Я закрыла глаза, сделала глубокий вдох, ощутила химический запах криминалистической лаборатории и развернулась к столу с жертвой, напоминая себе, зачем я вернулась к работе. Почему я здесь? Почему я решила проходить через это каждый день, вместо того чтобы перевестись в частную лабораторию в Нью-Йорке? Предложение об этом поступило незадолго до моего похищения. Тогда у меня не было ни малейшего сомнения на этот счет. И я отказалась. Я уже занималась делом, в которое верила. Я была нужна здесь, находясь практически в самом сердце страны. Когда я вернулась домой из больницы, то смотрела на приглашение часами, пока слова не стали расплываться перед глазами. Для меня они по-прежнему были чем-то расплывчатым, и единственное, в чем я сейчас уверена, так это в том, что не могу сбежать. Несмотря на то, что Вэлс мертв… несмотря на то, что я его больше не боюсь… побег из моей лаборатории будет означать его победу надо мной. Но он не выиграет. Негромкий стук шагов отозвался эхом по коридору за двухстворчатыми дверьми, и я прижала папку с данными экспертизы к груди, словно могла спрятаться за ней. Я презираю это чувство сильнее всего. Я никогда не была такой пугливой. Двери распахнулись, и через них с деловым видом и озорной улыбкой прошел детектив Карсон. По крайней мере, он хотя бы не стоит у меня над душой. Может, стоит ему об этом сказать? Карсон высокомернее большинства детективов, но его эгоизм освежает. Он слишком увлечен собственной важностью, чтобы обращаться со мной как с беспомощной жертвой. - Эй, Эйвери. Есть что-нибудь новое по жертве? Никаких фальшивых любезностей. Никаких вопросов о здоровье или о том, как прошел день. Не касаясь моего душевного состояния, он сразу переходит к делу. Слегка кивнув, я отодвинула экспертизу от груди и полностью сосредоточилась на документе. - Марси Белофф. Двадцать пять лет. Не замужем. Жила в Арлингтоне год… - Звучит как объявление в газете, - прервал меня Карсон. Теперь еще и это. Я закатила глаза, а затем со злостью посмотрела на него. Он прочистил горло, покачался на каблуках своих ботинок и спрятал руки в карманы. - Прости, - выдохнул он. – Я слишком рано пришел? С тяжелым выдохом я расслабила плечи. - Нет. Я просто немного взвинчена сегодня. Все нормально. Можешь шутить над жертвой сколько душе угодно. Мой комментарий не смутил его. Он просто кивнул, как только я вернулась к экспертизе. Я продолжила зачитывать основную информацию о жертве, заметив, что Карсона абсолютно не волнуют мои проблемы. Он, скорее всего, думает, как и все, что я взвинчена из-за того, что нахожусь в лаборатории, из которой меня похитили. Не говоря уже о том, что меня связали и пытали, а, возможно, даже и изнасиловали… хотя никто не спрашивает об этом напрямую. И, да, я все еще дергаюсь из-за этих причин, но сегодня все было немного хуже обычного. И все потому, что Куинн стал свидетелем моего ужасного поведения прошлой ночью. Я все утро ждала, что он появится в лаборатории, чтобы получить информацию о жертве. Ожидала увидеть его опущенные уголки губ, широкие покатые плечи, а главное - осуждающие глаза, избегающие моего взгляда. Я не знаю, почему меня настолько волнует то, что Куинн думает обо мне. Мне без разницы, если весь департамент, включая Карсона, сплетничает за моей спиной. Спекулируя на том, что для человека, недавно пережившего травматические события, абсолютно нормально делать безумные вещи. Но откуда они знают, что такое безумие в моем случае? Может быть, я постоянно напиваюсь в какой-нибудь дыре и закидываюсь наркотиками. Что если я фригидна, и, чтобы расслабиться и получить удовольствие, мне надо напиться до чертиков? Они не знают меня. По крайней мере, не до такой степени. Мое внутреннее возмущение резко прекратилось, когда Карсон спросил: - Господи, Эйвери. С тобой все хорошо? Он обошел стол и встал напротив меня. - Ты побледнела. Мы можем отложить это на потом… - Я в порядке. Просто устала. Я попыталась улыбнуться, но поняла, что улыбка выглядит очень неуверенно на моих дрожащих губах. И позже, чем следовало бы, я прикрыла рот рукой. - Давай закончим с этим. - Хорошо. Как хочешь. Он