— Сколько есть времени до достижения предельного разрешенного уровня? — Тут все быстро меняется, цифры скачут. Думаю, минуты четыре. Может, три. — Лада, быстро меняй местоположение. Попробуй на юг, скорость не поднимай выше малого хода. Выведи нас из этого течения! — Принято. Все замолчали и стали наблюдать на своих экранах, как подлодка сначала дёрнулась в одну сторону, потом в другую, чуть увеличила ход, и медленно поползла от надводных кораблей в сторону. — Время? — Минута прошла. — Так, — шепнул Игорю Николай Иванович, который являлся истиной в последней инстанции, всего, что касалось радиации, — если не выйдем через две минуты, считай поход окончен. Надо возвращаться и проводить деактивацию. — Да ну? А мы как же? — Да. Потому, что в обшивку столько радиации войдет, что подлодку только на списание. — Так, уровень снижается, но медленно. Теперь восемь минут до достижения предельного уровня. — Хорошо, — старпом сцепил зубы и бросил взгляд на шлем виртуальной реальности. — Так что дальше? — А что дальше. Сам понимаешь, что опасны сейчас не сами гамма-частицы, а радиоактивные материальные переносчики — какие-то песчинки, камешки и прочий планктон. Въестся в корпус и все, только выбрасывать. И назад на базу нельзя. Да и смысл похода теряется. Пока дотащим руду назад — она будет так фонить, что никого не пропустят внутрь. — Это интересно, а с нами что? — Старая добрая лучевая болезнь. Самая жестокая ее разновидность. Ты не сразу умрешь, а получишь такую дозу, при которой еще проживешь какое-то время, но с каждым днем все хуже и будешь точно знать, что умрешь. Да, конечно, в изолированном помещении, ни с чем не сможешь контактировать. Но не печалься, короткий остаток жизни пенсия будет повышенная. — Тебя бы я не поставил вдохновлять людей. Какую-то чернуху рассказываешь. — Уровень еще упал. До достижения предельного уровня двадцать минут. — Хорошо, угадали с направлением. А то, могли бы побежать по течению, и только бы скоро уже светились, как лампочки. — Что с неприятелем? — Стоят на месте. От нас уже довольно прилично. — Опустили зонд в воду? — Не видно. Думаю, нет. — Так, вышли из радиоактивного течения. Все нормально. Все выдохнули. — Движение кораблей неприятеля. В нашу сторону. — Лада, сколько до дна? — Четыреста метров. — Ничего не остается, товарищи, — старпом обвел глазами, — режим тишины. Некоторые согласно кивнули. — Лада, через пять минут опускайся ко дну, — старпом пригляделся к рельефу, — вон там, где выступ, и включай режим тишины. На шесть часов. — Принято. Все встали и засуетились, чтобы успеть сделать необходимые вещи, потому, что довольно долго все будет выключено. После чего, кто-то отправился спать, а остальные собрались в кают-компании, чтобы скоротать время. — Включить режим тишины. Погас основной свет, экраны и исчез малейший шум. Члены экипажа расположились в креслах и занялись кто чем. Аркадий, к примеру, достал свой изрядно уже исписанный блокнот и что-то активно начал там писать. Поскольку Эмиль отправился спать, то Игорю было скучно, и он решил подсесть к связисту. — Опять в свои циферные упражнения играешь? — Ну да. — Тебе не надоело? — А тебя не надоело ко всем приставать? — Как сказать, — Игорь потупил взгляд, — иногда я понимаю, что устал, что не хватает сил, но затем вспоминаю, что это мой долг, сжимаю зубы и продолжаю. Так что, доказал ту теорию о простых числах? — Не доказал, а вывел. Это разные вещи. Да, я закончил свою работу. Там все на удивление просто и понятно, вернемся домой — отдам профессорам на проверку. Пусть посмотрят, но я уверен, что там все правильно. — Ну-ка, поподробнее. Аркадий закатил глаза. — Ладно. Я нашел закономерность и проверил ее несколько сот раз, с помощью Лады, конечно. Проверил на конкретных примерах, не