Мягкие подушечки его пальцев прошлись по изысканной ткани моего белья. Я отстранилась, мой приглушенный крик заглушил скотч на губах. Его рука обхватила меня за талию, притягивая к своей груди. Руки в перчатках скользили по моей коже с медицинской точностью. Все, что связано, с ним было холодным и стерильным. - Да. Ты захочешь моих ласковых прикосновений… иначе все станет гораздо хуже для тебя. Меня разбудил резкий звук удара. Я вскочила с койки и поспешила выйти из кабинета. Мое сердце буквально выскакивало из груди. В центре лаборатории стояли Куинн и Карсон. Последний наклонился, чтобы поднять с пола металлический поддон для органов. - Прости, - извинился Куинн, кивая в сторону второго детектива. - Новичок все еще учится. Он посмотрел на Карсона жестким взглядом, прежде чем перевел свои карие глаза на меня. Я отвернулась, нашла в кармане телефон и проверила время: 7:35. - Я не знала, что уже так поздно. Я прилегла лишь на минутку. Куинн пожал плечами. - Ты сегодня единственный сотрудник в лаборатории. Это не было вопросом или обвинением. Просто констатация факта. Я так сильно устала из-за того, что сегодня был государственный выходной день, и большинство моих коллег и интернов отработали только полдня. Я же не хотела провести еще один день у телевизора или сидеть в одиночестве, вслушиваясь в оглушающую тишину. Я лучше поработаю над трупами. По крайней мере, в их компании я чувствовала какое-то родство. Мы все окоченели. - Мне все равно стоило проинформировать вас о результатах раньше. Я натянула перчатки и включила прожектор. На экране появилось изображение торса жертвы. - Я все еще проверяю образцы, найденные в ране, но, как вы видите, - я указала на прокол, - след в печени не соответствует лезвию ножа. Синяки и воспаление в районе талии не позволяют мне определить точный размер и форму орудия убийства. Но печень осталась в своей физиологической форме. Я достала контейнер с поврежденным органом и поместила его на стол для вскрытия. Куинн придвинулся ближе, чтобы внимательно все рассмотреть. - Орудие было круглым. - Словно ручка или карандаш, - заметила я. Его взгляд прошелся над прожектором, а затем опустился на меня. - Преступник убил её ручкой? Я пожала плечами. - Возможно. Кстати, это вполне могло быть случайностью. Карсон перебил меня: - Все улики указывают на то, что это не случайность. По большому счету я согласна, но… - Ранение могло быть получено, когда она сопротивлялась. Она могла упасть на предмет во время или после нападения. Но как именно все случилось - сказать невозможно. - С другой стороны, - сказал Куинн, обойдя стол и встав напротив меня, - жертва мертва. И мы разыскиваем убийцу. Я медленно кивнула. - Я попытаюсь сузить круг, чтобы определить орудие убийства. Обнаружите орудие и, я уверена, найдете убийцу. Мы смотрели в глаза друг другу слишком долго, и, прежде чем я отвернулась, он сказал: - Карсон, передай техникам, что надо проверить, с кем в последнее время контактировала жертва. Я хочу полный отчет о её работе, парне, друзьях. Все, вплоть до её предпочтений при походе по магазинам. Встретимся на свалке через час. Боковым зрением я заметила, как брови Карсона изогнулись в удивлении. Но он не ставит приказы старшего детектива под сомнение. - Понял, - коротко ответил Карсон – Приступлю к делу прямо сейчас. Встретимся через час. Затем он убрал свой блокнот, такой же, как у Куинна, и покинул лабораторию. Я облизала губы и поняла, что забыла нанести консилер. В это время Куинн уставился на меня пронзительным взглядом детектива, способного читать мысли. - Вы что-то еще хотели, детектив? - спросила я, стараясь придать своей интонации естественное звучание. Он слегка пожал плечами. - Надо поговорить о прошлой ночи. Боль тут же запульсировала в висках. - Нам не о чем говорить. Я немного выпила, но это же не преступление. Верно? - Нет, - сказал он, приближаясь ко мне на шаг. - Но меня волнует этот пакетик. Он вынул из кармана пакет для улик, внутри которого находились остатки моего коктейля. Я стянула перчатки и засунула их в карман медицинского халата. - Похоже, я должна поблагодарить тебя за то, что ты пришел ко мне, вместо того чтобы выдвинуть обвинения. Пересмотрев свое мнение, я добавила: - Или же ты здесь именно по этому поводу. Чтобы арестовать меня. Его лицо скривилось в выражении возмущения. - Я не сую нос не в свои дела, Эйвери. Но когда мой ведущий судмедэксперт размахивает наркотиками в публичном месте… - Это не наркотики, - поправила его я. - По крайней мере, не те, о которых ты думаешь. Он заметно расслабился… вернее, только какая-то часть его. - Тогда почему бы тебе не внести уточнения? Я расставила руки, уперевшись ладонями в стол для вскрытия. - Это не твоего ума дело. - Ты еще посещаешь психотерапевта? Его вопрос выбил меня из колеи. - Что? - Ты должна посещать консультации. Это условие твоей медицинской страховки. Он подступил ближе. Я оттолкнулась от стола. - Ты не полицейский, но ты часть команды. Если бы кто-либо из моих ребят прошел через то, что испытала ты… Он замолчал. - Скажем так, я приглядываю за своей командой. И тебя я считаю одной из них. Его слова пробили мой защитный барьер. На секунду я ощутила силу его беспокойства и тяжесть его ноши. Меня захватили воспоминания о его мозолистой грубой ладони, державшей меня, и контрастирующей с ней мягкостью его прикосновений. Это лишило меня злости, и я почувствовала слабость. Словно вся моя сила сосредоточилась лишь на том, чтобы я могла хотя бы удержаться на ногах. - Я не посещаю её, - тихо ответила я. - Терапия не особо помогает. - И ты начала заниматься самолечением, - закончил он. Вмиг мои внутренние барьеры снова были воздвигнуты. Кто для меня Куинн: друг, союзник, коллега? Прежде всего, он - коп. Я знаю, спасая меня, он руководствовался не только своим профессионализмом. Весь участок воспринял мое похищение на свой личный счет, но я потеряла эту невидимую связь с ними, побывав в аду, в каюте той лодки. Я потеряла ту часть себя, которая защищала справедливость. Так что же общего между мной и Куинном? Я больше не воспринимаю слова так, как он, в черно-белой гамме. Хорошие парни и плохие парни. Верное и абсолютно неверное. Я затерялась среди различных оттенков темного. И там я была одна, он не сможет дотянуться до меня в моем новом мире. И неважно, как далеко он зайдет. Есть только один человек, который, я знаю, понимает мои страдания. И, взглянув на нее, я вижу ужасное, искаженное отражение самой себя. Это больно, но это суровая правда.