А в деле с конфискацией наркотиков в Хайалиа нам с Кевином сначала повезло, только длилась эта удача недолго. Помню, как я смотрел на свои руки, перепачканные порохом и кровью Кевина, и думал, что мы оба умрем. Как мы оказались в безвыходной ситуации? Где просчитались? Нашим конфиденциальным источником в этом деле был коренастый американец кубинского происхождения, снабжавший информацией отделение УБН в Майами без малого пятнадцать лет. Не думаю, что он сам торговал наркотиками, хотя всё может быть. Мы никогда полностью не доверяли таким типам. Наш информатор не ездил на дорогих машинах и одевался непретенциозно. Ему нравилось незаметно внедряться в преступный мир, но он имел дело только с мелкими дилерами, которые продавали кокаин партиями не больше пятидесяти килограммов. Кому-то покажется странным, что партии в пятьдесят килограммов считались мелкими, однако повторюсь: в конце восьмидесятых Южная Флорида утопала в поставках кокаина, ни одна служба не справлялась с таким потоком. В четверг вечером информатор договорился с двумя подозреваемыми о встрече в арендованном доме. Однако, прибыв на место, одетые в гуаяберы подозреваемые с пышными усами отказались выходить из машины. «Что-то тут нечисто», – заявил один из них, специально проехавшись по кварталу, который составляли унылые оштукатуренные дома с решетками на окнах, с видом на бетонную стену и плешивые газоны. Пит и информатор только плечами пожали и предложили перенести встречу на следующий день. Утро пятницы вышло душным и влажным – типичный летний денек в Южной Флориде. Во второй половине дня, на который была назначена встреча, стало нечем дышать из-за смога и сильной жары. В гостиной бунгало, насквозь провонявшего плесенью, Пит с информатором делали вид, что проверяют два килограмма кокаина, принесенных на пробу преступниками. Остальные пятнадцать килограммов преступники соглашались передать только после того, как увидят деньги. Когда Пит с информатором сказали, что у них нет на руках всей суммы – а это более четырехсот тысяч долларов, – один из бандитов выхватил полуавтоматический пистолет 45-го калибра и приказал им лечь на пол. Услышав крики Пита и информатора, мы поняли, что ситуация накалилась. Пока я вызывал подкрепление, Кевин открыл дверь и получил ранение, упав прямо передо мной. Я схватил подушку и прижал к его ранам, пытаясь остановить кровь. Пока я занимался Кевином, один из преступников выпустил в закрытую дверь спальни всю обойму. Линн, бывший банкир из Северной Каролины (откуда только не приходят в УБН люди!), отстреливался через дверь. Позже мы насчитали в ней двадцать три пулевых отверстия. Когда я вбежал в гостиную с пистолетом-автоматом на изготовку, преступников уже не было. Организатор операции улепетывал на машине, которую вел третий подозреваемый, поджидавший его на подъездной аллее. Второму бандиту скрыться с места преступления помешала хромота, и я приказал ему остановиться. Позднее мы узнали, что ему недавно поставили диагноз ВИЧ и болезнь повлияла на двигательные функции, поэтому он и хромал. Бандит бросил револьвер на тротуар, и его арестовала группа наружного наблюдения. Преступника, который сидел за рулем автомобиля, тем же вечером взяли в Мирамаре, городе в соседнем округе Броуард, а бандит, подстреливший Кевина, спустя три недели сдался полиции Нью-Йорка. У бунгало в Хайалиа готовился к посадке вертолет, чтобы доставить информатора и Кевина в Мемориальную больницу Джексона в Майами. Кевина срочно забрали в отделение неотложной хирургии, а залитый кровью информатор умер, едва вертолет приземлился у больницы. Впоследствии мы узнали, что наркодилеры собирались нас кинуть с самого начала. Не было у них семнадцати килограммов кокаина – они просто хотели присвоить деньги… Трудные уроки этого дела я запомнил на всю оставшуюся карьеру в УБН. Урок первый: у воров нет чести. Урок второй: не бывает простых операций с наркотиками. ХАВЬЕР Когда-то я был фанатом одного певца техано[31], который в совершенстве владел белтингом[32]. Представьте, каково мне было его арестовывать! Я был потрясен! Его пронизанные меланхолией песни давно стали частью моего дома; все, кого я знал в Южном Техасе, включая бабулю, его просто обожали. Это было одно из самых странных совпадений в моей жизни: сидеть на заднем сиденье «Линкольн-Континенталь-Марк IV», заваленном коробками с его дисками. Но еще более невероятным было то, что грузный водитель с обвисшими усами оказался