– Ну и что? – не понял Волченков. – Как это что?! В том самом районе, где, как мы подозреваем, они сейф скинули! Мой приятель не стал приближаться, он парень сообразительный, спрятался там в кустах и стал наблюдать. А этот хрен, говорит, раз по мосту проехал, потом еще раз, потом обратно… Короче, он все еще тут, и я тут. Я уже лично видел этого типа. Сейчас он моцик у моста оставил в ложбинке и на мост идет… Короче, нужно его будет до дома вести, но так, чтобы не спугнуть. Поэтому я тебе и звоню. Мы его на двух машинах отследим, чтобы он не всполошился. Давай, жми сюда! Все вопросы потом! Он отключился. Волченков размышлял секунд пять. Потом все-таки вышел на улицу и сел в машину. Ехал быстрее обычного, явно нарушая правила. К счастью, никто его не тормознул. Волченков беспрепятственно доехал до дома Казаченко, обратив внимание на то, что ворота заперты наглухо, а над ними появились две камеры наблюдения, чего раньше не было, и тут ему опять позвонил Ломов. – Где ты? Ага! Нормально. Жми дальше, – распорядился он. – Проедешь мост и, не сворачивая на карьер, следуй до главного шоссе. Этот фрукт поехал обратно. Мою тачку он, возможно, видел, поэтому я пока тут, а ты его веди до города, потом я подключусь. Хотелось бы проводить его до места. Номер мотоцикла я срисовал, но он может быть угнанный… – С чего ты взял, что это тот, кто нам нужен? – перебил его Волченков. Он прибавил газу, и мрачный каменный забор казаченковского дома быстро стал удаляться. Впереди за рощей возник поворот дороги, ведущий к реке. Ни автомобиля Ломова, ни автомобиля его друга-хакера нигде не было видно. – Уж больно рожа подозрительная! – со смехом ответил Ломов. – А если серьезно, то основания есть, есть!.. Место это ты сам видел. Там нормальному человеку делать нечего. Там даже рыба не клюет, говорят. И растут одни сорняки. А этот там на мотоцикле раз десять взад-вперед проехал, как будто искал чего. Искатель из него, правда, хреновый, он даже на машину моего хакера внимания не обратил. Тот все его манипуляции отследил, а он даже не чухнулся. – Может, потому и не чухнулся, что не причастен ни к чему? – заметил Волченков. – Я так не думаю, потому что, когда он исколесил всю округу и ничего подозрительного, по его мнению, не увидел, он остановил мотоцикл за мостом, а сам выперся на мост, аккурат на то место, где мы щербины на перилах видели, и там стоял минут десять, смотрел на воду. – Знаешь, это даже на косвенную улику не тянет, – сказал Волченков. – Вдруг это вообще проектировщик? Мост, допустим, хотят поменять, вот он и присматривался. – А дальше началось совсем интересное, – не вступая в спор, продолжил Ломов. – Постоял он, постоял, а потом вышел на берег, разделся и полез в воду. Раза три нырял, примерно на одном месте. Потом вылез, недовольный, трусы выжал, быстро оделся и уехал. – Ну-у… – Вот тебе и ну! Чует мое сердце, что это один из них. Потянуло на сокровища. – А если совпадение? Если человека жена бросила и он не знает, что делать, то ли топиться, то ли на мотоцикле гонять. Места себе не находит. – Ага, ты бы видел его рожу – жена бросила! Да у такого хмыря жены отродясь не было. Но я ведь к тому речь и веду, что мы все проверим – сверим впечатления, так сказать. Я его успел на фотоаппарат заснять. По такому случаю мне ребята фотоаппарат подкинули. Я его снимки кое-кому из казаченковской челяди показать хочу. – Так что толку? Нападавшие-то в масках все были, – удивился Волченков. – В том-то и дело, что в масках. И очень будет удивительно, если кто-нибудь узнает этого человека. – А ты полагаешь, что кто-то обязательно узнает? – Есть такая надежда. Я же беседовал с народом, и кое-какие сомнения у меня появились уже тогда. Теперь бы их подкрепить. Волченков с некоторым сожалением переехал мост – у него почему-то возникло сильное желание еще раз посмотреть царапины на перилах и проверить, надежно ли укреплен маячок – и помчался дальше по грунтовке. Наконец в зарослях по левую руку он угадал очертания спрятанной там машины. – Вижу тебя, – сказал он. – А где твой дружок? – Дружок уже отчалил. Я его в эту историю впутывать больше положенного не хочу, – ответил Ломов. – Все хорошо в меру. А вот тебе стоит поднажать. Маршрут тут один, но вдруг этому артисту придет в голову какая-нибудь хрень? Он продиктовал Волченкову номер мотоцикла, и тот погнал машину на