еще раз пристально посмотрел на меня, в задумчивости склонив голову, а затем сосредоточил все свое внимание на жертве. Тот факт, что я настолько потеряла контроль над собой, что это заметил сам Карсон, не означает ничего хорошего. Для любого другого человека будет вполне очевидно, что я еще не вернулась в норму. Мне надо было остаться на больничном, но Эйвери Джонсон - Эйвери Джонсон до похищения - никогда не уходила на больничный. Мне надо сосредоточиться на работе. Мне просто надо потерпеть, пока все само не встанет на свои места. Все должно встать на свои места. Сделав глубокий вдох, я продолжила: - Несмотря на многочисленные ушибы и рваные раны на лице и теле, судмедэкспертиза показала, что смерть наступила в результате кровопотери через прокол в брюшной полости, повлекшее за собой повреждение печени. Я опустила папку с экспертизой и натянула перчатки. - ПТЖ… - Что это? - прервал Карсон. - Проникающая травма живота, - ответила я, убирая простынь с тела, чтобы показать повреждение. - Насильственная травма с левой стороны живота. Орудие было маленьким и тонким. - Нож? Я покачала головой. - Сложно сказать. Возможно. С уверенностью только могу утверждать, что на нее напали. Синяки на предплечьях - следы сопротивления. Ушиб под правым глазом - старое повреждение. Её избивали несколько раз. Я сглотнула, прогоняя подступающую тошноту. - Я взяла мазок с раны и отправила его на экспертизу, - продолжала я, - а также начала сканирование на токсины. Сейчас жду результатов. Карсон кивнул. - Возможно, что человек, наносивший удары, и убийца - это два разных человека. Ты сможешь отличить травмы, полученные в целях самозащиты, от травм, повлекших смерть? Черт. Почему я до этого не додумалась? Я посмотрела на Карсона и нахмурилась. - Да. Я займусь этим сразу же, как смогу. Посмотрев на жертву, я наклонила голову. - Она умирала медленной и мучительной смертью. Её легко можно было вылечить. Зловещее молчание повисло в лаборатории. Затем прозвучал вопрос: - Как долго она мучилась? - Неделю… может, дольше. Синюшность в области живота начала проступать несколько дней назад. - Она могла решить, что это синяки от побоев. Возможно, она привыкла к такому… и к боли. Я вновь отрицательно покачала головой. - Нет никаких подтверждений, свидетельствующих о том, что удар был нанесен в центр живота. Нет. Это из-за внутреннего кровоизлияния в брюшную полость. Скорее всего, у нее был гиповолемический шок и воспаление из-за потери крови. У нее был жар. Она стонала от боли. Она держалась за живот и морщилась от малейшего движения. И еще она была не одна. Кто-то смотрел на то, как она умирает. - Эйвери. Взволнованный тон Карсона привлек мое внимание. Я посмотрела на него и увидела немой вопрос в его глазах. - Мы не знаем, пытали её или нет, - сказал он. Я кивнула. - Но мы знаем, что её избивали. Воздух сгустился, между нами повисло напряжение. - Скоро я получу результаты анализа на токсины, - сказала я, разрушая давящую тишину. - К полудню у меня будут более полные ответы для тебя и Куинна. Я повернулась к Карсону спиной и сделала пометку в блокноте. Он принял такое короткое прощание и направился к выходу, по пути бросив: - Все образуется. Я закрыла глаза. Мои пальцы затряслись, и ручка выпала, покатившись по страницам блокнота. Я смотрела на неровный след от чернил, когда услышала эхо от хлопнувшей двери лаборатории. Образуется. Со временем все образуется. Наши чувства угасают. Наша память слабеет. Наша боль становится менее острой. Затем мы уже не ощущаем изменений в нашей жизни. Так же, как и не чувствуем себя живыми. Конечно. Со временем Сэди стало легче. Настолько легче, что она с легкостью убила человека. Может, стоило немного подождать и успокоить свою совесть, прежде чем ставить печать на экспертизе. Вместо этого на мои свежие и не зализанные раны чувство вины обрушило соляной поток. - Знаешь, как я тебя сломаю? - его слова отдавались гулом в моих ушах, а сам он стоял так близко, что я ощущала его дыхание на своем лице. - Это медленный и трудоемкий процесс. Не тот, что сломал Сэди. В конце концов, ты будешь желать моего прикосновения.