той самой легендой техано! Я участвовал в расследовании дела о торговле метамфетамином, которое вел мой друг Джо Регаладо из Департамента полиции Остина. В середине восьмидесятых в Остине был очень распространен мет, и в бедных районах работали десятки лабораторий по производству наркотика. Их выдавали характерные признаки: пустые банки из-под растворителя и аккумуляторной кислоты в мусорных контейнерах и выжженная трава у домов. В бедных районах излишки химикатов просто выливали на газоны. Внутри дома нарколаборатории выдавала стеклянная посуда и остатки порошка на плите. Метамфетамин в кристаллах и порошке очень быстро вызывает привыкание. Подобно кокаину, он воздействует на центральную нервную систему; его можно вдыхать, колоть или глотать. Он моментально повышает уровень дофамина (гормона удовольствия), но также несет в себе смертельную опасность из-за химических веществ, используемых при изготовлении. В отличие от кокаина, это синтетический и недорогой в производстве наркотик. У меня был информатор на складе химикатов Остина – толстый испанец среднего возраста по имени Джонни. Склад располагался в неблагополучном районе на востоке Остина, где проживало немало испанских наркодилеров. Длинная стойка на входе не позволяла пройти вглубь здания. Покупатели делали заказы у Джонни, и он приносил их на стойку. Склад занимал старое бетонное здание с белеными стенами в окружении деревьев. Пышная зелень служила отличным прикрытием, и я часами сидел в машине и следил за посетителями. Немало дел, связанных с метом, я раскрутил только благодаря слежке за покупателями. До службы в УБН я знать не знал про химические склады. Это оказался легальный бизнес по продаже промышленных химикатов, например эфира, натрия, аммиака и прочих чистящих средств, а также лабораторной посуды вроде мерных стаканов. Здесь же можно было приобрести фенилацетон, более известный как Ф-2-П, основной ингредиент при производстве мета. Те, кто его заказывал, сразу подпадали под подозрение в изготовлении мета в подпольной лаборатории. Завербованный Джонни рассказал, что владельцы склада, отец и сын, очень хорошо зарабатывали. У них был собственный грузовик с логотипом фирмы, который развозил по местным компаниям крупные заказы в бочках по пятьдесят пять галлонов. Однако дела фирмы шли не очень хорошо. Отец старел и терял хватку, а сын, воспользовавшись этим, влез в преступный бизнес. Эдгар (сын) был долговязым мужчиной среднего возраста, к тому же белым, чем здорово выделялся среди местных – черных и испанцев. Джонни сообщил, что Эдгар также ворует деньги у компании и оплачивает свою шикарную жизнь, продавая химические реактивы известным наркоторговцам. Мы с Эдгаром были знакомы, и он охотно отвечал на мои вопросы о бизнесе. Он рассказал о законопослушных клиентах компании, но связи с преступным миром отрицал. О роли Джонни в операции он даже не догадывался. Джонни, разумеется, знал, на что были способны его боссы, продающие преступникам стеклянную посуду и вещества для производства мета, поэтому с радостью делился информацией на случай, если мы упечем его начальство в тюрьму. Для него это была гарантия, что во время полицейского рейда он не попадет за решетку вместе с боссами. Вдобавок ко всему я приплачивал ему за каждую наводку. Джонни звонил мне всякий раз, когда преступники закупали особо крупную партию химических реагентов. Такое случалось часто, и, пока бандиты расплачивались у стойки, Джонни звонил мне. Офис УБН находился недалеко от химического склада, так что я бросал все дела и летел к своему наблюдательному пункту. Как-то раз Джонни сдал нам покупателя, который выглядел вполне законопослушным. Это был высокий, хорошо одетый белый мужчина. Проследив за ним, мы узнали, что он живет в большом доме в элитном районе Остина и руководит несколькими вполне легальными компаниями. Однако мы тут же занесли его в список подозреваемых, поскольку он заказал бочку Ф-2-П на пятьдесят пять галлонов. На складе он воспользовался подъемником, чтобы загрузить бочку в свой пикап. Затем он заказал услуги грузоперевозки, и бочку доставили в Уэйко. Позднее мы арестовали его и доказали, что он помогал наркоторговцам и организовывал для них доставку химреагентов. Его дело рассматривалось долго, и осудили его, когда я уже был в Колумбии. Он оказался за решеткой и потерял всё, включая свой большой дом. В другой раз Джонни позвонил с сообщением о том, что его боссы закупили сотни