольких секунд симбиоз звуков камер и клавиатур ноутбуков, а также шепота, почти достиг рева. — В книге Копонена людей сжигают. Разве это не явная параллель? — В настоящее время наши следователи изучают литературные произведения Роджера Копонена. Если связь между убийствами и содержанием этих книг существует, мы постараемся найти ее и использовать в ходе расследования. — Существует ли литературный аналог для убийств в Кулосаари? — Ответ на этот вопрос противоречил бы тому, что я только что сказал. — Мы можем говорить о серийном убийце? — На данный момент чего-либо, указывающего на это, не имеется. — У полиции есть основания полагать, что этот человек снова убьет? Руусканен и Оранен снова зашептались. Снова поднялись руки. Никакой поблажки для Эрна со стороны слушателей не предвидилось. — А почему полиция… Вопрос оборвался, когда губы тощего бородатого мужчины, задающего его, преждевременно сомкнулись. Впервые за время пресс-конференции в зале воцарилась тишина. Взгляд репортера был прикован к экрану ноутбука, как и у всех остальных. Затем недоверчивый ропот поднялся и начал стремительно распространяться по залу. Журналисты хватали свои телефоны, начинали быстро стучать по экранам. Те, кто еще не понимал, в чем дело, тянулись через спинки сидений, чтобы подглядеть в телефоны впереди сидящих коллег. Лица их были потрясенные, они не верили своим глазам, были взволнованны. Утренняя сонливость прошла. Руусканен кусал нижнюю губу, оглядываясь вокруг, словно требуя объяснений внезапной перемене настроения аудитории. Эрн достал свой телефон: никаких сообщений от его команды. — Что происходит? — прорычал Руусканен. По его голосу было ясно, что он крайне раздражен тем, что оказался единственным не понимающим происходящего. — На YouTube-канал Роджера Копонена только что было загружено видео, — громко произнес журналист Общественного радио. — Видео с его женой. Эрн обхватил пальцами большой микрофон. Он закрыл глаза, и в его памяти снова всплыло лицо, искаженное неестественной улыбкой. 29 Malleus Maleficarum. Malleus Maleficarum. Malleus Maleficarum. Джессика сидела за своим столом. Юсуф стоял рядом с ней, наклонившись, чтобы лучше видеть. На экране компьютера был открыт YouTube-канал Роджера Копонена, на который только что было загружено жуткое видео. Вертикальные, слегка неустойчивые кадры, явно сделанные с помощью телефона. На видео была Мария Копонен на своем месте во главе длинного стола с безумной улыбкой на лице. «Imagine» играла на заднем плане, вместе с этим можно было разобрать твердый плоский мужской голос, монотонно смешивающийся с потоком белого шума. Malleus Maleficarum. Голос повторял эти слова снова и снова в неизменном тоне. Видео длилось шестьдесят секунд, в нем было только лицо мертвой женщины. Предположительно она была убита всего за несколько минут до того, как преступник вызвал полицию. Либо так, либо звонок в «911» уже был сделан на момент снятия видео. — Черт, какой жуткий голос. Это что, запись? — спросил Юсуф. — Похоже на то. — Сколько времени потребуется YouTube, чтобы удалить это видео? — Не имеет значения. Видео уже было просмотрено, загружено и распространено дальше. Плотно сжав губы, Джессика прокрутила страницу вниз. Несмотря на успех Копонена в качестве автора, у его канала было всего несколько тысяч подписчиков, однако видео распространилось молниеносно, как лесной пожар. Под ним были сотни комментариев. Изо рта Юсуфа вырвался звук, похожий на свист. — Черт возьми. Эрн предупреждал нас, что мы хлебнем всякого, но такого он точно не предвидел. — Да как бы он смог такое предвидеть?. Джессика судорожно сглотнула — зрелище пугающее. Большинство комментаторов рассматривали все это как шутку, какой-то запоздалый розыгрыш на Хэллоуин или маркетинговый ход писателя. Но минутной записи было достаточно, чтобы люди поняли: что-то совсем не так. Мария Копонен не дышала. Кроме того, от нее веяло кончиной, которую почти невозможно подделать. Несмотря на это, комментарии были вовсе не сочувственные. Люди могут быть такими жестокими. И глупыми. Говорят, что Уинстон Черчилль однажды заметил, что самый сильный аргумент против демократии — это короткий разговор со среднестатистическим избирателем. В наши дни вы можете заменить вторую половину этой его остроты чтением комментариев в социальных сетях. — Что ты собираешься делать? — спросил Юсуф. — Позвонить айтишникам. Мы должны выяснить IP-адрес, который убийца использовал для входа в аккаунт Копонена на YouTube. — Хорошо. — Юсуф выдохнул и уже собирался незаметно удалиться, когда Джессика отвела взгляд от экрана. — Юсуф… Мне почему-то кажется, что ехать в «Neurofarm» — пустая трата времени. Может быть, ты попросишь Эрна прислать вместо нас кого-нибудь из НБР? Они предлагали свою помощь.