— Завтра утром привоз, — стала оправдываться продавщица. — В этот раз что-то опаздывает, обычно по воскресеньям… Ночке это было неинтересно. Тюльпанов он не увидел. Простецкие хризантемы, кладбищенские гвоздики, вонючие лилии, пахнущие бытовым газом. В конце концов Ночка купил три высокие бордовые розы. Тяжелые, бархатные, цвета венозной крови. Не очень-то они походили на цветочки, разгоняющие тьму, и Ночка подумал, что вид у него с этими розами такой, будто он отправился на юбилей к двоюродной бабушке. Хм, а если принять во внимание его черный прикид, то скорее на похороны. Но делать было нечего, деньги он уже заплатил. — Только стебли обрежьте покороче, — Ночка показал руками примерную длину стандартной школьной линейки. А то не хватало еще с такими бревнами идти. Продавщица протянула ему бумажный кулек со зловещими цветами, Ночка вышел из ларька и поплелся домой по пустой улице. В сумерках бледные листья на кустах бересклета казались обрывками старой бумаги. Вдруг Ночка заметил на детской площадке Ауку. Она одиноко сидела на качелях. — Ау! — окликнул он встревоженно. Девочка с улыбкой повернулась к нему. — Ау! Кажется, с ней всё было в порядке. Он подошел ближе. — Скучаешь? — Я не скучаю. Вовсе нет, — неистово завертела головой Аука. Ночка слегка подтолкнул качели. Девочка хихикнула и украдкой прикрыла ручонками грязное пятно на коленке. Ром сделал вид, что не заметил. — А ты чего одна гуляешь? Темно уже, почти ночь на дворе. Мама еще на работе? Про ночь он, конечно, преувеличил, хотя сумерки уже поглотили куцый серенький день. Световое время, как старенькое детское пальтишко, теперь не налезало на отведенные человеком дневные часы. — Нет. Не на работе. Мама дома… с дядей Юрой, а я вот… гуляю, — промямлила Аука, и ей самой отчего-то показалось, что она предает мать. Девочка тряхнула головой, прогоняя эти мысли, и растянутая шапка съехала ей на глаза. Она машинально поправила ее, на миг забыв про грязную коленку, и обреченно уставилась на пятно, поняв, что незачем его теперь прятать. Аука безнадежно посмотрела на Ночку и с беспомощной улыбкой пролепетала: — Я не боюсь ночи. — Надо разгонять тьму, — повторил Ром слова отца. Он вытащил из кармана маленький складной ножик, потом вытянул из кулька одну розу и, засунув оставшиеся цветы под мышку, укоротил стебель выбранной почти по самый бутон. — Держи, — он протянул девочке цветок, похожий на бокал вина. Аука смотрелась с ним странно и даже, как подумалось Ночке, неприятно. Но Лиля просияла и шумно понюхала подарок. — Такая красивая! Спасибо! Я попробую засушить ее! — защебетала девочка. — Возвращайся домой, — попросил Ночка. Аука посмотрела на него с сомнением. — Давай. Давай. Мама просто захлопоталась и не заметила, как стемнело. Девочка покорно спрыгнула с качелей, шагнула в сторону дома, но вдруг остановилась. — Ночка, — прошептала она, не отрывая взгляда от розы. Ром вздрогнул: Аука никогда не звала его по прозвищу, вообще никак не звала, только «ау». — Что? — Подари мне цвет, — попросила Аука. — Не цветок, а цвет. Откуда она узнала про обычай Дружины? Видно, девочка эта и правда дух… Но потом Ночка вспомнил, что брат Демьяна Лешка учится с Аукой в одном классе, наверное, он и рассказал. — Розовый, как пыльца с крылышек фей? — машинально предложил Ночка, даже не задумываясь, что сам прозвал девочку не феей, а лесным духом. Просто глянул на ее розовую шапку со стразами. Маленькая мама сейчас тоже неистово вязала вещички для сестренки, и все как раз в розовом цвете. Зефирные чепчики, конфетные носочки, нежные комбинезончики. В кухне на подоконнике стояла корзинка с клубочками, напоминающими сахарную вату. — Вообще-то