мерных стаканов и других стеклянных емкостей для изготовления мета. С посуды, которую владельцы приобрели на аукционе по продаже госимущества, даже не сняли ярлыки УБН для вещественных доказательств. Я не верил своим глазам! Неужели мои коллеги конфисковали инвентарь для изготовления наркотиков, надеясь остановить продажи на улицах, только ради того, чтобы наше правительство вновь передало преступникам средства производства мета?! Если бы мы не конфисковали посуду, преступники продали бы ее наркоторговцам. Я поднял на уши судебных исполнителей, пытаясь выяснить, кто предложил реализовать стеклянную посуду на аукционе. В 1985 году, когда я начал разрабатывать дело о продаже метамфетамина совместно с Департаментом полиции Остина, унция мета продавалась за полторы тысячи долларов. Мы с Джо Регаладо внедрились в среду преступников и начали закупать мет у парня, который хвастался, что может достать партии любого объема. После покупки нескольких унций у одного дилера мы заказали целый фунт, который обошелся в двадцать тысяч долларов. У Департамента полиции Остина не было такой суммы, и тогда ее предоставило УБН. Мы готовились к аресту, надеясь, что дилер сведет нас с поставщиком. Дилер назначил встречу на парковке у шикарного ресторана на западе Остина. Начальник Джо, Лупе Тревиньо, который руководил операцией, строго запретил нам куда-либо ехать с наркодилерами в их машине. Получив на руки фунт мета, мы должны были подать условный сигнал для начала ареста, и Лупе отправил бы группу прикрытия, которая заблокирует машину преступников. С самого начала всё пошло не так: мы с Джо приехали на парковку, и дилер сделал нам знак сесть в его машину. Это был обожаемый мною «линкольн» с отсеком для запаски (в то время мало кто мог позволить себе такую машину). Усаживаясь на заднее сиденье вместе с Джо, я отодвинул в сторону несколько коробок с CD-дисками. Мы даже не заметили, что мужчина на обложке дисков и водитель – это одно лицо. Мы вообще не заметили водителя, пока преступник не занял пассажирское кресло, а машина не сдала задом и не уехала со стоянки. Мы с Джо запаниковали и начали громко возмущаться: мол, мы не поедем с ними черт-те куда. Тогда дилер достал из-под сиденья пакет и бросил нам. Судя по всему, это и был наш фунт мета. Я тут же сказал, что деньги остались в моей машине на парковке и нужно вернуться. Водитель развернулся, и мы поехали обратно. Очень кстати, потому что группа наблюдения нас действительно потеряла. Увидев, как ребята мечутся по парковке, я вздохнул с облегчением. Как только «линкольн» остановился, я снял кепку (это был сигнал для начала операции). Мы с Джо достали пушки и арестовали преступников. Подкрепление и агенты УБН прибыли, когда я надевал наручники на водителя. Он не сопротивлялся и смущенно признал, что он и есть та самая легенда техано. Я был совершенно раздавлен и сказал, что его обожали мои родные в Ларедо и Хеббронвилле. Отправляя телетайп в штаб-квартиру, мой начальник в УБН упомянул о том, что арестовал известного певца в жанре техано. Каждому из преступников дали по четыре года тюремного заключения. Прежде чем я надел наручники на популярного исполнителя, он взял с заднего сиденья CD-диск, достал из кармана фломастер и поставил размашистый автограф. СТИВ Вскоре после того, как подстрелившего Кевина парня арестовали в Нью-Йорке, УБН отправило меня за пределы Майами – на время реабилитации Кевина. Восстановление заняло у Кевина год, и в конце концов он вернулся к полноценной службе в УБН. А я три месяца работал на Багамах, участвуя в операции под кодовым названием BAT. Это была совместная операция УБН, Королевской полиции Багамских Островов, Береговой охраны США и Сухопутных войск США. Если коротко, то мы патрулировали цепь Багамских островов на вертолете, высматривая быстроходные катера и другие суда контрабандистов. Я провел неделю в отделении УБН, расположенном в посольстве США в Нассау, и отбыл во Фрипорт для несения ежедневной и зачастую нудной службы. Дело Ледера показало, что Багамы и вся территория Карибов были крайне важны для наркодилеров. До ареста Ледер установил на острове Норманс-Кей чуть ли не собственное военное государство со взлетно-посадочными полосами, небольшим парком самолетов, скоростных катеров и жилыми корпусами для пилотов, моряков и дилеров, которые круглосуточно поставляли кокаин в Южную Флориду. Несмотря на стратегическое значение Багамских Островов для крупных кокаиновых