– Погоди, не пори горячку! – крикнул в ответ Шелест и осторожно показался в дверях таким образом, чтобы всем был виден обрез у него в руках. – Поговорим? Теперь он видел всех троих вполне отчетливо. У Багра, как и обещал Дрон, было резкое, с острыми скулами лицо, запавшие недобрые глаза, жилистые руки. В правой он держал пистолет с глушителем. За его спиной топтался полноватый мужик с жирным затылком и обвислыми щеками. Огнестрельного оружия у него не было, а в своих грязноватых лапах он держал увесистую арматуру. Еще чуть поодаль стоял красавчик с усиками. У этого из-за пояса торчала револьверная рукоятка. Все трое были мокрые и злые как собаки. – Почему я с тобой должен говорить? – спросил Багор, подозрительно обшаривая взглядом кусты и избы вокруг. – Где этот ублюдок Дрон? Он мне назначил здесь встречу, и где он сам? Ты ему кто? – Я Староверов Генка, – сказал Шелест. – Меня менты ищут… Внезапно лицо Багра исказилось. Он вскинул руку с пистолетом и выстрелил в дверь. Пуля свистнула перед носом отшатнувшегося Шелеста и врезалась в доски, отломив здоровенную гнилую щепку. Он ждал нового выстрела, но Багор уже словно забыл о нем. Пригибаясь и крича что-то своим спутникам, он побежал куда-то. Его приятели тоже бросились в разные стороны, оглядываясь на заросли, из которых доносились треск веток и чавканье многих шагов. Шелест ничего не понимал, но у него неприятно заныло под ложечкой. Он увидел, как заколыхались кроны ближних осинок, и вдруг оттуда, из мокрых зарослей ударила короткая автоматная очередь. Багор взмахнул руками, упал лицом в грязь и больше не шевелился. Жирный мужик завизжал от страха, что есть силы метнул арматуру в кусты и побежал, не разбирая дороги. Его срезали второй очередью. Красавчик с усиками, бледный как смерть, что-то кричал и одновременно выпускал пулю за пулей из своего револьвера в какую-то невидимую цель. Потом он вдруг согнулся пополам, рухнул на колени и упал в зеленую лужу. У Шелеста зашевелились на голове волосы. Больше всего ему хотелось сейчас очутиться на другом конце планеты. Он услышал приближающиеся голоса и увидел сквозь мокрую зелень несколько мужских фигур в черных масках, в одинаковых куцых куртках из плащевой ткани. Они были похожи на безликих духов зла из какого-нибудь третьеразрядного фильма ужасов. Но страшно Шелесту стало по-настоящему. Он собрался, сделал глубокий вдох и выскочил из дома. – Стоять! – закричали в кустах. Шелест рванул так, будто собирался ставить рекорд. Кто-то выстрелил. Пуля врезалась в ложу обреза и разнесла ее в клочья. Шелест почувствовал жгучую боль в левой кисти и вскрикнул. Изуродованный обрез полетел в траву. Шелест наддал. За ним бросились в погоню. – Не стрелять! – крикнул кто-то. – Я хочу знать, кто это! Шелеста вела жажда жизни. Он всегда показывал неплохой результат на короткой дистанции и даже одно время подумывал, не заняться ли ему всерьез легкой атлетикой, но теперь он мчался с такой скоростью, о какой спортсмены-профессионалы могут только мечтать. Ему удалось оторваться от преследователей на приличное расстояние. Но он даже не успел обрадоваться, потому что, боясь его упустить, сзади опять стали стрелять, и одна из пуль попала ему в лодыжку. Ногу словно прижгло раскаленным железом. Шелест захромал, оставляя на траве кровавые следы. Потом инстинктивно сменил направление, спотыкаясь, вышел на болото, прохромал по колено в воде до густых зарослей тростника, углубился в них, потом медленно опустился, провалившись в воду по пояс, и затаился. Перед глазами у него все плыло. Голоса преследователей доносились до него как сквозь вату. Он долго вслушивался в эти звуки, пока с облегчением не понял, что голоса давно исчезли, а он остался один. Глава 16 Когда Дрон подъехал на мотоцикле к мосту, поднялся ветер, а через минуту и реку и луга вокруг накрыло дождем, да таким, какого не было, наверное, лет пять или шесть. Последние дни стояла жуткая жара, которой, казалось, не будет конца, и вот в самый неподходящий момент разразилась буря. Дрон замечал надвигающиеся признаки непогоды, но голова у него была занята другим, да и не предполагал он чего-то