В шесть утра гостья была уже на ногах. Дождь лил как из ведра. Распахнула дверь — выпустила низерцвейгов. Снова ожидание в кресле у камина… Бывает задремлешь, а потом резко подскакиваешь от пугающего ощущения чьего-то пристального взгляда. — Доброе утро! — Как же она обрадовалась, увидев хозяина дома! Только был он какой-то посеревший. И — такое ощущение — еле стоял на ногах. — Вы так внезапно исчезли. Я беспокоилась. — Я увлекся, — хрипло ответил барон. — Вы голодны? Надо покормить собак. — Не беспокойтесь, — остановила его Агата, когда барон, с трудом переставляя ноги, пошел в сторону кухни. — Все сыты. Собак я выпустила гулять. Я теперь даже знаю, где их кормят. А для людей у вас такой запас — можно долго не готовить. Может, вам стоит отдохнуть? Странно, но в его глазах мелькнуло удивление. Интересно, чего он ждал от нее? Что она закатит скандал потому, что ее не развлекали сутки? Эрик фон Гиндельберг чуть прикрыл глаза и покачнулся. — Наверное, я пойду, — попытался он поклониться. Вспомнил о хороших манерах… — Идите, — приказала Агата. — Я принесу вам еду наверх. — Не хочу обременять вас, — упрямо проговорил он. — Будем считать это ответной любезностью. Агата собирала еду на поднос — и улыбалась. Интересный человек… Хоть сейчас книгу с него пиши. Что-то холодное, непобедимое. И… правильное. Ей хотелось отблагодарить его за заботу. За то, что он ввязывается в расследование этой запутанной истории. За то, что в его доме она закончила книгу, которая не давалась им с мужем. И за то, что придумала новую историю — свою. Только свою. Агата взяла завтрак и отправилась в спальню. Откуда ни возьмись, появился Грон — проводником пошел впереди. Хозяин дома и собак обнаружился сладко спящим. Сюртук аккуратно висел на спинке стула, одежда сложена. Ни единой складочки. Ни единой пылинки… Агата осторожно поставила поднос с едой на прикроватный столик. Негромко окликнула: — Господин барон! Эрик? Этим она заработала недовольный взгляд собаки. Грон словно пытался ей сказать — спит человек, устал. Чего тебе? Агата укрыла спящего покрывалом, барон отогнул его с одной стороны. На все остальное у него, наверное, просто не хватило сил, и зачем-то погладила мужчину по колючей щеке. — Агата, — выдохнул он, не просыпаясь. Она вздрогнула. Сердце счастливо забилось — и чего это оно? Улыбнулась — и вышла. Вечером они встретились в столовой. Чинно сидели друг напротив друга. Эльза довольно поглядывала то на хозяина, то на его гостью. И открыто улыбалась. Грон же, будучи мужчиной серьезным, прятал улыбку в густой бороде. Но тоже был очень и очень довольным. После ужина люди перешли в гостиную. — Вы пишете новую книгу? — слегка откашлявшись, нарушил тишину барон. — Да, господин фон Гиндельберг. — О чем? — О девушке, которая была разведчицей во время войны, — воодушевленно ответила Агата. — Такого ни у кого нет! Она была на задании, уже в мирное время, и спасла мужчину. Случайно. Потом вынуждена была инсценировать свою гибель. Он очень переживал, винил себя. А потом они встретились у него на работе — в университете, где он преподавал. Ее отправили туда из-за череды убийств. Студенты аристократических родов гибли. И они вместе раскрыли… Что-то не так? — Агата… — осторожно проговорил канцлер. — Женщина в разведке… Это скорее грустно, нежели романтично. — Почему? — Потому что — кто бы и по каким причинам ни попал на службу… Аристократка, жаждущая приключений, сирота, которой деться больше некуда, романтически настроенная девушка, готовая служить своей родине либо мстящая за кого-то врагам… Все равно они добывать информацию будут одним и тем же способом. — Что? — покраснела писательница. — Именно. Через постель. Любовницей. Танцовщицей. Женой. Но женщина может подобраться к мужчине близко — слишком близко… только так. А потом предать его. По долгу службы. — Получается, что у мужчин есть выбор. А у женщин — нет. Барон кивнул. — И это не может не отразиться на женщине. — Не говоря уже о том, что ваша разведчица — если она уверена, что ее раскрыли, — должна будет замести следы. — То есть убить мужчину, который узнал, кто она, — проговорила Агата, глядя барону в глаза. Барон развел руками, как бы извиняясь, но лицо его при этом оставалось более чем серьезным. — Хорошо. Предположим, что она вышла в отставку. И то дело, на котором они встретились, было для нее последним. Итак, она в отставке. И ее отправили преподавать! — Приватные танцы? — сорвалось у него. Агата только укоризненно посмотрела на барона. И стала озираться в поисках записной книжки. — Я принесу вам ручку и бумагу, — правильно понял ее хозяин дома. — Она может быть, скажем… дипломированным психологом? — спросила ему в спину Агата. — Вполне. — И может поступить в аспирантуру. После всех своих подвигов. — Ее могут попросить посмотреть, что происходит в университете изнутри. — Точно! — радостно выхватила Агата блокнот из рук собеседника. — Только… — Он снова нахмурился. — Что? — Мужчина… Главный герой… Он будет иметь отношение к разведке? Или к военным? — У нас в стране все имеют то или иное отношение к военным. — Тогда у них вряд ли что получится. — Из-за ее прошлого? Барон кивнул. — То есть мужчина, выполняющий свой долг, — это почетно. А женщина — сразу падшая? — сухо и зло сказала писательница. — Именно. Если мы говорим о реальности. А не о сказках. — И он никогда не перешагнет через то, что эта женщина принадлежала другим мужчинам? — Скорее всего — нет. — Понятно. Агата поднялась. Исписанные листы упали с ее колен. — Спокойной ночи, — сухо сказала она. И ушла. Эльза одарила барона выразительным взглядом. Сомневаться в том, что она критикует умственные способности хозяина, не приходилось. Хотя нет. Не только. Этот взгляд определенно обвинял несчастного еще и в бестактности. Черствости. Отсутствии хороших манер… Последнее особенно задело. — А что я? — возмутился барон, безуспешно ища поддержки в насмешливом взгляде Грона. — Просто сказал правду! Эльза, гордо цокая когтями по полу, отправилась вслед за Агатой. — Женщины! — возмущенно проговорил хозяин дома. — Вот скажи мне, старина, как можно так переживать за выдуманного персонажа! Еще и обижаться. Помолчав, артефактор добавил: — Я не отдал ей кулон.