– Нападки на свободу слова были всегда, – напыщенно сказал журналист. – Но правда всегда находила дорогу к читателю! – Так в чем ваша правда? – с усмешкой вмешался в разговор Волченков. – Придумали сами себе каких-то «охотников», что-то услышали, что-то домыслили, а теперь выдаете за бесспорный факт. Так нельзя, уважаемый! Совершенно официально вам заявляю, что правоохранительным органам ничего не известно ни о какой банде «охотников»! Альтшулер откинулся на спинку стула и с превосходством оглядел Волченкова. – Как же! – воскликнул он. – Ничего не известно! Не держите меня за лоха, господа! Раз вы здесь, значит, что-то и вам известно. Значит, вам нужна информация Альтшулера по этому вопросу. В точку? – Мы пришли только потому, что хотим узнать, какого черта вы приплели «охотников» к нападению на дом Казаченко? – сердито сказал Ломов, ударяя кулаком по столу. – С чего вы это взяли? Они вам сами об этом сказали? – Обычно они оставляют что-то вроде метки, – нимало не смутившись, пояснил Альтшулер. – Ну, какой-то намек. Охотничий патрон. Мишень. Слово. Погиб на охоте – так, кажется, сказали по телефону про Кирпичникова? – Допустим. А здесь что оставили? Что-то нам ничего такого не известно. – Ну, в данном случае я немного домыслил, – сказал Альтшулер. – Дедукция. Я связал этот случай с последним случаем – с убийством Кирпичникова. Это же напрашивается. Кирпичников прикрывал грех Казаченко. Отомстили обоим. – Говорят, там довольно банально увели сейф, – заметил Волченков. – И никаких намеков на месть. К тому же Казаченко жив и здоров. Ранен его брат, случайно подвернувшийся под руку. Сдается мне, что с «охотниками» вы погорячились, милейший! Знаете, как это называлось в прежние времена? Нездоровые сенсации, вот как это называлось. Альтшулер внимательно посмотрел на обоих оперов. – Я называю это по-другому, – сказал он и поджал губы. – Я называю это местью. Такова моя версия. Она имеет право на существование, как и любая другая. И если вы хорошенько порассуждаете, то увидите, что я, скорее всего, прав. – Ладно, мы порассуждаем, – пообещал Ломов. – А пока выкладывайте, что вам вообще известно в той части, которая касается «охотников»! Хочется знать, откуда все это пошло. – Извиняюсь, – с легкой тревогой сказал Альтшулер. – Свои источники мы не выдаем. Закон о печати… – Ты мне еще законы будешь объяснять? – переходя на грубоватое «ты», удивился Ломов. – Между прочим, я могу это дело так повернуть, что сегодня же вашу газету прикроют за явную дезинформацию и вмешательство в ход следствия. Если ты меня разозлишь, я займусь этим вплотную, обещаю. Газету вашу, конечно, не прикроют, но своему редактору ты доставишь массу приятных минут… – Я понял, – сменил тон журналист. – Никто из нас не хочет подставлять свое начальство, хотя в данном случае я вообще не вижу проблемы. Пресса и органы правопорядка всегда работали рука об руку. Мы должны помогать друг другу. И я сейчас предоставлю вам распечатку по всем случаям, которые так или иначе касаются «охотников». Он придвинул стул и принялся копаться в своем компьютере, что-то копируя, сортируя и сводя в единый список. Ломов терпеливо ждал. Наконец Альтшулер поставил последнюю точку и запустил принтер. В лоток полезли испещренные ровными строчками листы. Ломов выхватывал их один за другим и быстро просматривал, перекидывая затем Волченкову. Альтшулер следил за их реакцией с плохо скрытым торжеством. – Между прочим, половина упомянутых здесь эпизодов – это выдумка чистой воды, – объявил наконец Волченков. – Это мягко говоря. И это навскидку. Если провести тщательный анализ, то можно и в самом деле вчинить такой иск