опасной скорости, стремясь настичь подозрительный мотоцикл. Выехав на шоссе, он почти сразу заметил его. Мотоцикл стоял метрах в трехстах на обочине дороги. Водитель сидел в седле и задумчиво курил. Волченков сбавил скорость и опять связался с Ломовым. Проезжая мимо одинокого мотоциклиста, Волченков боковым зрением постарался ухватить как можно больше. Мотоциклист ничем особенным не выделялся – мужик как мужик, плечистый, в грубой куртке, в неглаженых брюках. Мотоцикл «Урал», старый, но по всему видно, ухоженный. Странным казалось занятие мотоциклиста. Глядя куда-то за горизонт, он о чем-то напряженно думал, смоля сигарету. – Я только что его проехал. Стоит на двадцать втором километре, – сообщил Волченков. – Чего стоит – не знаю. Бери теперь его ты, а то он может заподозрить неладное. Буду ждать на первом перекрестке. Ломов, видимо, не считал, что преследуемый может что-то заподозрить. Более того, подъехав к тому месту, где по-прежнему стоял, не сходя с мотоцикла, Дрон (а это именно он и был), Ломов остановил машину, высунулся в окошко и как можно доброжелательнее поинтересовался, что случилось и не требуется ли помощь. Дрон, погруженный в свои думы, не сразу даже понял, чего от него хотят. Поняв же, он энергично замотал головой. – Все нормально, мужик! – объявил он и отправил в рот очередную сигарету. – Все нормально. Езжай! У меня тут, это… свои, короче, дела. Езжай! На лице у Дрона отразилось такое горячее желание дать пинка человеку, вторгшемуся в его тяжелые размышления, что Ломову ничего не оставалось, как посмеиваясь, отъехать. На перекрестке они с Волченковым встретились. Дрон все еще не тронулся в путь, и они успели обменяться впечатлениями. Волченков поехал обратно, на случай, если объект вздумает вернуться. Если же он все-таки двинет дальше в город, Волченкову надлежало на почтительном расстоянии следовать за ним, держа связь с Ломовым, который будет ехать перед преследуемым. Предосторожности эти на самом деле не имели в данном случае никакого значения, потому что Дрон мало на что обращал сейчас внимание. Он был захвачен одной дерзкой идеей, на которую никак не мог решиться, но которую тем не менее принялся обдумывать вплоть до малейших деталей. Ни о какой слежке за собой он и думать не думал. Покатавшись в том районе, где они несколько дней назад избавились от краденого сейфа, и не заметив там ничего, по его мнению, подозрительного, Дрон совершенно успокоился и даже смог дать волю фантазии, что вообще-то делал крайне редко. Он вдруг подумал, что поднять не слишком массивный сейф со дна неглубокой реки – задача вполне выполнимая, и совсем не обязательно примешивать к ее выполнению Багра и Крота. В соседнем районе живут двоюродные братья Дрона, Колька и Петька, мужики здоровые, грудные клетки, как кузнечные меха – им нырнуть лишний раз в речку одно удовольствие. А если к этому удовольствию приложить небольшую сумму из сейфа… Другое дело, что могут не поехать. Заартачатся – у них там сейчас страда, в селе дел невпроворот, ну и врожденное упрямство нужно учитывать. С другой стороны, Багор, если раскусит его затею, убьет, не задумываясь. Сожжет, как Мосла сжег, у него это просто. Вот странный человек. Ведь даже на зоне не бывал ни разу, а душегубства в нем хватит на пятерых. И откуда только что берется? Можно попробовать нажать на то, что Павел Петрович дал им три дня, чтобы убраться из города, сделать ставку на страх. Но кто сказал, что Багор испугается больше, чем Дрон. Багор – рисковый мужик и умеет преодолевать себя. К тому же, если его начать уговаривать уехать, он может поступить как раз наоборот, и тогда все запутается окончательно. Дрон долго взвешивал все «за» и «против», выкурил полпачки сигарет, и наконец не придумал ничего лучше, как положиться на судьбу. Не слишком заморачиваясь, он решил не делать резких движений и подождать. Ему показалось, что в самое ближайшее время судьба пошлет ему знак и ему подвернется что-то такое, что поможет осуществить тайный замысел. Ну, а не получится, значит, так тому и быть. «Поделим добычу с Багром, – с некоторым сожалением заключил про себя Дрон. – А что до меня, так я бы из города точно свалил. С башлями-то тем более. Рванул бы куда-нибудь, где красиво. А то здесь больно жарко становится. Павел Петрович мужик, конечно, геройский, да мозги у него чуток набок повернуты. Такие дела