— Кто это? — Это сержант Джессика Ниеми, полиция Хельсинки, — ответила Джессика и на несколько секунд замолчала. Человек на другом конце провода ничего не говорил, но по неуверенности в его голосе Джессика поняла, что плохие новости уже дошли до него. — Мне очень жаль. — Но… Что случилось? — голос Роджера Копонена не звучал надломленно, но он будто искал нужную интонацию. — Мне очень жаль. Будет лучше, если вы вернетесь домой. — Джессика почувствовала, как ее горло сжалось от сочувствия. За всю ее карьеру ей нечасто приходилось вести подобные беседы, ответственность за информирование близких ложилась на ее плечи лишь в паре случаев. Не то чтобы это имело значение: коллеги уверяли, что с каждым разом задача не становится легче. Как сказать человеку слова, которые он боится услышать больше всего на свете? На мгновение Джессика задумалась, как и от кого она услышала их в первый раз. Может быть, это был один из врачей «Скорой помощи»? Или ее тетя Тина? Джессика сглотнула, чтобы прочистить пересохшее горло, и уже была готова заговорить снова, когда все оборвалось, Копонен закончил разговор. Ветер неожиданно перестал завывать, и на мгновение они с Юсуфом отчетливо услышали разговор следователей снаружи дома. — Вы сказали, что ее муж сейчас в Савонлинне? — переспросила Джессика, не поднимая глаз. Экран телефона стал черным. Джессика попыталась снова включить его, но телефон запросил ПИН-код. Теперь устройство превратилось в бесполезный кусок черного металла. — Именно так мне и сказали. — Черт побери, — снова пробормотала Джессика, заставляя коллегу навострить уши. Ну и случай. Жена главного финского поставщика мировых бестселлеров, автора триллеров, Роджера Копонена, умерла при обстоятельствах, которые по меньшей мере, подозрительны. Муж так удобно находился на другом конце страны, что исключает статистически наиболее вероятный сценарий. И тут же прямо перед ними появляется телефон, с которого человек, убивший Марию Копонен, по всей вероятности, недавно звонил по номеру экстренной помощи, прежде чем уйти в холодную, ветреную ночь. Тот, кто это сделал, должен быть неподалеку. Но тут Джессика поняла, что поторопилась с выводами. — С этого номера звонили в Службу спасения? — спросила она, испытывая непреодолимое желание заглянуть через спинку дивана туда, где истерически улыбалась Мария Копонен. По крайней мере, так это выглядело бы на фотографии — взрыв наигранного веселья. Но это не фотография. Все остальное в комнате живет этим моментом: синие огни, ветер, Юсуф и раскачивающиеся снаружи голые деревья. Но Мария Копонен мертва. — Не знаю, — ответил Юсуф, расстегивая куртку. В открытую дверь ворвался холодный, морозный воздух, но в комнате все еще было жарко. — Не мог бы ты позвонить и узнать? Сейчас. Пока Джессика говорила, три фигуры в белых комбинезонах медленно вползли в гостиную, словно стараясь не разбудить принцессу, сидящую за столом, от ее вечного сна. Джессика наблюдала, как криминалисты делали свое дело так буднично, что с таким же успехом они могли бы заниматься какой-нибудь рутинной работой, например, опустошать посудомоечную машину. Конечно, эти завернутые в защитный костюм человеческие фигуры видели всякое, их сложно удивить. Несмотря на это, Джессика не могла не заметить, как каждый из них по очереди останавливался, чтобы посмотреть на труп и на ее некогда красивое лицо, теперь больше напоминающее гримасу Джокера в исполнении Джека Николсона. — Для начала все, — пробормотал один из криминалистов из-под капюшона и маски. Он только что спустился со второго этажа и стоял перед Джессикой, оглядывая комнату так, будто ему больше нечем заняться. Трое других его коллег работали над телом. Джессика посмотрела на криминалиста, прищурив глаза, показывая, что не понимает, что он имеет в виду. Она на сто процентов была уверена в компетентности этих людей, за всю карьеру ей ни разу не приходилось вмешиваться в их работу на месте преступления. — Что? — спросила она, но специалист уже отвернулся, а затем и вовсе исчез в коридоре. Джессика прошла мимо стола и направилась к книжной полке, заваленной пластинками. Она проследовала мимо длинного ряда пластинок, позволив своим обтянутым резиной пальцам танцевать по тонким корешкам обложек альбомов. Десятки и десятки пластинок — пара, должно быть, действительно любит аналоговую музыку. Книжная полка автора, полная музыки. Джессика остановилась перед проигрывателем и заметила, что он совершенно новый, предположительно подключен к беспроводной звуковой системе дома. Игла