— Типа того, — фыркнула Цвета-с-бесом. — Знахарка из тебя так себе, конечно… Я же тебе говорила вроде, что бесы с духами не ладят. Какие еще низшие духи? Ты вообще задумывалась когда-нибудь, зачем бесам все это нужно? Заключать договор, помогать и смиренно выжидать момента, когда какая-нибудь из ваших товарок оплошает и не сможет передать проклятье дальше? Зачем нам все это? Глафира не знала. Многим вещам, особенно связанным с магией, она просто позволяла идти своим чередом, не горя желанием разбираться в бесовской природе. Она привыкла считать, что просто выполняет свою работу, и не ощущала тяги к знахарству, наоборот, мечтала избавиться от вдруг свалившейся способности. Глафира с радостью бы снова стала парикмахером, но после этого проклятья люди стали чураться ее. Скоро у Глафиры почти не осталось клиентов, а ее девочкам нужно было помогать. Вот она и взялась за заговоры, как когда-то та бабка-шептунья, что наградила ее бесом. К знахаркам обращаются люди с омутами. А бесы… Какая у них цель? Ну, может, они так развлекаются… Да нет, конечно. — Бесы питаются душами, — ответила Глафира. — Как будто нам больше есть нечего, поэтому мы готовы ждать десятки лет, — хмыкнула Цвета-с-бесом, перекидывая через плечо ремень маленькой сумочки. Ухмылялась она совсем не так, как это делала Цвета. Ее внучка была грустной и робкой, а эта девочка — нахальной и ядовитой. — Родич — это частичка подселенца, я же уже сказала! — все-таки решила объяснить Бесена. — Да, считай, что бесы размножаются почкованием. Но чтобы зародыш превратился в полноценного беса, ему нужно не просто съесть душу, а заполучить ее. Целенькую. — Не понимаю, — созналась Глафира. Цвета-с-бесом переминалась на пороге. Она уже сунула ноги в ботинки, но все не уходила, хоть и торопилась до этого. — Эх, мне идти пора, но и поговорить хочется, — недовольно пробурчала девушка. — Нечасто удается поболтать о себе, любимой. А вы со своим бесом не разговариваете? — Нет, он не такой общительный, как ты, да и я на него… в обиде, — сказала Глафира. — Его же мне навязали. — А на меня, значит, не обижаешься? — опять ухмыльнулась Цвета-с-бесом. — И на тебя обижаюсь, — кивнула Глафира. — Да. Но я же не могу выгнать тебя из тела внучки. Три дня, говоришь, на твое дело? А потом я увижу Цвету? Девушка пожала плечами. — Может, и увидишь… Ты же понимаешь, что она твоя жертва? Вы поймали в телесную клетку духа. Странно было слышать от Цветы такие рассуждения, и Глафире приходилось напоминать себе, что в теле внучки сейчас находится бес и это он говорит с ней. В теле внучки — бес. — Но ты вроде не прочь находиться в человеческом теле, — заметила Глафира. — Так подселенцы с людьми, можно сказать, родственники, — напомнила Бесена. — Хороши родственнички, — пробурчала Глафира. — Едите наши души. Цвета-с-бесом закатила глаза и досадливо сказала: — Опять ты заладила про это! Как будто бесы такие обжоры, только и думают, кого бы съесть… — А разве не так? Девушка достала телефон из сумки и посмотрела на дисплей. — Времени уже много, про бесов и души я расскажу в следующий раз… Если увидимся. Но ты всегда можешь расспросить своего родича. А Цвета… Она же лебедь, которого вы пытаетесь сделать уткой. Глафира помрачнела и прошептала: — Это я подарила ей сказки Андерсена. — Ее любимая книга, — кивнула Бесена. — А можно, — вдруг дрогнувшим голосом проговорила знахарка, — достать Цвету из этой самой телесной клетки? Выпустить ее на волю? Может гадкий утенок стать лебедем? — Отобрать у Дюймовочки стрекозиные крылья, чтобы она перестала быть эльфом? — Цвета-с-бесом пожала плечами и выскользнула из квартиры. Можно, наверное, но у Бесены другие планы. Глава 15. Дружина. Кощей Илья, на тот момент лучший друг Ночки, попал в Дружину по умолчанию. Будучи худым и высоким, он получил кличку Кощей. — А почему