большего, чем короткий колючий дождик, который, едва пролившись, бесследно испарится. Вышло иначе. Дрон поблагодарил судьбу за то, что успел убраться с левого берега, где почва в основном была глинистой, иначе сидеть ему сейчас в глубокой заднице. Проблемы возникали, конечно, и на другом берегу, мотоцикл мог забуксовать и на здешнем песчанике, но тут все-таки шансов было поболе. Дрон перебрался через мост, по песку и гальке съехал к самому берегу, загнал мотоцикл под сень раскидистых ив, чтобы его не было видно с дороги, и принялся за дело. Непогода вовсе не сбила его с толку, напротив, не было, как говорится, худа без добра. Можно было надеяться, что под таким ливнем удастся обойтись без свидетелей. Да и все равно ему предстояло мокнуть, так что Дрон расстраивался несильно. Единственное, что его беспокоило – это обратный путь. Удастся ли вывести мотоцикл на дорогу, не забуксует ли он в самый неподходящий момент? И еще предстояло проехать мимо дома Казаченко, а этот факт как-то нехорошо будоражил душу. Но Дрон решил на нем не сосредотачиваться и думать про хорошее, например, про сейф, который он намеревался поднять со дна реки и который должен был достаться теперь ему одному. Дрон был уверен, что его план должен сработать. Их отношения с Багром накалялись с каждым днем все больше. Тот вообразил себя каким-то необыкновенным авторитетом и требовал соответствующего к себе отношения и самых разных привилегий. Дрона это одновременно и злило и смешило. Он вовсе не собирался быть марионеткой. Раскол, который случился в организации после ограбления Казаченко, подсказал Дрону, что пора уходить в автономное плавание. На словах он поддержал Багра, а не Павла Петровича, но в душе проклял обоих. Тут-то ему и пришла в голову мысль, что сейф может достаться ему одному. Дрон не был обделен физической силой, нырял всегда хорошо и был уверен, что сумеет поднять сейф со дна реки в одиночку. Нужно было только отвлечь Багра, и тут как по заказу судьба послала ему Староверова. Дрон слышал историю про семью Староверовых – о ней говорил весь город – и со своей стороны считал, что Староверовы просто дураки. Напасть на полицейского, зарезать наркодилера, и ради чего? Месть за младшего сына и брата? Тот братец, видать, хлюст был еще тот. Тупой сопляк, подсевший на наркотики – таких сотни вокруг. Это даже хорошо, что он сдох – меньше мусора вокруг. Ясное дело, родственники смотрят на это иначе, но это их заботы. Когда Дрон увидел Геннадия Староверова, изможденного, голодного, дошедшего до предела, он сразу понял, что этот убогий пойдет на все, лишь бы не попасть в лапы закона. Он немного поломался, когда Дрон рассказал ему про Багра, но, в конце концов, взял оружие. Дрон был уверен, что Староверов прикончит Багра, а если не прикончит, то погибнет сам и осложнит Багру жизнь так, что тому будет не до сейфа. Потому, переговорив со Староверовым и отправив его на угол дожидаться, Дрон снова позвонил Багру и забил ему стрелку в заброшенной деревне. Это место было у них одним из тайных, где они иной раз собирались, иной раз прятали оружие и кое-что еще. Место было болотистое, туда было сложно добраться на машине, и вообще им мало кто интересовался. Дрон не стеснялся в выражениях и довел Багра до белого каления. Тот определенно пообещал оторвать ему голову. Посмеиваясь в душе, Дрон подобрал Староверова и отвез его на место будущей встречи. А сам окружными путями двинул к реке. Теперь нужно было переходить к основной части плана. Нырнуть, отыскать сейф, зацепить веревочной петлей, вытянуть на берег, погрузить добычу в коляску и рвать когти. Дрон был вольной птицей. Собственного дома у него не было, работы не было, сожительница давно надоела, зато в поселке Чистопрудный у него имелся кореш, державший слесарную мастерскую, и там Дрон намеревался без помех вскрыть сейф. До поселка было чуть больше ста километров, и ему стоило поторопиться с сейфом. В любом случае, тянуть резину не стоило. Дрон разделся, подхватил моток веревки и побежал к реке. Струи дождя безжалостно хлестали его со всех сторон, слепили глаза. И русло реки и мост были словно погружены в густой