вывод, а на практике. Всегда она дает верный результат. Конечно, это не является доказательством ее правоты, может тысячу раз сработать верно, а на тысячу первый найдется какое-то паскудное исключение, и всю работу можно будет выкинуть. Но я несколько раз проверял выводы свои, потом прогонял через Ладу слабые моменты, и брал выборку из интервала, чтобы применить выводы. Все четко. — И как же люди веками и тысячами лет не могли ничего сделать с этими проблемами, а ты смог? Буквально за несколько дней. Как-то даже не верится, ощущение, что какая-то афера. — Сразу тебе говорю, — Игорь посторонился, позволяя Дмитрию что-то взять из шкафчика, — я не математик. И ни в коем не принижаю тех гениев, который пытались раскусить этот орех. Скорее всего, и я сам прекрасно это понимаю, где-то я ошибся, наверное, в самом начале потому, что не может быть все настолько просто? — Неужели, все на уровне школы? — Нет, не школы, конечно, но начальные курсы университета. Примерно, да. Бывает, и ты знаешь, такая штука, что когда что-то пытаешься сделать, стараешься, и ничего не получается, а потом приходит какой-то посторонний человек и быстро все решает. — Бывает такое. Это от замыленности глаза. — Да, но не только. Это потому еще, что твои предшественники, данная наука, да и собственный опыт говорит о том, что решение здесь, в этой сфере. И они другие методы не особо рассматривают, потому, что это очевидно. Я вот, к примеру, читал когда-то про один подобный случай. Давно это было, лет сто назад или больше. В университете профессор рассказывал о каких-то теоремах, которые не могут решить уже много десятилетий. Показал и начал дальше читать лекцию. А один из студентов опоздал и пропустил слова, что это — великие задачи, над которыми бились великие умы. Он зашел позже, и думал, что написанные задачи на доске, это просто задание на дом. Студент переписал и через несколько дней принес профессору решение, которое оказалось верным. — Невероятно! — воскликнул Игорь. На него тут же обернулись и зацыкали. Режим тишины же. — Невероятно! — повторил он шепотом. — Да. Теперь ты понимаешь, о чем я? Не вина этого конкретного профессора, конечно, так построена у нас наука, но когда сказано или написано, что великие математики пытались решить вопрос такими методами, но у них ничего не вышло, то подсознательно закладывается в голову, что и он не сможет. Если Эйлер и Гаусс потратили столько лет и все закончилось неудачей, то мне-то куда лезть. И девяносто девять из ста даже не будут подходить к задаче. Понимаешь? — Да. Так как ты нашел решение? — Ну, я просто решил проверить самые простые методы. Потому, что использовали какие-то совсем уж экзотические, это даже не высшая наука, а какая-то шизофрения, которую сами математики слабо понимают. Решил, и… пошло. — Когда получишь премию, не забудь, что я твой друг и соавтор, и мне полагается доля. — Я упомяну, что ты так меня раздражал и доставал, — Аркадий усмехнулся, — что доказать это все стало делом чести. — Хорошо. А теперь чем занимаешься? Опять проверки? — Нет. Это новая гипотеза, задача. Могу рассказать. — Так, я тут срочно вспомнил, что мне надо что-то сделать. — Да погоди ты, — Аркадий улыбнулся, — тут все настолько просто, что даже ты поймешь. Никаких там чисел с миллиардами знаков, которые возведены в такое же количество повышающих ступеней, каждая с таким же количеством знаков… — Господи, мне сейчас станет дурно… — Старая загадка, — Аркадий вырвал листок и дал ручку. Старая и знаменитая, и ты бы ее знал, если бы не ковырялся в своих камнях. — Так, начинаются претензии… — Да я же шучу. Смотри, загадка такая: много веков назад жил в Индии один раджа… — С гаремом? Где были сотни самых красивых девушек со всего мира? — Нет, он любил мальчиков.