картелей, к моему приезду во Фрипорте служил всего один агент УБН. Из-за этого мы работали по графику сутки через сутки, семь дней в неделю. Но я не жаловался, работа агента мне нравилась, даже если приходилось каждый день летать на вертолете и высматривать подозрительные суда. Как правило, мы патрулировали территорию дважды в день: один раз утром и один раз поздно вечером. Если поступали звонки о подозрительной активности, мы делали дополнительный вылет. Как-то раз после утреннего патрулирования я вернулся в дом, который мы снимали во Фрипорте, чтобы заняться бумажной работой. Мне позвонил руководитель группы УБН Пэт Ши, агент, который отвечал за операцию BAT. Поступила информация, что в Треже-Кей был замечен личный самолет колумбийского наркобарона Пабло Эскобара Гавирии. Пэт сообщил мексиканский бортовой номер самолета и дал указание немедленно отправляться в аэропорт Фрипорта. Из Нассау нам на помощь вылетели вертолеты с подкреплением, но мы понимали, что прибудем раньше и окажемся с преступником один на один. Пэт спросил, знаю ли я что-нибудь об Эскобаре. Конечно, я уже знал это имя, а дела, которые мы расследовали в Майами, давали представление о дурной репутации наркобарона, но в тот момент я еще не представлял размах его бизнеса. Я как раз начал читать книгу «Кокаиновые короли» под авторством Гая Гульотта и Джеффа Лина, которая вышла в издательстве «Майами Геральд». На обложке книги была помещена фотография Пабло Эскобара, и Пэт посоветовал мне взять ее с собой в качестве средства опознания преступника. Когда я прибыл в аэропорт Фрипорта, наземный экипаж Береговой охраны США уже готовил вертолет ко взлету. Два пилота и два члена экипажа заполняли карту контрольных проверок. Дождавшись двух полицейских Багамских Островов, мы вылетели в Треже-Кей. Во время полета мы общались при помощи гарнитуры. Я, как обычно, сидел на откидном сиденье между двумя пилотами, а сотрудники полиции Багамских Островов – сзади. На случай если информация подтвердится, я провел инструктаж о том, с чем мы можем столкнуться, и рассказал о дурной славе убийцы, тянувшейся за Эскобаром. Пабло Эскобар всегда путешествовал с арсеналом оружия не в пример больше нашего. У меня был девятимиллиметровый «Смит-Вессон», у багамских полицейских – по короткоствольному револьверу 38-го калибра и пулеметы старого образца, которые живо навевали мысли о Второй мировой войне. Сотрудники Береговой охраны США вообще не носили оружие при себе, а хранили его в запертом отсеке вертолета: всего два пистолета 45-го калибра и два короткоствольных ружья 12-го калибра. Мы однозначно проигрывали по вооружению – силы были не равны. В тот день мы летели довольно низко – метров пятнадцать-тридцать над уровнем океана. На подлете к Треже-Кей пилоты сообщили, что заметили на посадочной полосе самолет, который явно готовится к взлету. Пролетев над верхушками деревьев, мы и правда увидели на рулёжной дорожке частный самолет. Пилоты сбросили скорость, и я проверил бортовой номер – мексиканский, но на одну цифру отличался от того, что дал нам Пэт. Я решил убедиться лично и сказал пилоту заблокировать полосу, чтобы самолет не мог взлететь. Приземлившись, мы приготовились встретить активное сопротивление. Мы с двумя полицейскими Багамских Островов выпрыгнули из вертолета с оружием наготове. Подойдя к мексиканскому самолету, я провел пальцем по горлу, показывая, что летчикам следует заглушить двигатели, однако мотор взревел – они явно собирались взлетать. Полицейские приняли упор лежа и наставили пулеметы на самолет. Я опустился на одно колено и тоже направил на них пистолет. Наши пилоты остались в кабине вертолета, держа в руках пистолеты 45-го калибра и короткоствольные ружья. Они отвечали за сохранность вертолета, но у нас сложились достаточно хорошие отношения, чтобы не сомневаться, что в случае перестрелки они придут на помощь. Наконец пилоты заглушили двигатели и подняли руки. Мы осторожно приблизились, не зная, чего ожидать. Дверь открылась, из кабины вылез пилот с поднятыми руками и зачастил что-то на испанском. Все пилоты говорят по-английски, так что мы попросили его успокоиться и спуститься к нам. Пилот объяснил, что доставил в Треже-Кей важных должностных лиц и разрешил обыскать самолет. О Пабло Эскобаре пилоты не слышали и, увидев его фотографию на обложке «Кокаиновых королей», сказали, что никогда прежде его не видели. Только поставив вертолет на стоянку, мы заметили еще один