туман. Но настроения это ему не портило. Дрон был точно уверен, что у Багра есть минимум две причины не заниматься сегодня подъемом сокровищ – вот этот дождь и желание разобраться с ним, Дроном. Игнорировать назначенную встречу Багор не мог – слишком прозрачный намек сделал Дрон в телефонном разговоре, заявив, что намерен выйти из дела. Багор наверняка так и понял – Дрон хочет наложить лапу на добычу. Только он не подумал, что сделает это Дрон уже сегодня. В этом беда Багра – он всегда считает себя лучшим и думает, что все с почтением заглядывают ему в рот. На самом деле на эту роль он не тянет, и будет очень здорово, если Староверов загонит ему под шкуру горсть картечи. Слишком на этого чокнутого Дрон не рассчитывал, но если он хотя бы хорошенько пугнет Багра, уже будет хорошо. Там, конечно, все зависит от того, сколько человек будет с Багром, насколько они будут злые, погуляв по мокрому болоту, как пойдет разговор… В любом случае, на реке их Дрон не ждал. С мотком веревки в руках он нырнул в пенящуюся серую воду. Вряд ли стоило рассчитывать что-то увидеть в этой мути. Приходилось действовать на ощупь. Память у Дрона всегда была в порядке, и он хорошо помнил, в каком месте затонул сейф. Течением его унести не могло, слишком велика была тяжесть. Самое большее, что с ним могло случиться – сейф могло занести песком. Дрон с самого начала боялся именно этого, просто не говорил ничего Багру. С первого раза он ничего не нашел. Вынырнул на поверхность, отдышался, проверил, спокойно ли вокруг, и снова погрузился в реку. Ему повезло только с шестой или седьмой попытки. Уже на пределе, перед всплытием он вдруг нащупал пальцами ребристый металлический выступ. В следующую секунду со звоном в ушах он уже всплывал на поверхность, но буйная радость так и рвалась из него. Он сделал это! Он утер нос этому ублюдку Багру. Сейф его! Мысль перехватить инициативу и забрать добычу себе зародилась в голове Дрона уже в тот момент, когда он увидел, с каким равнодушием Багор обрек на смерть раненого приятеля. Избавился от него, как от ветхой мебели. Тогда Дрон протестовать не стал, потому что было не до сантиментов. В тот день они не знали, удастся ли спасти собственную шкуру. Но вообще-то его покоробило людоедское спокойствие Багра. Как-то стало совсем его не жаль. Дрон перестал чувствовать его своим. Он прикинул, что если бы ранен был он, Дрон, то Багор с таким же спокойствием сжег бы и его. Так почему он должен блюсти чьи-то интересы? Отныне каждый будет за себя. Вокруг по-прежнему неистовствовал дождь. «Не иначе сам Господь решил меня прикрыть, – усмехнулся про себя Дрон. – Но и у меня башка работает, что надо. Угадал я с сейфом. Пока Багор прикидывал хрен к носу, я решил проблему». Правда, нужно было еще поднять сейф на поверхность. Дрону пришлось еще три раза нырнуть, пока ему удалось отрыть сейф, оттащить поближе к берегу и закрепить на нем веревочную петлю. Но дальше дело пошло уже куда быстрее. Дрон вытянул сейф на сушу (которая сейчас только формально могла называться сушей) и поволок его к мотоциклу. На песке оставался глубокий, точно от плуга, след, но он моментально размывался ливнем, так что беспокоиться не стоило. Под сенью ивы Дрон завернул сейф в мешковину и с натугой взгромоздил его в коляску. После проделанной работы неплохо было бы посидеть, выкурить сигарету, но погода словно подгоняла Дрона, не давая ему возможности расслабиться. Чертыхаясь, он натянул на себя промокшую насквозь одежду и стал выводить мотоцикл на твердую почву. Проклятая машина завелась далеко не сразу, слегка напугав Дрона, но все-таки завелась, и он, мокрый, вымотанный, но счастливый покатил прочь. Ему пришлось проехать мимо дома Казаченко. Затянутое пеленой дождя поместье «олигарха» казалось нежилым. «Представляю, как они здесь забегали бы, если бы узнали, кто и что едет мимо них! – торжествующе подумал Дрон. – Только хрен вам, а не сейф, ребята! У Дрона кусок изо рта не вырвешь». И так, с ликованием в душе, он доехал до шоссе и повернул на Чистопрудный. Дождь и тут оказался ему на руку – гаишники не любители стоять на трассе в непогоду, им подавай, чтоб