газете, что мало не покажется… – Господа! – воскликнул Альтшулер. – Вы не понимаете специфику нашего издания. Ну да, иногда мы используем непроверенные факты, взятые из Сети, иногда позволяем то, что я бы назвал художественным преувеличением… Мы же должны привлекать подписчика! Людей нужно заинтересовать! Вы думаете, это просто? На сухих цифрах тираж не сделаешь, господа!.. Но в главном мы держим линию… Кстати, о главном! Господин полковник, вы не припоминаете наш последний разговор? Я тогда еще упомянул, что у меня найдется, чем заинтересовать следствие? – Вообще-то если у вас есть, чем заинтересовать следствие, вы давно должны были это сделать, – с легким укором сказал Волченков. – Он набивает себе цену, – отрезал Ломов. – Ни хрена у него нет. – А вот тут вы не правы, – покачал головой Альтшулер. – Очень даже есть. Но если вы не хотите… – Не ломайся! – перебил его Ломов. – Выкладывай, что знаешь! Мы терпеливы, но наше терпение небеспредельно. – Да уж, терпения вам явно не хватает. Сыщик должен быть терпелив. Я бы сказал, что сыщик должен быть философом… Ну, хорошо-хорошо, это не про вас… Вы, конечно, помните, что убийца Кирпичникова уехал со стадиона на желтом «Форде»… – Ну, уехал, – поднял голову Волченков. – Доехал на нем до Вербного переулка и там бросил. Так зафиксировано в протоколе. Что-нибудь не так? – Все так, – едва скрывая торжество, подхватил Альтшулер. – Но у меня имеются сомнения – сам ли он привел туда машину? Видите ли, так случилось, что в тот день я крутился там поблизости. Нет-нет, выбросьте эту мысль из головы – об убийстве я ни сном ни духом. У меня были свои дела, не имеющие даже отношения к работе, вот так. Но, будучи в двух кварталах от стадиона, я обратил внимание вот на такую сцену. Неподалеку остановился желтый «Форд», из него быстро вышел мужчина в костюме и скрылся в ближайшем дворе, а в машину тут же села женщина, которая до этого просто стояла на тротуаре – сначала я даже не обратил на нее внимания. Села и тут же уехала. Согласитесь, странная картина. Они не обмолвились ни одним словом, клянусь! Я полжизни в криминале, разумеется, я заинтересовался этой сценой, даже навыдумывал себе продолжение с погонями, со стрельбой… – Ну да, надо же чем-то завлекать читателя, – с невинным видом заметил Волченков. – Нет, просто привычка, – сказал Альтшулер. – Но вот теперь скажите, а не мог ли это быть тот самый «Форд»? – А номер? – Номер я не запомнил, к сожалению, – пожал плечами журналист. – Во-первых, вроде бы не было нужды, а во-вторых, я стоял под таким углом, что номер был плохо виден. Я не стал по этому поводу беспокоить наших великолепных сыщиков. Каюсь, собирался использовать как эксклюзивную информацию. Но видя вашу искреннюю заинтересованность, ваш высочайший профессионализм… – Притормози! – недовольно буркнул Ломов. – Профессионализм он увидел… Значит, «Форд»? Желтый? А как выглядел мужик, запомнил? – Среднего роста, в костюме, солидный, не какой-нибудь уличный гонщик. К сожалению, лица не видел – он очень быстро ушел. Двор могу показать, в котором он скрылся. – Хорошо. А женщина? Что за женщина? – Тоже многого сказать не могу. Не старая, довольно стройная, просто одетая – кофточка какая-то, джинсы. Заурядный прикид. Лица тоже не разглядел – на ней была бейсболка с длинным козырьком. Она как бы намеренно пряталась за этим козырьком. Впрочем, возможно, я все это навыдумывал, не знаю… Оперы переглянулись. – В бейсболке, говоришь? – озадаченно протянул Ломов. – Это действительно странно. Не так часто встретишь женщину в бейсболке. Ну, по крайней мере, я такого не припомню. А тебе, видишь, повезло. И все-таки я не