— Что случилось? — спросил он, вытягивая шею, чтобы увидеть ногу, которую Джессика теперь держала обеими руками. — Я обо что-то ударилась ногой, — выпалила Джессика. — Кровь идет? — Коломбано нахмурился, показывая на пальцы Джессики. На них было красное. — Так и есть. — Джессика осторожно поднялась на ноги. — Хочешь поплавать? — Коломбано снова упал в воду. Теперь он просто держался около задней части лодки и смотрел на нее. Джессика почувствовала, как солнце обжигает ее плечи, которые еще минуту назад были обернуты прозрачным льняным шарфом. Вода вокруг лодки призывно искрилась. Джессика уже почти ощущала, как она обволакивает ее тело своими холодными объятиями. Ей нравился запах соленой воды, ее вкус на языке. Но что-то заставляло ее остановиться. Все дело было в том, как Коломбано смотрел на нее. — Пока нет, — отказалась она. — Мне пока не хочется плавать. — А почему бы и нет? — вся игривость исчезла из его голоса. — Мне просто не хочется этого делать. — Прыгай. — Я… — Прыгай, Джессика. — Коломбано снова взялся за борт лодки. Джессика почувствовала, как ледяные пальцы обхватили ее лодыжку. Лицо Коломбано стало подозрительным. — Я не хочу. — Джессика уловила дрожь в своем голосе. Хватка на ее лодыжке усилилась, лодка начала раскачиваться. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Вода переливалась через край, на коже Джессики образовались капельки. Она нервно вздохнула. Затем выражение лица Коломбано снова поменялось. Сочувствие, расползающееся по его лицу, было похоже на спасательный круг, брошенный в ледяную воду. — Конечно. Я просто пошутил. Он отпустил лодыжку Джессики и сделал несколько гребков в сторону кормы, где находилась лестница. Джессика смотрела на темно-серую лужу, надеясь, что та скроет кольцо навсегда. 56 — Как думаешь, как это могло произойти? — спросил ее Эрн. Он захлопнул дверь. Они с Джессикой остались одни в комнате, все остальные отправились работать. — Мой блокнот все это время лежал в кармане парки, — ответила Джессика, не сводя глаз с бело-голубого вымпела на столе Эрна, который едва заметно подрагивал. — Должно быть, кто-то нашел его либо в машине «Скорой помощи», либо в больнице. Эрн прислонился к двери, уперев руки в бока. Казалось, он не знает, что делать. — Юсуф взял парку у медсестер… Может быть, это были водители «Скорой помощи»? — Твой телефон тоже был в кармане пальто. Если кто-то завладел блокнотом, он также имел доступ и к нему. — Там пароль. — И все же я хочу, чтобы ты поговорила с Мике. Я такой древний, когда дело касается таких вещей. Даже не знаю, как определить риски, связанные с использованием телефона. Может, стоит отключить его и купить новый? — Я не понимаю, какого черта… — Если кто-то залез в твои вещи, мы сможем увидеть это на камерах в больнице. Рас займется этим делом. — Что значит если? Ты ведь видишь это, черт возьми? — Джессика открыла свой блокнот на странице, расписанной латинскими словами. Она в сотый раз перелистала его, чтобы убедиться, что больше ничего не написано. Остальные страницы были нетронуты. — Я лишь хочу сказать… — начал Эрн, потирая нос, — нельзя исключать вероятность, что кто-то раздобыл его раньше. И что пара пустых страниц была оставлена между ними специально, чтобы ты не нашла текст раньше задуманного. — Не знаю, Эрн. Я действительно не знаю. Но сейчас чувствую себя пешкой в дурацкой игре. Подумай сам: я видела убийцу дважды. Вчера в доме Копоненов, сегодня на льду. А теперь он оставил сообщение в моем блокноте. — Это все равно не делает его личным. Ты — главный следователь по этому делу. Сообщения, по-видимому, предназначены для любого детектива, который окажется главным, а не для женщины по имени Джессика Ниеми. Эрн медленно обошел стол и сел. Джессика исподтишка наблюдала за его мрачнеющим