было тепло и сухо. Конечно, из-за дождя ему самому было трудно ехать, приходилось держать небольшую скорость, к тому же было уже чертовски холодно и чуть-чуть боязно, что заглохнет мотор. Но мотор выдержал испытание с честью, тем более что через полчаса дождь прекратился, выглянуло послеполуденное солнце, и ехать стало веселее. Дрон полагал, что уезжает, начисто порывая с прошлым. Любовница ничего о его планах не знала, Староверову он тоже запудрил мозги, мобильный телефон выбросил, утопил в реке, ни на каких работах он не числился, никем тайнами не делился, значит, и следов за ним не должно остаться. Единственное – мотоцикл, но и от него Дрон намеревался избавиться, как только удастся вскрыть сейф. Денег вообще-то у него было кот наплакал. Максимум на неделю, не больше. Когда Дрон добрался до Чистопрудного, наступали настоящие сумерки. В некоторых домах уже вспыхивали окна. Дрон чертовски устал, к тому же путешествие в мокрой одежде не пошло ему на пользу. Чувствовал он себя неважно, у него ломило суставы, царапало в горле, хотелось забраться куда-нибудь в сухое теплое место и заснуть. Ему стоило немалых усилий заставить себя думать о деле. Но все-таки он сделал все, как положено. Вначале доехал до слесарной мастерской друга и убедился, что она уже закрыта. Факт был неприятный. Дрон рассчитывал захоронить сейф среди железок, которых в мастерской было пруд пруди. А теперь приходилось заявляться к другу домой, где наверняка полным-полно невольных свидетелей и любопытствующих. Но выбора не оставалось. Он нашел дом друга и долго звонил в домофон, проклиная того, кто придумал это идиотское изобретение. Наконец ему ответил весьма нелюбезный женский голос, поинтересовавшийся, кого это черт принес на ночь глядя. – Я к Ване Лопатину, – объяснил он. – Откройте, пожалуйста! Дальнейшее выглядело так, будто на Дрона вылился еще один холодный поток воды, тряхнувший его, пожалуй, ничуть не меньше. Женщина перешла на жуткий крик и посоветовала поискать Ваню где-нибудь в другом месте, причем именовала Ваню не иначе как «этот урод», а Дрона – «придурок». Как ни был взбешен этой истерикой Дрон, он все-таки попытался договориться. – Вы скажите толком, где его найти, – вставил он слово. – Я приехал издалека, устал, голоден, и у меня серьезное дело… – У этого урода тоже серьезное дело! – завопила женщина. – Глотку он заливает, что, непонятно? Вторую неделю уже. А уж где его высочество таскается, это мне неизвестно. Поищи где-нибудь под забором или в канаве! А сюда больше не звони, а то пожалеешь – я милицию враз вызову! Дрон был неприятно поражен. Запои у его друга случались нечасто, но были долгими и непредсказуемыми. Вернее, сам друг становился абсолютно непредсказуемым, и найти его во время запоя было делом величайшей сложности. У Дрона на это не было сейчас ни сил, ни времени, да и что ему было делать с пьяным до безумия Ваней?! Он еще попытался как-то договориться с женщиной, но та просто выключила домофон. Своих баб Ваня менял чаще, чем запивал, и эту последнюю Дрон не знал совершенно. И вообще в Чистопрудном у него больше связей не было. То есть ситуация получалась патовая. Идти в гостиницу было безумием. Если его все-таки будут искать, то гостиницы проверят в первую очередь. А ему сейчас вообще не стоит светиться. Он почему-то вспомнил про Ежика, который навел их на дом Казаченко. Ежик хорошо знал Багра, а Дрона знал шапочно, через Багра – практически здоровались просто. И вот надо же, назвал его Староверову. Видать, Багра боялся больше. В итоге получилось как получилось. Но ведь мог вместо Староверова прийти кто угодно. Сейчас и менты землю роют, и Казаченко сучит копытами, и, если выжил, начнет суетиться Багор. Нет, сейчас никак нельзя было торговать рожей. Но ему срочно нужно было припрятать мотоцикл, сейф и самому где-то приклонить голову. Чувствовал он себя все хуже и хуже – даже есть расхотелось. В голове шумело, и тошнота подкатывала к горлу. Решив отложить решение вопроса до утра, Дрон залез в седло и поехал назад в мастерскую. У него был с собой ломик, которым он без особых проблем взломал дверь. Потом, обливаясь