понимаю, почему ты не сообщил об этом следователю. – Во-первых, кто знает, какой это «Форд», – заметил Альтшулер. – Во-вторых, ваши коллеги мало обращают внимания на такие показания. Им подавай прямые улики. В-третьих, у меня была мыслишка покопаться в этом дерьме самому. Ну, на благо газеты и себя, любимого… Однако теперь я почувствовал, что нашлись люди, которые способны сделать это лучше. Вы понимаете, о ком я говорю… – Да уж, – хмыкнул Волченков, снова проглядывая выданный журналистом список. – Только после всего, что вы тут со своим редактором сделали, с вами не посоперничаешь. Однако откуда пошла байка про «охотников»? Это ваше ноу-хау, или это народное творчество? Альтшулер хитро прищурился. – Может быть, это гениальная идея, которая пришла сразу в голову многим? Гениальные идеи витают в воздухе, знаете ли… Наверное, мы помогли оформить идею в нечто законченное… Обратите снимание, как все начиналось. В мотивациях мстителей – ладно-ладно, преступников, если вам угодно – в их устных декларациях поначалу только проскакивала мысль о ведущейся охоте. Кто-то что-то в сердцах сказал, кто-то что-то добавил… Потом появляется мишень на трупе, потом… – Потом ваша газета подхватывает идиотскую идею и косвенно стимулирует ее, направляет общественное мнение в нужную сторону… Честно говоря, я бы посадил на скамью подсудимых всю вашу редакцию! – сердито объявил Ломов. – Ваша вина в гибели полицейских достаточно велика, чтобы вы понесли наказание. – А вам не кажется, господин полковник, – тихо спросил Альтшулер, – что вина самих полицейских ничуть не меньше? Ну, в том смысле, что их так ненавидят, до смерти ненавидят? Посмотрите, кто числится в нашем списке – один брал непомерные взятки, другой пытал задержанных, третий участвовал в рейдерском захвате, четвертый… – Где доказательства? – буркнул Ломов. – А может быть, вам стоит попробовать найти доказательства? Ломов хотел сказать какую-то резкость, но сдержался. – Ладно, мы еще поговорим об этом, – сказал он, слезая со стола. – Пока же советую остановить поток вашего дерьма. Если в газете снова появится что-то об «охотниках», пеняйте на себя! А завтра покажешь нам место, где ты видел желтый «Форд». Назвался груздем, полезай в кузов. Кто знает, может, у тебя действительно талант сыщика… На улице Волченков грустно посмотрел на Ломова, протянул ему сигарету и со вздохом сказал: – Тяжело узнавать на старости лет, что тебя до смерти не любят, а, полковник? – Меня другое волнует, – сказал Ломов, закуривая. – Если отбросить шелуху, то его список до боли похож на список генерала. Так что есть ли на самом деле банда или нет ее – без разницы. Есть люди, которые с удовольствием работают под эту марку, убивают, грабят, вот что я тебе скажу! И если их не остановить, банда на самом деле появится. Глава 9 Едва успели разделаться с Альтшулером, как их обоих потребовали на ковер. В этот раз напутствие генерала было предельно лаконичным. – Наверху все улажено, – объявил генерал. – Решено взять на особый контроль дело об убийстве Кирпичникова, создать усиленную следственно-разыскную группу, но под эту марку вам даются более широкие полномочия, чтобы вы могли продолжать работу по «охотникам» вообще. Знакомьтесь с делами, беседуйте со следственными работниками, моя поддержка вам гарантирована. Подчиняетесь старшему следователю по особо важным делам Колобкову и мне. Мне, естественно, в первую очередь. Стреляют-то в ментов – разве нет? И генерал выразительно постучал пальцем по развернутой у него на столе газете. Волченков присмотрелся – это был тот самый номер «Терпилы», который они только что обсуждали с Альтшулером. – На