— О чем ты? Микаэль кивнул на термометр, лежащий на полу, где раньше Эрн сидел на корточках. Эрну показалось, что его обдало холодной волной. — Нет, черт, не знаю. Я просто забыл его в кармане… — Ладно, — сказал Микаэль и ушел. — Юсуф звонил минуту назад, — сообщил Эрн, когда Расмус закрыл дверь. — У нас есть пятое тело. Старик в Кулосаари, привязанный к креслу и забитый камнями до смерти. Всего в нескольких сотнях метров от дома Копоненов. Микаэль сочувственно наморщил лоб. — Кто он такой? — Альберт фон Бунсдорф. — Ничего не говорит. Похож на аристократа или что-то в этом роде. — Вот именно, — вздохнул Эрн, а затем сосредоточился на том, чтобы сложить свои мятежные бумаги в стопку на столе. Микаэль, Нина и Расмус стояли рядом с ним, слишком взволнованные, чтобы сесть. — Что еще нам известно о жертве? — спросила Нина. — Семидесятилетний вдовец. Уважаемый врач. Пенсионер, специалист по психиатрии. Связь с делом не только через способ убийства, но и через дьявольские статуи во дворе. — Дай-ка я посмотрю, — попросил Микаэль, пока Эрн листал свои бумаги. Эрн нашел распечатку нескольких снимков каменной статуи, сделанных со вспышкой. Он протянул распечатку троице, чтобы та внимательно ее изучила. — Бафомет, — тихо прошептал Расмус. — Что? — Как я и подозревал. Джессика сказала, что фигура, которую она видела на льду, подняла руку в воздух, но она не была сжата в кулак, а была расположена так же, как рука у этой статуи. Джессика не могла этого видеть, потому что фигура была слишком далеко… — Подожди, подожди… Притормози немного, Рас. Себамед? — резко повторил Микаэль. — Бафомет. Своего рода древнее божественное существо. Вопреки распространенному мнению это не имеет никакого отношения к поклонению Сатане. Но к ереси отношение прямое, так что можно предположить, что фон Бунсдорф был наказан за поклонение ей. В комнате воцарилась глубокая тишина. — Там были две статуи. Одна — на переднем дворе, другая — на заднем. Расположены так, чтобы они были обращены к дому, — сказал Эрн. В углу стола поднялся беспокойный ропот. — Убийцы принесли их… — начала Нина. — Юсуф считает, что, судя по следам, статуи находились там по меньшей мере несколько дней. Может быть, они были возведены еще до снежной бури два дня назад. — Как давно он умер? — Скоро мы узнаем точное время смерти. Но состояние абсолютного трупного окоченения указывает на то, что жертва убита от девяти до двадцати четырех часов назад. — Значит, статуи можно было легко принести… Из горла Расмуса вырвался гортанный вопль, заставивший Микаэля замолчать. Все обернулись, чтобы посмотреть на него. Плечи черного свитера Расмуса были покрыты перхотью. — Черт побери, неужели никто из вас меня не слышал? — спросил он, потирая виски. Эрн бросил взгляд на Нину, и та невольно улыбнулась. Впервые в своей карьере следователя этот спокойный человек демонстрировал признаки наличия собственной воли. Настоящий прорыв. — Пожалуйста, продолжай, Рас, — примирительно произнес Эрн, и все взгляды вернулись к Расмусу. — Будь так добр, просвети нас. — Ты обнаруживаешь опасный изъян в своем мышлении. Неужели ты не понимаешь? Убийцы не приносили статуи Бафомета во двор фон Бунсдорфа. Напротив. По всей вероятности, именно из-за этих статуй он и умер. — Садитесь все. — Эрн кивнул Расмусу: — Продолжай. — Голова козла традиционно символизирует плодородие. Новая жизнь. Бафомет, с его человеческим телом и козлиной головой, являлся своего рода богом плодородия. Ты понимаешь, к чему я клоню? — Ты хочешь сказать, что фон Бунсдорф умер потому, что поклонялся языческому богу? — Это объясняет гнев инквизиции. Например, во Франции XIV века тамплиеры были заключены в тюрьму, потому что король в то время считал их поклонниками Бафомета. Их пытали, и многие сознались под давлением. — Значит, тамплиеры поклонялись Сатане? — Как я уже сказал, Бафомет изначально не имел никакого отношения к поклонению Сатане. Но пентаграмма, связанная с Бафометом, была извлечена из этого контекста в 1960-х годах, и внутри ее была нарисована голова козла. Вот как появился сатанистский символ. И заметьте, сатанизм — это совсем не то же самое, что поклонение Сатане. Микаэль усмехнулся. — Да что ты? — У него не заняло много времени заметить, что он был