проворачивать и без навара – это натуральное западло. Над нами все смеяться будут, если узнают. В этом плане Багор куда больше прав. Ментов наказывать, конечно, надо, но бабки важнее. Для любого человека бабки – самое важное. А кто так не думает, значит, или дурак, или притворяется. Короче, будем посмотреть…» Дрон натянул на голову шлем, завел мотоцикл и покатил в город. Ни на встречные, ни на едущие за ним машины он не обращал никакого внимания и привел Волченкова до самого своего дома. Тому не составило большого труда даже выяснить, в какой квартире живет Дрон. – Улица Подьячева, 112, квартира 3, – объявил он Ломову, когда они встретились в нейтральном месте. – Зовут Федор Алексеевич Андронов, выходец из деревни, в прошлом рабочий-строитель, мотоцикл купил еще в те блаженные времена, когда работал. Теперь тунеядствует, живет на средства сожительницы Алевтины Серовой, которая работает поваром в ресторане. Квартира, кстати, ей принадлежит. Вообще соседями характеризуется положительно. Спокойный, слова грубого не скажет, когда пьяный, сразу идет домой и ложится спать. – Просто человек без недостатков! – восхитился Ломов. – Хоть икону с него пиши. – Ну, не совсем. Говорят, были у него раньше какие-то терки с милицией. Но не здесь, не в этом районе. Не поладил чего-то там с участковым, чем-то обидел. И вроде бы его хотели закатать по полной – то ли патроны у него нашли, то ли динамит, то ли пакет с порошком… В общем, пришлось ему свою квартиру продать. Цена свободы, так сказать. – Ага, вот и мотив! – воскликнул Ломов. – Но это бабки на лавочке говорят, – остановил его Волченков. – Проверять надо. – А мы проверим, – оживился Ломов. – Прямо сейчас и проверим. Давай-ка сгоняем к одному типу, который у Казаченко рабочим числится. Шапошников Григорий Яковлевич. Я когда с ними со всеми беседовал, на него особое внимание обратил. Так напряжен человек, будто это он сейф украл. То есть на вопросы отвечает как положено – я не я и лошадь не моя, не видел, не знаю… А в глазах страх. А чего ему бояться? А я скажу, чего. Если наводчиком он был, то ему есть чего бояться. Вот я ему сейчас фотографии этого Феди и покажу. Я Федю на мосту с телеобъективом хорошо снял, узнаваемо. И даже если он его не узнает, это опознание будет полезно. Шапошников поймет, что я с него не слезу. Будет нервничать, не спать по ночам, бояться будет… Шапошников жил в одном из центральных переулков. Ломов знал, что после событий того дня, когда на загородный дом Казаченко было совершено нападение, он решительно поменял людей из обслуги. Поменял практически всех, кроме повара. Уволен был и Шапошников, причем при увольнении между ним и хозяином произошла стычка, в результате которой Шапошников заработал синяк под левым глазом и лишился выходного пособия. Теперь он сидел дома и практически ничем не занимался – Ломов знал и об этом. По его личной просьбе местный участковый инспектор постоянно навещал незадачливого безработного. Он утверждал, что к Ежику (таково было прозвище Шапошникова) практически никто не ходит. Жил Ежик в старом двухэтажном доме, где на четыре крохотных квартирки приходилась одна общая крохотная кухня с засаленной плитой и ржавым водопроводным краном. Когда Ломов и Волченков там появились, на кухне хозяйничали две толстые женщины и пахло болгарским перцем. Выяснив, где найти Шапошникова, оперы постучались к нему в дверь. Ежик сидел в одних трусах на продавленном диване и мрачно смотрел телевизор. Синяк под левым глазом сделался уже густо-лиловым, а по краям появилась мертвенно-желтая канва. Эта игра цветов придавала лицу Ежика еще большую мрачность. Появление двух здоровенных официальных гостей тоже не слишком обрадовало его. Ради приличия он поднялся с дивана, поддернул трусы и исподлобья посмотрел на Ломова, которого хорошо запомнил. – До конца моих дней теперь будете меня тягать? – обиженно сказал он. – Как будто я этого козла нагрел! Вы хоть знаете, что он меня без выходного уволил? – Обращайтесь в суд, – посоветовал Волченков. – Суд заставит Казаченко… – Ага, заставишь его! К нему безо всяких бумажек нанимаются. И увольняются так же. Видели, какую печать он мне поставил? Я вторую не хочу. – А за что, кстати, получил-то? – с любопытством спросил Ломов. – За что за что… Начал меня лечить – что я там делал, почему тревогу не поднял, почему да почему… Я его и