поднялась с поверхности, пластинка из поливинилхлорида неподвижно покоилась на слишком большой подложке. Семидюймовая пластинка. Сингл. Обложка лежала на деревянном столике рядом с проигрывателем: черно-белое фотоизображение Джона Леннона в круглых солнцезащитных очках. Imagine. Сингл впервые выпущен в Великобритании. Джессика взяла обложку и перевернула ее. Две стороны. Две песни, по одной с каждой стороны. Imagine. Джессика почувствовала, как холодная волна пробежала по ее телу, когда она вспомнила, что сказал ей Койвуахо, когда она только зашла сюда. Эта чертова музыка. Если песня все еще играла, когда прибыл патруль, кто-то, должно быть, опустил иглу на пластинку как раз перед тем, как полиция вошла в дом. Джессика уронила обложку на столик и просунула руку под низ пальто, прежде чем успела осознать истинный смысл своего озарения. Она обхватила рукой полимерную рукоятку своего «Глока» и повернулась, чтобы посмотреть на белых ангелов, ухаживающих за телом. Их всего трое. Все это время их было только трое, и никто из них наверх не поднимался. 6 Джессика быстро шла по короткому коридору к входной двери. На ходу расстегнула кобуру и слегка наклонила пистолет к телу, освобождая запирающий механизм. Она чувствовала пульсацию в висках, ритмичное, усиливающееся сердцебиение заставляло ее ощущать себя невероятно живой, тело работало на автомате. Подойдя к двери, Джессика увидела трех полицейских в форме, два полицейских фургона, фургон криминалистов и только что подъехавший катафалк. «Скорая», вызванная без всякой цели, уезжала. Мигающие синие и красные огни служебных машин доминировали в цветовой гамме ночной идиллии: они рисовали штрихи на соседних участках и зданиях, где во все большем количестве окон стали загораться лампы: следы возрастающего любопытства местных. Офицеры заметили настороженное состояние Джессики еще до того, как она успела открыть рот. — Все хоро… — Куда он пошел? — рявкнула Джессика. — Кто пошел? — Криминалист! — А, он… — произнес один из полицейских, указывая большим пальцем на улицу, сбегающую вниз по склону. — Он направился… — Побежал? — Пошел. — Один из вас сейчас же идет со мной! — приказала Джессика, сделав несколько шагов назад по дороге, освещенной раскачивающимися на ветру уличными фонарями. — Это он… — А ты позвони в диспетчерскую и скажи, что убийца только что скрылся с места преступления пешком. Нам нужно больше людей и быстро! — выразительно произнесла Джессика, вытаскивая пистолет из кобуры. Этот драматический жест заставил бородатого офицера вздрогнуть, как будто именно это и было то необходимое движение, способное убедить его в том, что Джессика совершенно серьезна. Они спустились вниз по заснеженной улице, глубокие следы шин выглядели так, будто они могут выдержать трамвай. На тротуаре отчетливо была видна густая линия свежих следов. Человек в белом комбинезоне действительно ушел: следы бегущего человека отстояли бы дальше друг от друга. Они могут догнать его, если он не ожидает преследования. Тем не менее за те несколько секунд, потребовавшиеся им, чтобы добраться до угла, куда и вели следы, в голове Джессики поселилось смятение. Убийца знал, что за ним будет погоня. Именно этого он и добивался: сначала он подошел к Джессике и заговорил, хотя мог просто выйти из дома так, что никто ничего бы и не заметил. Если бы она только поняла во время встречи, что он не криминалист… Джессика чувствовала, как мурашки бежали по ее коже. Она видела того подонка, который убил Марию Копонен, смотрела ему в глаза. А теперь этот мудак где-то здесь, на свободе и торжествует. — Он не мог уйти далеко, — сказал офицер. Джессика сжала пистолет обеими руками, когда они приблизились к перекрестку. Полный обзор на перекресток преграждала высокая, покрытая снежной коркой еловая изгородь. Она замедлила шаг и бросила взгляд на офицера рядом с собой, чьи движения были зеркальным отражением ее собственных. Затем выглянула из-за изгороди и увидела пустую улицу, по обеим сторонам которой были припаркованы машины. — Ублюдок, — пробормотала Джессика, оглядываясь в поисках следов, но там не было и намека на них. Дорога была недавно пропахана снегоочистителем, и, пройдя по ее середине, беглец смог продолжить свой путь, не оставив никаких различимых следов. Джессика слышала сирены приближающихся патрулей. Откуда-то издалека слабо доносились лязг и рычание снегоочистительной машины. — Он может прятаться за машинами. Или под ними, — уверенно зашептал офицер и спокойно направился к ближайшим припаркованным