Доктор осуждающе покачал головой. — А вот если бы ее хотели отравить домашние, то использовали бы крысиный яд. Есть в каждом доме, смертность для людей стопроцентная. Если правильно дозу рассчитать… — Но, судя по всему, это и не снотворное, и не отрава для крыс? — Вот это и странно! — Доктор назвал армейский препарат, который использовали диверсионные группы обеих враждующих сторон, чтобы отравить источники воды. — «Водяная Смерть»?! Но где она ее достала? — изумился хозяин дома. — Если, конечно, травилась сама. Или где его достали те, кто собирался убить бедняжку? — То-то и оно… — Очень любопытно. А живая она почему? — Холод замедляет действие, — с укоризной посмотрел на барона доктор, словно тот должен был знать не только свойства, но и особенности всех отравляющих веществ. — Ясно. И что теперь? — Ничего, — стал убирать свои волшебные приспособления доктор. — Сколько прошло с того момента, как вы надели на нее кулон? Час? Значит, осталось три. Потом — стремительное удушье, и все. Остановка сердца. Можно, конечно, вынести несчастную на холод… Однако этим мы лишь продлим агонию. Он посмотрел на барона — точь-в-точь Грон, когда тот по молодости рычал на всех близко подходящих людей без разбора. А потом подбегал к хозяину извиняться за несдержанность. — Я составлю официальное заключение, — продолжил доктор торопливо. — Пусть хоть с бедняжки снимут обвинение. И прослежу, чтобы это преступление было расследовано как следует. Барон по-прежнему пребывал в глубокой задумчивости. Потом вздохнул, словно очнулся. И решительно сказал: — Нет. — Что? — удивился доктор Фульд. — Не надо заключения? Хозяин дома достал пластину, набрал комбинацию цифр. Спустя несколько гудков его настороженно спросили: — Господин барон? — Да, именно. И собакам, и доктору показалось, что они увидели воочию, как собеседник (который до этого, должно быть, мирно ужинал) подскочил, стряхнув салфетку на пол и вытянулся по стойке смирно. — Мне нужна от вас любезность, мой дорогой Петер. — Чем могу служить? — В вашей конторе есть противоядие от «Водяной Смерти»? — Эту гадость еще используют? Ее же запретили по последней конвенции об отравляющих веществах. И даже, как ни странно, все страны придерживаются этой резолюции. Отрава действительно страшная! — Похоже, ее стали использовать в частном порядке. Что, как вы понимаете, меня весьма раздражает. — Я вас понял, господин барон. Противоядие есть. Но оно… слишком экспериментальное. — Сойдет и такое. Выбора у нас все равно нет. — Мы немедленно начнем масштабную проверку запасов, господин барон. — Сделайте это по-тихому, без помпы. И пришлите своих следователей в марку Орнока. Под видом частных лиц. Пусть разберутся, что у нас происходит. И — не сочтите за труд — отправьте мне копии отчетов. — Слушаюсь. — Оставьте это, Петер. Я теперь частное лицо. И еще — по поводу противоядия. Оно мне необходимо через два часа. — Кулон отсрочки смерти? — Именно он. Хорошего вечера. И барон нажал на кнопку, выключая связь. Глава 2 — И вы не знаете, что случилось с вашим супругом, госпожа фон Лингер? — Нет. Я знаю лишь то, что он не пришел домой ночевать. На связи его тоже не было. Я забеспокоилась и обратилась в полицию. — Свидетели говорят, что в последнее время вы с супругом ссорились. — Не больше и не меньше, чем любая супружеская пара после семи лет совместной жизни, — спокойно ответила женщина. — А вчера? — Вчера… Людвиг с утра уехал в город. Сказал, что у него дела. Я этим была не очень довольна. У нас — книга, сроки. — Вы работаете вместе? — Мой муж — знаменитый писатель, лауреат Королевской премии. Я — его помощница. — То есть? Что вы имеете в виду? Тоже… пишете? — И это тоже. Секретарь. Иногда — нянька. Часто — тиран. У нас более чем щедрая оплата, но жесткие условия контракта. Мы не можем себе позволить работать по принципу — «пойдет» текст или нет. — То есть если бы не кровь на сиденье экипажа и вокруг него, то можно было бы предположить, что ваш муж просто все бросил и уехал. Так? — Я могу только надеяться, что он жив. Что кровь — не его, — еле слышно отвечала женщина. — Кто еще проживает в поместье? — Мать моего супруга. Она вдова. Еще — ее старшая дочь. С сыном. Они с мужем разъехались в этом году, и она приходит в себя. Младший брат мужа также гостит у нас. — Но дом принадлежит вам? — Да. Мне и моему мужу. Недвижимое имущество у нас общее. — А ваша семья? — Поместье моих родителей было на линии высадки десанта имперцев в марке Нея. — Сочувствую, — проговорил следователь. Действительно, во время этой высадки оклеровские солдаты уничтожали все на своем пути. Госпожа Агата неспешно кивнула, принимая соболезнования. — Послушайте, госпожа фон Лингер, а что с вашими счетами? — продолжал следователь. — Деньгами занимался муж. У меня есть свой счет, хозяйственный. И тот, на котором лежат деньги, оставленные мне покойными родителями. Я знаю, что мы обеспеченные люди. Вот — поместье купили в прошлом году. Землю с виноградниками… — Вы достаточно спокойны. — Если бы я билась в истерике и поминутно теряла сознание — было бы лучше? — Так она его и убила, — громко и безапелляционно заявила пожилая полная дама, распахивая дверь в комнату. — Добрый день, фрау фон Лингер, — вежливо поднялся следователь. — Будьте любезны, мне необходимо закончить беседу с вашей невесткой. — Беседу?! Какую еще беседу? Я требую, чтобы вы арестовали эту мерзавку! Это… это она… О! Мой бедный мальчик! Мой сын! — Женщина опустилась на небольшой диванчик, вскинув голову и прогнувшись в том месте, где должна быть талия. Диванчик жалобно всхлипнул. Фрау Агата привычно и устало смотрела на свекровь. — Она присосалась к нему, как пиявка! К моему бедному, доверчивому, талантливому мальчику! — Полные пальчики фрау пощекотали воздух, намекая следователю о том, что даме не плохо бы подать стакан воды. Следователь потянулся за графином, бросив едва заметный взгляд на госпожу Агату. Та поморщилась, вздохнула и, откинувшись в кресле, положила руку себе на лоб. Дамы явно раздражали друг друга. — Мда… — выдохнул следователь, протянул женщине стакан с чистой, прохладной водой, а про себя подумал: «Мальчик… Как бы не так!» — С личным делом лейтенанта в отставке фон Лингера он уже ознакомился. Тридцать лет, военная академия — ускоренный выпуск, правда… Воевал, тяжелая контузия. Год был адъютантом при штабе фронта. Скрывал свое состояние, чтобы не комиссовали. Отправлен в отставку по состоянию здоровья. Женился на выпускнице филологического факультета столичного университета. Стал автором популярнейших в королевстве книг про агента фон Церга. Пару месяцев назад переехал с супругой из столицы сюда, на юг, в марку Орнокс, поближе к морю. И вот теперь — пропал.