самолет – с бортовым номером, который дал нам Пэт. Мексиканские пилоты уверили нас, что этот самолет тоже принадлежит их компании и на нем прибыла вторая группа должностных лиц. Дождавшись подкрепления, мы опросили всех в аэропорту Треже-Кей, показывая черно-белую фотографию наркобарона на обложке книги. Изображенного на ней круглолицего мужчину с усами, одетого в рубашку с коротким рукавом и синие джинсы, никто не узнал. Через несколько часов мы вернулись во Фрипорт ни с чем. Был ли Эскобар в тот день в Треже-Кей и прилетел ли он на одном из тех самолетов? Боюсь, мы никогда этого не узнаем. ХАВЬЕР Когда мне впервые приставили револьвер к виску, я чуть с работы не уволился. Информатор сообщил о продаже фунта «черной смолы». Это было простое задание, в котором нам с напарником, дембелем из Афганистана, предстояло прикинуться покупателями наркоты, вломиться в дверь и арестовать преступников прямо как в кино. Сделку назначили в южной части Остина, в безлюдном, иссушенном солнцем переулочке, сдавленном ломбардами, притонами, заброшенными магазинами и барахолками, продающими автомобили. Времени на сбор группы подкрепления было мало: ни у кого не было особого желания работать в длинные выходные. По уму, нам следовало вообще отменить операцию, но, как я уже упоминал, я был молод и рвался в бой. Мне отчаянно хотелось показать, на что я способен. Мы подъехали к второсортному мотелю, и, замирая, я постучал в дверь. Один из дилеров впустил нас. Не успел я оглядеть грязный номер – синтетическое покрывало в цветах на кровати, ковролин в пятнах и кондиционер, на последнем издыхании гонявший туда-сюда спертый воздух, – как какой-то бородатый коротышка выхватил из-под цветастой подушки револьвер, приставил его к моему виску и взвел курок. – Если ты коп – умрешь первым! – рявкнул он по-испански. В горле пересохло. Схлопотать пулю в голову из-за фунта героина? Не самая славная смерть. Я подумал было «сознаться». Мол, я просто актер, который притворился покупателем. Они пожмут мне руку, мы посмеемся, и меня отпустят. Всего лишь недоразумение. Мне не нужны проблемы. На лбу выступил пот, и я застыл, повторяя про себя молитвы, которые помнил с детства. И тут дилер (назову его Мексиканцем) заговорил о Мехико и Нуэво-Ларедо. Нуэво-Ларедо? О Нуэво-Ларедо я знал всё! Я вырос на границе с Нуэво-Ларедо. Меня словно прорвало: я начал говорить о квартале Ла-Зона. Болтал о пивнушках, хвастался, что бывал в «Папагальо» и «123» – клубах, которые по совместительству были самыми настоящими борделями. Бандит опустил револьвер и наконец расслабился. Вот когда подростковые пьянки и посещение квартала красных фонарей спасли мне жизнь! С колотящимся в горле сердцем я ухитрился вернуть разговор к покупке наркотиков. Сам не знаю как, но я убедил мексиканца дать нам проверить героин. Отщипнув кусочек от черного липкого «кирпича», я покатал его в пальцах, поднес к носу и вдохнул. Напарник отправился в машину за десятью тысячами долларов, которые нам выдали для операции. Я уже приготовился к большой мясорубке, когда агенты подкрепления вломятся в номер – а они должны были сделать это сразу после того, как напарник войдет в комнату с наличными, – и пробежал глазами комнату, соображая, как бы половчее просочиться в ванную комнату, чтобы меня не задело… Проверил свой револьвер 38-го калибра, который мексиканец либо не заметил, либо проигнорировал, поскольку решил, что я не коп. Спустя несколько минут напарник принес бумажный пакет с наличными – и сердце снова ушло в пятки. Группа подкрепления не заметила его на парковке, и в номер он вернулся один! Напарник кинул пакет на кровать, и преступники, побросав оружие, ринулись пересчитывать деньги. Мы с напарником переглянулись: это наш шанс! На меня никто не смотрел, и я встал в стойку. – Все на пол! – скомандовал я по-испански, выхватывая пятизарядный револьвер 38-го калибра. Когда в номер ввалились агенты подкрепления, я уже скрутил мексиканца и орал на него за то, что он чуть не прикончил меня в этой комнате. Я даже толкнул его несколько раз, но он молчал, опасаясь, что в гневе я могу его застрелить. – Будешь еще толкать наркоту – не смей брать с собой пушку, мать твою! – орал я на мексиканца. Тот день многому меня научил, и я пообещал себе, что никогда больше не влезу в такую опасную ситуацию – в заброшенном квартале, в замызганном номере второсортного мотеля. Это обещание я нарушил сразу по прибытии в Колумбию. Часть третья