автомобилям. Джессика ответила ровным тоном: — Он сделал бы это только в том случае, если бы ему пришлось срочно прятаться. — А разве нет? Джессика не ответила. Она тихо проклинала те долгие секунды, которые потребовались ей для осознания того, что убийца только что покинул оцепленное полицией место преступления на своих двоих. — Может быть, у него здесь была припаркована машина, — предположил офицер. Идея неплохая. Но на вскидку на улице не было ни талого снега на парковочных местах, ни следов шин, вливающихся в полосу движения. — Как вас зовут? — спросила Джессика, когда они осторожно продвигались вперед мимо машин. — Халлвик. Лассе Халлвик. — Ладно, Лассе. Проверьте машины. Будьте начеку. Подкрепление уже в пути, — отдала указания Джессика и побежала по длинной, ярко освещенной дороге. — Вы ведь не пойдете за ним одна, правда? Джессика не ответила, вместо этого она достала телефон и поднесла его к уху, все еще держа пистолет в другой руке. Она побежала по середине улицы между машин, полностью уверенная в том, что Халлвик прикрывает ее. По крайней мере, на этом участке дороги. — Алло? — тревожный голос принадлежал Эрну Миксону, который всего полчаса назад был назначен ведущим следователем по этому делу. — Я не уверена, дошло ли сообщение до центра, но мы должны закрыть перекрестки, ведущие к мостам Кулосаари. Быстро, — Джессика слышала напряжение в собственном голосе. — Что там происходит? — Я иду по следу убийцы… — Кто с вами? — Никого. — Джессика! — Он прошел этим путем всего минуту назад… Я должна посмотреть, если… черт, подожди… Сунув телефон в карман пальто, Джессика снова обхватила «Глок» обеими руками. На секунду ей показалось, что она видит человека, лежащего на земле. Но белый комбинезон, дрожащий на ветру, был пуст, как надувной «мишленовский человек», которого пронзили кинжалом. Одна нога трепетала на ветру, как бы указывая направление, в котором ее владелец, по всей вероятности, продолжил свой путь. Джессика оглянулась и увидела Халлвика, притаившегося между машинами в сотне метров от нее. Она засунула пальцы в рот и засвистела, чтобы привлечь его внимание. — Лассе! Убедитесь, что никто не тронет этого! — Сначала Джессика не была уверена, услышал ли он ее крик из-за встречного ветра, но он встал и поспешил к ней. Джессика продолжила идти по дороге, обдумывая свой следующий шаг, когда она обратила внимание, что сирены становятся все громче. Какой-то неосязаемый инстинкт подсказал ей остановиться и осознать печальную правду. Они его не поймают. Только не сегодня. Она глубоко вздохнула и почувствовала боль в легких. Затем она снова засунула руку в карман пальто. — Эрн? — Черт побери, Джессика! Я уже начал думать… — Эрн, я облажалась. — Она слышала голос своего босса, но разум ее уже запрыгнул на крутящуюся карусель, не давая новым мыслям запрыгнуть в середине поездки. Человек, сотворивший безумную улыбку на безжизненном лице Марии Копонен, возможно, наблюдал за ними сейчас из темноты. Его нигде не видно. И все же он есть. 7 Старший инспектор Эрн Миксон уже больше двух недель страдал ужасным гриппом, но даже при этом характерный запах салона его машины — в котором сплетались ароматы марципана, потертой кожи и сожженного сцепления — проникал в его ноздри. Эрн услышал звуковой сигнал и вытащил из-под мышки цифровой термометр… 37,4. На 0,3 градуса выше, чем было, когда он садился в машину в Пасиле. Эрн посмотрел на часы, поискал в кармане записную книжку и записал показания на свободном месте. Толстая тетрадь служила ему долгие годы, и теперь она была на последнем издыхании. Эрн вздрогнул, когда пассажирская дверь его старой машины открылась. К нему села черноволосая тридцатитрехлетняя женщина, угловатость ее красивых черт была подчеркнута каменным выражением лица и тусклым освещением. Какое-то мгновение они смотрели прямо перед собой, где в сотне метров от дома стояла дюжина машин. Полицейский фургон, стоявший рядом, был припаркован поперек улицы, а надпись подчеркнута бело-голубой лентой оцепления полиции Хельсинки. — Цирк прибыл в Кулосаари, — наконец проговорил Эрн, засовывая блокнот обратно в нагрудный карман. Он вынул из фольги кусочек никотиновой жвачки и положил в рот. Успокаивающее действие сигареты, которую он выкурил десять минут назад, уже рассеялось. Кроме того, сейчас самое время сократить расходы. Или даже уволиться. Поможет это или нет, он узнает, когда позвонит врач, чтобы сообщить о результатах биопсии. — Ты не пойдешь в дом? — тихо спросила Джессика, откинув голову на подголовник.