потом и задыхаясь, заволок в мастерскую сделавшийся совершенно неподъемным сейф. Не будучи в силах тащить дальше, Дрон прикрыл его парой листов жести и успокоился на этом. Мотоцикл пришлось оставить на улице под открытым небом. У Дрона не было ничего сухого, поэтому он разделся донага и развесил свои шмотки внутри мастерской на веревке, с помощью которой выуживал из реки сейф. Еще он нашел в углу лежанку и пару грязных, как половик, одеял, в которые и завернулся, чтобы через минуту провалиться в глубокий оглушающий сон. Глава 17 – Ну что, как там ваш Штирлиц? – спросил генерал, кивком показывая Ломову и Волченкову, что им можно присесть. – Жить будет? По тону и по прячущейся в углу губ усмешке оперы догадались, что настроение у генерала не самое плохое. Во всяком случае, на много градусов выше, чем было последние три дня, после того, как в перестрелке едва не погиб лейтенант Шелест. Оба, и Ломов и Волченков, только что вернулись из больницы, где «отдыхал» раненый лейтенант. Досталось ему здорово, и кроме осложнившегося инфекцией огнестрела, он еще подцепил жуткий бронхит, но врачи так споро взялись за дело, что главная опасность уже была позади, а крепкий организм Шелеста пошел на поправку. Об этом и доложил генералу Волченков. – Эх, чуть не сгубили парня! – с упреком сказал генерал. – Стратеги хреновы! Он, похоже, уже запамятовал, что сам дал одобрение на предложенную «стратегию». – Все хорошо, что хорошо кончается, – осторожно заметил Волченков, внимательно следя за выражением лица генерала. – Конечно, наша вина, что мы упустили Андронова. На мотоцикле он нас обставил как детей. Пробрался такими тропами… Там же практически болото! И какие-то волчьи тропы… – Ничего, кто-то эти тропы прекрасно изучил! – саркастически высказался генерал. – Я не вас имею в виду. – Виноваты, – повторил Волченков. – Погода подвела. Да и Андронов только с виду оказался простак. Он с самого начала задумал эту комбинацию. Подставил вместо себя нашего человека. Убил двух зайцев, а сам скрылся. – Так ничего о нем и не слышно? – Как сквозь землю провалился, – вставил слово Ломов. – Так что же мы имеем? Вы как-то интерпретируете картину происшедшего? Какие мысли? – Значит, так. Получается следующее, – начал Волченков. – По нашему мнению, Андронов все-таки поверил в легенду о Староверове. Иначе, думаю, не стал бы так рисковать. Но у него была назначена стрелка с Багром на том болоте, и он решил подставить вместо себя Староверова. – По какому поводу стрелка? – Андронов все толковал Шелесту про какое-то денежное дело, возможно, речь шла о дележке содержимого казаченковского сейфа. Наверное, суть в этом. В общем, он вооружил Шелеста обрезом и смылся. А тут ливень. А тут нагрянула банда – Багор и еще два человека. Но Шелест даже не успел толком с ними поговорить. А вот дальнейшего варианта событий никто не мог предугадать. Появилась еще одна банда! В масках. Ну, вы знаете… И перестреляла к чертовой матери первую. Шелеста реакция спасла и ноги. Ну и день его был, наверное. Чудом они его не догнали. – Да ни при чем тут чудо! – ворчливо сказал Ломов. – Они торопились свалить, вот и все. Они знали, что менты близко. И вот это меня настораживает больше всего. – В смысле, – повернулся к нему генерал. Ломов наклонился поближе, будто собирался сообщить что-то по секрету, и быстро сказал: – Смотрите, Андронов собирается смыться из города. У него конфликт с Багром. Тут появляется как бы Староверов, просится в «охотники». Андронов смекает, что этого человека можно использовать. Он договаривается с Багром о встрече на болоте. Подставляет Шелеста и уезжает. Подсовывает Багру пустышку. – Ну и? Соль-то в чем? – Вторая банда! Откуда они взяли, что Багор будет в этот час в заброшенной, забытой богом деревне, на болоте? Скажете, их прислал Андронов? – А что? Вполне возможно, – заметил генерал. – Если он с самого начала сомневался в вашей «подставе», то и решил разом убить двух зайцев. Отрезал концы. – Получается, что Андронов – член двух банд? И одна из них покрошила другую? Сомнительно. Профессор Мориарти получается какой-то… – А твоя версия какая? – нахмурился генерал.