единственный, кто смеялся. — Как следует из названия, поклонение Сатане подразумевает веру в злую силу, Сатану. С другой стороны, в сатанизме Сатана символизирует животную сторону человечества, естественное стремление к сексу и другим гедонистическим удовольствиям, которые церковь пыталась искоренить на протяжении веков. Сатанисты, скорее, не приветствуют христианскую концепцию морали, а не действительно верят в существование Сатаны. Взрыв смеха, неуместный в этот момент, эхом отдался в коридоре, когда мимо прошла группа полицейских. Как только шум стих, Микаэль спросил: — Так ты хочешь сказать, что шведско-финский психиатр был закоренелым сатанистом и умер за это? Рас закрыл лицо руками и вздохнул, как бы показывая, что уровень вопросов упал до нового минимума. — Не сатанист, а приверженец Бафомета. По тем или иным причинам преступники считали и Марию Копонен, и Лею Блумквист ведьмами. Они возвысили себя до статуса своего рода инквизиторов, которые имеют право наказывать еретиков. Вот почему фон Бунсдорфа постигла эта участь. — Хотя в этом есть кое-что нелогичное, — заметила Нина, изучая свои аккуратно подстриженные ногти. — Мы предполагали, что убийцы верят в оккультизм. Теперь Рас говорит о них так, словно они были инквизицией, которая, по крайней мере в Средние века, хотела убивать тех, кого обвиняли в оккультной деятельности. Так что в итоге? — Хорошая мысль, Нина, — одобрил Эрн, подавляя зевок в кулаке. — Как в книге описывается убийство фон Бунсдорфа? — спросил Микаэль, когда ни у кого, казалось, не нашлось ответа на вопрос Нины. — Жертва была забита камнями до смерти, как фон Бунсдорф. В других отношениях сценарий совершенно иной, — ответил Расмус. — Если, по мнению преступников, фон Бунсдорф заслужил смерть из-за своего предполагаемого сатанизма, то что же остается Марии Копонен и Леа Блумквист? Они тоже были сатанистками? Или женщин называли ведьмами просто из-за их внешности? — поинтересовалась Нина. Расмус выглядел расстроенным. Казалось, что его объяснения остались без внимания. — Интересный вопрос. Это предположение, над которым мы работали до сих пор. Единственное, что объединяет женщин, — это их внешность. — И дрянная удача. — Но что, если за всем этим стоит какое-то мировоззрение или философия? Что-то общее было у Марии и Леа, когда они были живы… Это может помочь нам продвинуться вперед. — Мы поговорили с ближайшими друзьями Копоненов, и ничего подобного не произошло. — Нина хрустнула костяшками пальцев. — Может быть, им не задавали правильных вопросов. — Может быть, и нет. — Эрн вздохнул так глубоко, что его легкие опустели до последнего вздоха. — Кто-нибудь из вас это видит? — Что ты имеешь в виду? Эрн бесстрастно посмотрел прямо перед собой. — Леа Блумквист была нейропсихологом, изучала агрессию. Альберт фон Бунсдорф был психиатром. А Мария Копонен работала менеджером по разработке продуктов в компании-производителе лекарств, производящей антипсихотики. Микаэль почесал шею. — Теперь, когда ты так говоришь… — Связь ясна, но не очень конкретна. В данном случае, самое большее, мы можем говорить о паттерне, в котором жертвы связаны работой с человеческой психикой. — Именно. Соблазнительно, но все же довольно широко. На самом деле их работа была совершенно другой. Рабочие места жертв не имели ничего общего друг с другом. Университет Хельсинки. «Нейрофарм Инк». Частная практика фон Бунсдорфа, которая была у него с 1968 года по 2009. — Значит, не общие клиенты, враги… Ну хоть что-нибудь. — Клиентами «Нейрофарма» были крупные фармацевтические компании. В то время как… — Черт возьми, — рявкнул Эрн, и с его губ сорвался напряженный писк. Он бросил острый взгляд на Нину. — В случае фон Бунсдорфа давайте подойдем к делу так, как если бы это было единичное убийство. Какая у тебя первая мысль, Нина? — Преступник — бывший пациент. — Именно. Дайте нам список всех его пациентов. И придумайте несколько идей о том, какая связь может быть между этими людьми. Альберт фон Бунсдорф специализировался на некоторых психиатрических проблемах, так? — Сделаем. — И последнее — теперь, когда мы поговорили со всеми, кто живет на улице Копоненов, я хочу получить краткое изложение результатов. Список жителей и любые потенциальные связи с Копоненами.