этот раз был не мент, – заметил Волченков. Генерал сердито взглянул на него. – А это как сказать, – запальчиво возразил он. – Ты меня за дурака не держи. Я не хуже тебя знаю, что Кирпичников прикрывал Казаченко. Тут они как пара в связке были. Как сиамские близнецы. Вот близнецов и наказали. А что подстрелили не того братца, так это дела не меняет. Как говорится, от ошибок никто не застрахован. Для меня этот расклад абсолютно ясен. Так что сейчас берите ноги в руки и дуйте на глиняный карьер – это в десяти километрах от загородного дома Казаченко. Только что поступило сообщение – там обнаружена сгоревшая машина «УАЗ», а в ней останки человека, оружие, короче, история продолжается. Люди там уже работают, но и вы съездите, посмотрите своими глазами. Нападавших-то упустили. Непростительная беспечность! Вместо того чтобы сразу сообщить в органы, этот засранец – я говорю про Казаченко – пустился в погоню самостоятельно! Ну и, конечно, все проворонил. Задал нам теперь работы… За город поехали вдвоем на машине Волченкова. Ломов, рассчитывавший плотно и с чувством пообедать, злился и большей частью молчал как рыба. Волченкову пришлось долго прилагать усилия, чтобы разговорить его. – А ребята-то без комплексов, – заметил он, гоня машину по шоссе между лесополос, зелень которых от жары выглядела будто вываренной в кипятке. – Видно, при налете кто-то у них был убит, так они его предпочли сжечь, чтобы не оставлять нам ни одной ниточки. Машина наверняка краденая, оружие – с черного рынка… Конечно, Казаченко сделал большую глупость, что не вызвал вовремя милицию. – Он сделал глупость, когда родился, – сварливо заметил Ломов. – Вот уж кто не вызывает у меня ни малейшего сочувствия! И еще, если бы он не сел тогда бухой за руль, то у нас не было бы сегодняшнего путешествия на это загородное барбекю! – Значит, ты тоже связываешь этот последний эксцесс с убийством Кирпичникова? – Вполне допускаю. Скажу даже больше. То, что там похитили сейф, придает этой истории законченность. Я никогда не верил в романтические порывы. Преступник есть преступник, и он всегда ищет выгоду. Может быть, они и начинали с мести, но если появилась возможность поживиться, так отчего же не использовать такую возможность? Графы Монте-Кристо перевелись. Для банды нужно что-то посущественнее. – Хочется втиснуть явление в привычные рамки? – хмыкнул Волченков. – А если сейф умыкнули совсем другие люди? Такие ребята, как Казаченко, всегда притягивают к себе неприятности. – Может, оно и так, – пожал плечами Ломов. – Посмотрим. – Хорошо, что не было дождей, – заметил Волченков, сворачивая с основной дороги на грунтовку, ведущую к глиняному карьеру. – Тогда пришлось бы брать с собой трактор. – Если бы прошли дожди, они бы сюда не поехали, – резонно возразил Ломов. – Судя по всему, здесь их ждала вторая машина, раз первую они сожгли. Надо бы опросить ближайший пост ГИБДД – они что-то должны были видеть. Хотя… – он махнул рукой. – Место глухое, ездят тут редко. Гаишники здесь не пасутся. Ага, вон и наши суетятся… Они увидели впереди небольшую группу людей, толпящихся на краю глиняного обрыва. Здесь же неподалеку стояло несколько автомобилей. На подъезжающую машину оборачивались. Кто-то сразу пошел навстречу. Волченков узнал опера Люченского из группы Самойлова. Он затормозил, выключил мотор и вышел. – Приветствую! – жизнерадостно воскликнул Люченский. – Так сказать, подкрепление прибыло? Мы уж в курсе, что вы к нам присоединяетесь. А полковник внизу, осматривает скорбные останки… Второй раз уже. Собственно, особенно смотреть там не на что – все выгорело капитально. Теперь вся надежда на экспертов.