не Илья Муромец? — удивился новоявленный Кощей. — Вроде логично, я же Илья. А дружина должна состоять из богатырей. — Ты себя видел, богатырь? — фыркнул Ночка. — Ходишь — костями гремишь. Кощей в ответ расхохотался, он не был обидчивым. Да и цену себе знал. Илья и правда был очень тощим, но при этом — выше всех в классе. Он отлично играл в баскетбол, и физрук в нем прямо-таки души не чаял. Мама Кощея опекала всех кошек района: кормила их, брала на передержку, стерилизовала — и постоянно отправляла Илью то в ветеринарку, то к другим волонтерам, то на «дело» — добывать очередную кошку. Поэтому в Дружине скоро сама собой образовалась шутка, что в одной из уличных кошек сидит утка, а в ней яйцо, в яйце — игла со смертью Кощеевой. А кошек так много, чтобы запутать того, кто на иглу посягнет. Кощею достались цвет серебристой иглы и серый карандаш. * * * Однажды, перед межшкольными соревнованиями по баскетболу, у спортзала собралась толпа учеников-болельщиков. День с Мари отошли в сторонку и стали выглядывать Ночку и остальных. Ром обещал, что мама поможет ему нарисовать большой плакат с фирменной кричалкой «Кощей — забей!». Жар-птица, повернувшись к Демьяну, вдруг выдала: — У меня в классе есть девчонка, с которой мы вечно в контрах. Так вот, она сказала, что я ваша «некрасивая подружка». Представляешь? Вот умора! — Э-э-э, не понял шутки, — озадачился День. — Ну, типа у каждой популярной девчонки должна быть некрасивая подружка, — стала объяснять Жар-птица. — Думаешь, девчонки из других классов вас не замечают? О, еще как! Вот ты красавчик, — День слегка порозовел, но Мари сказала это так, что слова ее звучали не как комплимент, а как простая констатация факта. — Ночка сводит с ума своим обаянием и загадочностью. Феникс крутой, потому что властелин компьютерного класса и тачка у него есть. Кощей — бог баскетбола, подкачаться бы ему немножко, но тогда он не будет Кощеем, — она хихикнула. — Ну а я, я-то кто? Нет у меня никаких достоинств. Поэтому я — некрасивая подружка. День заметил, что Мари, перечисляя дружинников, не назвала Горыныча. Может, потому что они были в одном классе и их одноклассницы интересовались Колькой меньше, а может, Жар-птица просто стеснялась сказать, что ей самой нравится в Кольке. — Ну и девчонки у вас, — пробурчал День, — они просто завидуют, ведь ты… — и неожиданно выпалил громче, чем хотел, — самая лучшая! Жар-птица с интересом глянула на Демьяна. И парень вдруг осознал, что никогда раньше не говорил ей такого. Эта фразочка на самом деле появилась отнюдь не как комплимент. В детстве Феникс частенько был недоволен, что младшая сестра увязывается за ним, и мрачно бурчал: — Опять прицепилась! На что ты мне сдалась? И маленькая, но, справедливости ради стоит сказать, довольно вредная Машка вопила: — Почему ты не хочешь играть со мной? Мама говорит, что я самая лучшая! Так к ней и прицепилось выражение «самая лучшая», хотя позже в Дружине единогласно признали, что это действительно так. И временами сам Феникс гордо провозглашал: «Самая лучшая!» И Ночка тоже так говорил, и Кощей, который часто захаживал в их двор и был свидетелем зарождения самых старых шутеек в компании. Но почему-то, когда эту фразочку бросил День, она прозвучала не как у ребят. Слишком весомо, что ли. И Демьян спешно решил обернуть все в шутку. — Ну или тогда уж некрасивый дружок. Жар-птица скривилась и недоуменно изогнула брови. День понял, что совсем оплошал, и добавил, делано посмеиваясь: — Ну ты же типа наш братан! — Тогда хотя бы «некрасивый друган», — хмыкнула Мари. — Ты красивая, — тихо проговорил Демьян. Жар-птица фыркнула, и День заметил, что она чуть отпрянула. — Это же образное выражение! — вдруг почему-то стала защищать одноклассницу Мари. — И вообще, давай уже поищем остальных. Где Ночка? Глава 16. Русалочка и ее принц