я хочу стать врачом. Врачи лучше фей, — серьезно сказала Аука. — Тогда белый, как больничный халат, — улыбнулся Ночка и сразу осекся. Но Аука радостно кивнула и пискнула: — Хорошо! Спасибо тебе! И девочка побежала во дворы. Ночка был недоволен собой. Как так получилось-то? Почему он это ляпнул? Даже не подумал как следует. Можно было выдать голубой цвет лесных незабудок, синий цвет шустрых ручьев или желтый цвет осенних березок. То, что подходит лесному духу. Но с языка слетело совсем другое, потому что он не воспринял просьбу Ауки всерьез, глупо шутил, вместо того чтобы вправду подарить девочке цвет. Белый — цвет Дня. Но это же всего лишь игра, Аука не в Дружине. Да и вообще он скоро уедет, и все забудут про эти свои цвета. Тогда почему ему кажется, что кого-то из этих двоих он скоро потеряет? * * * У подъезда Ночка засунул одну из роз в рюкзак. В кульке остался последний цветочный герой. Не дарить же Маленькой маме зловещую пару. — Что случилось? — нахмурилась Князева-мама, когда он протянул ей розу, и Ночка невольно сравнил тревогу матери с радостью Ауки. — Или вспомнил, что сегодня воскресенье, а ты целый день где-то пропадал? Ночка передернул плечами. Почему он чувствует вину, ведь ничего не сделал? И еще раздражение. — Ничего не случилось, — пробормотал он. — Это для хорошего настроения. Маленькая мама вздохнула, примирительно улыбнулась, привстала на цыпочки и прикоснулась к его щеке легким, как крылышки бабочки, поцелуем. — Ужин почти готов! Иди переодевайся и мой руки, — сказала она, забрала розу и уставилась на коробки. — Так, куда я убрала вазу? Ночка протиснулся к своей комнате. Он открыл дверь, зашел, нащупывая выключатель, и в рассеянном свете от коридорной лампы заметил вдруг, как блеснули в дальнем углу зеленые глаза. Невеста! Что за?!. Только у нее такие болотные глазища! Ночка застыл на секунду, а потом резко хлопнул по выключателю. В углу валялась сумка с кедами для физкультуры. Серая. — Вот черт! — выругался Ночка. — Привидится же! Кажется, у него даже сердце на миг остановилось, зато теперь, наверстывая, бешено колотилось. Ром снова выключил свет, гадая, почему ему привиделись кошачьи глаза. Угол был черен, никаких зеленых отблесков. Ром тряхнул головой — померещится же. Наверное, фары проезжающей мимо машины мазнули светом по стеклу окна. Зеленым… Надо меньше думать про эту бесовскую кошку. Ночка вошел в темноту и прошествовал до письменного стола, испытывая себя на храбрость. Он включил настольную лампу. Все в порядке. Ром сел на стул. Крутанул глобус, который родители подарили ему одиннадцать лет назад на первый звонок. Он давно пылился на верхней полке, и только недавно Ром спустил его, чтобы отнести Лешке. Но никак не доходили руки. Ночка достал из рюкзака смятую розу, посмотрел на нее, мимолетно подумав, что можно подарить Русалке. Дурацкая идея, цветок до завтра еще больше обтреплется, да и вообще завянет. Поэтому он просто стал ощипывать лепестки темного живого бархата, пытаясь успокоиться. Ему все еще было не по себе после привидевшихся кошачьих глаз. Почему эта Невеста так на него действует? Лепестки падали Ночке на колени и на пол. А он целеустремленно добирался до середины. В бордовой роскоши скрывались пестики и тычинки. Хлипкие, невзрачные, складывающиеся в желтого паука. Вот и он такой же. Много всего наверчено да накручено, но никто не видел его настоящего — нежного цветочного паучка. — Ром! Все готово! — позвала Маленькая мама. У них была традиция — ужинать обязательно вдвоем или хотя бы вместе пить чай перед сном. Вернее, втроем, спохватился Ночка, еще же была его сестра! Величиной с кулачок, если судить по животу мамы, но была!