послал. А он, сука, видали, какой здоровый. Он мне вмазал. Я бы тоже вмазал, но с ним же свяжешься – себе дороже. Ладно, еще поглядим, кто будет последним смеяться… – Это вы сейчас что имели в виду? – живо спросил Волченков. Ежик подозрительно посмотрел на него подбитым глазом. – Да ничего особенного, – буркнул он. – Найдется и на него управа. Один раз уже грабанули. Вот это я и имел в виду. – Ты так говоришь, будто в курсе, кто твоего хозяина грабанул, – заметил Ломов. – Откуда это я в курсе? – враждебно сказал Шапошников. – Ничего я не в курсе. – А мы вот хотим тебе одну фотографию показать, – продолжал Ломов. – Вернее не одну, а одного человечка. Ну-ка, посмотри-ка вот на экранчике… Не узнаешь, нет? Он сунул под нос Ежику цифровой фотоаппарат и стал прокручивать недавно сделанные снимки, внимательно наблюдая за реакцией парня. На первой же фотографии у Андронова эта реакция проявилась в полной мере. Ежик изменился в лице – у него задергалась щека. Он непроизвольно потер вспотевшие ладони и быстро сказал: – Не-а, не узнаю никого! – Дай-ка руку! – попросил Ломов и нащупал на запястье Ежика пульс. Пульс частил ударов под двести в минуту. – Ты только концы тут не отдай, придурок! – ласково сказал Ломов и передал фотоаппарат Волченкову. – У тебя же весь организм кричит, что ты этого человека знаешь! И на роже написано, и голос у тебя пропал, и сердце вот-вот выскочит… Давай, брат, колись, раз уж не умеешь владеть чувствами, не усугубляй!.. – Правда, вы лучше сейчас с нами побеседуйте, – посоветовал Волченков, старательно играя роль доброго полицейского, – чем ехать в отдел. Поверьте, там куда неуютнее… Ежик затравленно посмотрел на обоих и без сил опустился на свой видавший виды диван. Трясущимися руками он достал откуда-то пачку сигарет, закурил и стал отрывисто и часто выпускать в сторону окна табачный дым. – Я жду, – сказал Ломов. – Добром не хочешь, что ли? В камеру хочешь? Там такого чудесного дивана нету! – Смешочки вам! – жалобно произнес Ежик. – А если они меня прирежут где-нибудь? – Кто они? – спросил Ломов. – Вот этот самый товарищ с фотографии? – Ну да, – плаксиво сказал Ежик. – Их там целая банда. – Ну, так давай, говори, что знаешь! – подбодрил его Ломов. – Мы их всей бандой и возьмем! А ты останешься на свободе – прямая выгода! – Гарантируете? – недоверчиво спросил Ежик. Но было ясно, что он уже сдался и спрашивает только для проформы. Глубоко затянувшись, Ежик опустил голову и начал рассказывать. Глава 14 – Ну и что за идея родилась в ваших светлых головах? – не слишком любезно поинтересовался генерал после того, как Ломов с Волченковым доложили о ходе своих поисков. Доклад показался ему слишком общим и в целом разочаровал. – Может быть, наконец, с этой идеей вы сдвинетесь с мертвой точки? Пока, по-моему, вы топчетесь на месте. Как говорил вождь и учитель – шаг вперед, два шага назад. Прошло черт знает сколько времени. На нас висит нападение на Казаченко – там чудом обошлось без убийства. Но братец ведь до сих пор в реанимации, верно? На участкового напали с огнестрельным оружием. Тоже чудом обошлось без большой крови. Газеты просто визжат от радости. Охотники за оборотнями в погонах вышли на тропу войны! Вы обещали мне выяснить подноготную этой истерики, найти, так сказать, рациональное зерно, чтобы мы могли серьезно заняться этой проблемой, или, если «охотники» – это миф, заткнуть рот этим писакам, которые мутят воду и поднимают панику. Однако, как я посмотрю, вы не торопитесь исполнять обещания. – Действительно, прямых свидетельств существования банды «охотников» мы пока не нашли, – поспешил вставить Волченков. – Однако у нас появился шанс выйти на банду, которая подстрелила брата Казаченко. Есть некоторые основания предполагать, что члены этой банды и могут быть теми самыми «охотниками», или, возможно, имеют к ним отношение. Данными на двух членов банды мы располагаем. Можно брать их хоть сегодня. Но мы предлагаем поступить по-другому. Мы предлагаем попробовать внедрить в банду нашего человека. Он придет к Андронову и скажет, что хочет бороться с нечестными ментами. Андронов простоват и может клюнуть на эту байку. И если наш человек обратится по адресу, его могут взять. Если же нет… Попытка не пытка. – А они там всех с улицы принимают? – саркастически спросил генерал. – Але, гараж, я хочу ментов мочить! Где тут записаться?