лицом. Эрн был болен, и Джессика это знала, несмотря на его отказ говорить об этом. Даже с ней. — Это еще не все, Эрн. У нас не было времени рассказать тебе подробности о визите в больницу. У Лоры Хелминен был жуткий припадок, когда она увидела меня. — Джессика подняла взгляд на Эрна, который внезапно стал более настороженным. — О чем ты? — Картина, которую она видела в подвале… — Ну и? — Хелминен сказала, что на ней была я… Эрн собирался что-то сказать, но вместо этого нахмурился. — Она сказала, что абсолютно уверена. — Лора Хелминен была в шоке по вполне понятным причинам… — Но если принять во внимание все остальное, что произошло, это уже не кажется таким уж надуманным. Я — мишень. — Понимаю. Значит, ты преступный гений, который заставляет других совершать злодеяния? — А зачем еще эти придурки повесили мое изображение в рамке в подвале? — кратко выдала Джессика и замолчала. Эрн вздохнул. Она знала, что ворчать сейчас просто нечестно. Ситуация была одинаково запутанной для всех них. — Они знают, Эрн. Они знают, что я сделала. — О чем ты говоришь? — спросил Эрн, нахмурив брови, но потом понял. — Нет, Джессика. Теперь у тебя паранойя. Мы больше не будем думать или говорить об этом. Красивая черноволосая женщина. Именно так, по словам Юсуфа, Хельминен описала женщину на картине. Да, это описание подходит и тебе. Но оно также подходит Марии Копонен, Леа Блумквист и самой Лоре Хелминен. И, возможно, тысячам других женщин в этом городе, — Эрн ухитрялся говорить убедительно. Так было всегда. Джессика поняла это много лет назад. — Хорошо. — Джессика вздохнула и повернулась, чтобы уйти. — Но все равно, — начал Эрн, когда пальцы Джессики схватились за дверную ручку, — я хочу кое-что попробовать. — Что? — Джессика наблюдала, как Эрн поднимается со стула и медленно приближается к ней, заложив руки за спину. Теперь его лицо стало серьезным. — Я хочу проверить твою теорию. — И как же? — Я хочу, чтобы какое-то время ты держалась подальше от поля боя. По крайней мере, до завтра. Джессика неотрывно смотрела на вымпел на столе Эрна. Теперь он заметно трепетал — очевидно, включился кондиционер. Предложение Эрна вызывало одновременно облегчение и ярость. Он явно боится за нее. А это значит, что она не единственная, кто думал об этом. Но хорошо ли это? — До завтра? Так что же мне делать? Заняться скалолазанием? — Оставайся в четырех стенах. Держи голову холодной, а поводья в крепких руках. У тебя все еще есть телефон и ноутбук. — Так ты хочешь, чтобы я вернулась домой? — Да. — Эрн? Ты снимаешь меня с этого дела? — Конечно, нет! — Эрн фыркнул от удовольствия, затем закатил глаза, как делают плохие лжецы или законченные негодяи. Но Эрн не был ни тем и ни другим. — Я не отстраняю тебя от дела. Напротив. Я даю твоей теории шанс. — Хочешь посмотреть, следят ли преступники за моими передвижениями? — Тебе тоже любопытно. — А что, если я права? — Если ты права и охотники на ведьм хотят привлечь твое особое внимание, они либо прекратят убивать людей, либо приблизятся к тебе тем или иным способом. — Значит, теперь я наживка? — Если ты смотришь под таким углом. Кроме того, лучше быть приманкой, чем мишенью. Ты в безопасности дома. Я попрошу службу безопасности привезти к Тёёлёнкату фургон для наблюдения. Джессика испытующе смотрела на своего начальника, словно одним взглядом могла убедить его передумать. — Даже не знаю. Звучит как отстой, Эрн. — Продолжай работать дома. У нас сейчас так много людей, что Юсуфу не составит труда справиться с допросом без тебя. Утром мы пересмотрим ситуацию, — заверил ее Эрн. Он выглядел так, будто собирался положить руку на плечо Джессики, но знал ее достаточно хорошо, чтобы воздержаться. Вместо этого он потер костяшки пальцев. — Ты знаешь, что это правильное решение, Джессика.