[8] Юсуф кивнул и продолжил свой путь. Джессика прокрутила видео назад и нажала кнопку воспроизведения. Она уже посмотрела его три раза, и вряд ли повтор покажет что-то новое… Кадры относительно устойчивы, но легкая дрожь показывает, что камера не опиралась на стол, автор видео держал телефон в руке. Malleus Maleficarum. Malleus Maleficarum. Повторяющийся голос леденил кровь, но Джессика не выключила звук. Ей приходилось слышать это снова и снова, она должна попытаться понять, что человек, вошедший в дом, пытался сообщить через свои действия и видео. Джессика смотрела на лицо женщины, застывшее в широкой улыбке, и казалось, что ее глаза одновременно взывают о помощи и злобно насмехаются над ней. 30 Зрители уже вышли из зала, но Джессика все еще сидела на своем месте. Вечные звуки Вивальди эхом отдавались в ее ушах. Она не была большим поклонником классической музыки, но сегодня произведения венецианского композитора, бесспорно, самые известные его произведения, произвели на нее неизгладимое впечатление. Конечно, еще одним поводом для незабываемых впечатлений стал солист: Коломбано не только был восхитительно загадочен и красив, но и оказался настоящим виртуозом. Коломбано не просил Джессику подождать. Он только бросил на нее быстрый взгляд, когда сошел со сцены и направился к дверям в задней части зала. Тем не менее что-то внутри Джессики убедило ее остаться на месте. Неужели Коломбано действительно пригласил бы ее на концерт, если бы у него не было ни малейшего намерения поздороваться с ней после него? Но когда огни в зале один за другим погасли, создалось впечатление, что в свидании Коломбано не заинтересован. Может быть, он просто хотел, чтобы его концерт собрал побольше зрителей? — Мы закрываемся, — произнес женский голос по-итальянски. Джессика вздрогнула и почувствовала, как румянец заливает ее щеки. — Я понимаю. Беспокойно сжав пальцами кожаные ремешки сумочки, она обернулась и увидела женщину с острыми скулами, чье лицо напоминало ей хищную птицу. Однако на нем не было безраличия и холодности. Вместо них Джессика увидела понимание и сочувствие. Может быть, даже жалость. Выражение ее лица, казалось, говорило: Не принимай это на свой счет. Ты не первая. И ты не одна такая. — Тебе пора идти, — сказала женщина, пожимая плечами. Джессика ощутила, как ее желудок сжался от разочарования. Она встала и незаметно кивнула на прощание женщине, которая прошла между рядами стульев, собирая оставленные программки. Шаги Джессики эхом отдавались в огромном пространстве, ноги были тяжелыми. Успокаивающее действие игристого вина испарилось во время концерта, оставив лишь ощущение пустоты. Джессика не была уверена, что именно стало причиной: то ли голод, то ли разочарование, то ли и то и другое вместе. Она толкнула тяжелую дверь и поняла, что снова пошел дождь. Маленькие капли влаги были легкими и теплыми. Влажный бриз принес запахи моря, металла и свежести. Знакомая мелодия в исполнении тенора доносилась откуда-то со стороны площади Сан-Марко. Джессика ступила на мокрый булыжник и едва не потеряла равновесие. Ее лодыжки ослабли, и буквально из ниоткуда появившаяся боль стала терзать ее нервные окончания. Она начиналась выше лодыжки, поднималась вверх по ноге к колену, все глубже вонзаясь в ногу, как тонкий гвоздь, пробивающий кость под ударами молотка. Джессика знала, что ей следует повернуться, взяться за тяжелую дверную ручку, присесть рядом и ждать, пока пройдет. Но гордость остановила ее от таких действий. Она хотела скорее сбежать из этого богато украшенного концертного зала, который совершенно неожиданно для нее стал сценой для унижения и разочарования. Боль усиливалась с каждым шагом. Джессика увидела фонтан на противоположной стороне улицы и неуверенно заковыляла к нему, как длинноногая лань по скользкому льду. Появлялись все новые и новые гвозди, один в икре, другой в бедре. В конце концов боль стала невыносимой. Джессика понимала, что ноги не донесут ее до резного каменного фонтана. Она присела на корточки на своих больных ногах и положила руку на мокрый тротуар. А потом кто-то взял ее за руку. Сильные пальцы прижались к ее ребрам, обхватили руки, так что она ощутила их загрубевщие трещины на своей коже. Это объятие было не нежным, но решительным, без колебаний. Она находилась во власти силы, не спрашивающей разрешения. — Зесика, — мягко произнес голос, обладатель которого помогал ей преодолеть последние несколько метров до фонтана. Коломбано опустил ее на край бортика. Джессика нагнулась, чтобы снять туфли, и опустила босые ноги в лужу, образовавшуюся в ямке на мостовой. Только тогда она подняла глаза на своего спасителя. А вот и он. Для нее, и только для нее. По ее щеке скатилась слеза. Знак боли и облегчения, радости и стыда.