— Да брось, не надо строить из себя овцу невинную, вон как ты удачно вылила на него шампанское, только не получилось ничего, да? Прокатил? Понимаю, что нет смысла ее разубеждать, а потому, вздохнув, просто иду работать. Нужно лишь дождаться окончания смены. А потом несколько часов сна и в больницу к маме. Глава 2 Глава 2 Граф — Почему я узнаю об этом только сейчас? — я смотрю на Аида, а этот черт даже взгляд не отводит. Не боится, демон проклятый. Его промах, расслабился совсем. — Потому что я узнал об этом только сейчас, — отвечает так, словно я еще и виноват. Будь на его месте другой… не было бы его уже на этом месте. А Аиду я многое могу спустить с рук и спускаю. — И, позволь спросить, как же так вышло, что в моем клубе процветает проституция, а ты ни сном, ни духом? — Это не моя зона ответственности и ты это прекрасно знаешь, — он садится напротив, откидывается расслаблено на спинку кресла. Я, порой, даже не уверен, кто из нас двоих босс. — Серьезно? — усмехаюсь. — Теряешь хватку, друг мой. — Ты так считаешь? — странный у нас диалог получается. — Напомню, это ты решил сбежать на край света и ничего не знать, несколько месяцев шныряя по Богом забытым местам. И я с тобой. Наверное, мне нужно было остаться, приглядеть тут за клубом? — Не ерничай. Прав он, конечно. Я бежал, от себя бежал, так далеко, как только мог. Отомстил, а потом бежал, прячась от всего мира и от себя самого. Говорят, что месть — не выход и ее нужно оставить Богу, только не готов я был так долго ждать. Кто-то скажет, что она ничего не решает, не приносит успокоения. Приносит! Особенно если она жестокая и изощренная. Особенно, когда ты горишь внутри, когда каждый твой день проходит в Аду, когда ты просыпаешься и засыпаешь с одной мыслью: отомстить, уничтожить тех, кто когда-то уничтожил тебя, забрал самое дорогое, что было в жизни с особой жестокостью. Несколько месяцев я скитался по миру, таская за собой Аида. Искал что-то, какой-то смысл, но так его и не нашел. Вместе с удовлетворением пришло опустошение. Жизнь потеряла смысл, я разобрался со всеми, стал тем, кого бояться, чье прозвище наводит ужас на каждого, кто хоть раз обо мне слышал. Я превратился в монстра, чудовище, что не гнушается ничем в достижении собственных целей. — И что мне с вами всеми делать? — вздыхаю, глядя на единственного друга. — Сегодняшнее шоу уже отменять нельзя, — игнорирует мой вопрос. — Пусть сегодня оттанцуют, а потом будем решать. — Седой? — С ним уже беседуют. Сложно в наше время найти толкового управляющего. Казалось, нормальный мужик, не дурак, образованный, в управлении понимает, грамотный опять же. Ушлый больно оказался. Несколько месяцев и мой клуб превратился в элитный бордель. И как после этого доверять людям? — Сюда мне его доставьте. Друг только удивленно вскидывает брови, но вслух ничего не говорит. С проштрафившимися я беседы лично не веду, я в принципе их не веду. Для этого у меня есть Аид. А Седой не просто проштрафился, он за моей спиной действовать решил. На моем бизнесе свой построить. Хороший бизнес, прибыльный, только забыл на кого работает и чем это чревато. Человеческая глупость и недальновидность, порой, даже расстраивает. Придется преподать урок, чтобы остальным неповадно было. — Хорошо, пусть Амир присутствует, у нас для него вакантная должность освободилась. И привези мне Реми, — встаю и иду в сторону двери. Шоу, говорите. Посмотрим, так ли они хорошо выполняют свою основную работу. Танцевальные шоу конек этого клуба, во всяком случае так было, когда я его приобрёл. И ведь ясно дал понять, что здесь только танцы и ничего больше. Никаких дополнительных услуг. Люди, однако, часто не понимают по-хорошему. Выхожу из кабинета управляющего. В большом зале аншлаг. Аид прав. Отменять сегодняшнюю программу поздно. Слишком много желающих взглянуть. С балконов на втором этаже открывается отличный вид на сцену. Танцевальная программа уже в разгаре, гости выглядят довольными и поддатыми. Девочки действительно хороши, публика в восторге. Тела, обтянутые латексом, симпатичные мордашки, каждое движение в такт, еще бы не торговали телами в моем заведении, цены бы не было. Собираюсь спуститься вниз, когда глаз цепляется за знакомую фигурку. Все естество кричит, что я что-то упускаю. Присматриваюсь и глазам своим не верю. ОНА. Одна из танцовщиц. Дерзкая официанточка со свадьбы сестренки. Острая смесь разочарования и гнева зарождается где-то глубоко внутри меня, когда девочка вместе с напарницей забирается на пилон. Задерживаюсь, продолжая наблюдать за тем, как содрогается от восторга и обожания публика, пока девчонки вращаются на шесте. Зрелище действительно потрясающее, если бы не одно «но». Что ж, мне казалось, я не ошибаюсь в людях. Еще тогда на свадьбе что-то прострелило. Какое-то необъяснимое желание прикоснуться, странное притяжение, стоило заглянуть в голубые глаза и словно удар под дых получил. Давно я ничего подобного не испытывал. Я вообще ничего не испытывал. Похоронил свои чувства в тот день, когда потерял Леру, и себя прошлого вместе с ней похоронил. Умер вместе с ней, осталась только оболочка, пустая и жаждущая крови. А на свадьбе кольнуло, давно забытое чувство выстрелило в самый неожиданный момент. Дерзкая девчонка, тряслась, как осиновый лист на ветру, но не тушевалась. Оставил ее, не нужно мне это, мне давно ничего не нужно. Однажды я уже потерял любовь всей своей жизни. Смотрел, пока она, корчась от боли и страданий медленно умирала, глядя в мои глаза и ничего не мог сделать, только умирать вместе с ней. Ничего после нее не осталось. Стряхиваю болезненные воспоминания, не сводя глаз с тоненькой фигурки, извивающейся на пилоне в такт музыкальному сопровождению. Как же так вышло девочка, и как я мог ошибиться на твой счет… Усмехнувшись собственным мыслям, возвращаюсь в кабинет. Что ж, люди существа непредсказуемые, способные играть роль и надевать маски. В полной мере я это осознал в тот день, когда меня предал человек, которому я доверял, как себе. Он, конечно, заплатил. Жизнью. Я с того света вернулся, чтобы достать тварей, убивших ЕЕ, убивших на моих глазах. Седого приводят спустя пару часов, за что парни, конечно, по головам своим светлым получат, потому что, когда я отдаю приказ, выполнять его нужно своевременно и они это прекрасно знают. Их сейчас спасает только то, что не ожидали. — Ну здравствуй, Борис Михайлович, — смотрю на поддерживаемого парнями, изрядно помятого Седого. А не нужно было, Борис Михайлович, меня за дурака держать. Со мной такое не проходит. Постарались мои ребятки: опухшие от ударов скулы, разбитые в кровь нос и губа, глаза затекшие, костюм, залитый кровью. Грязно, однако, сработали ребята, за это они, конечно, тоже поплатятся. Сколько можно говорить? Чище работать надо, чище. Это вам пока не показательная казнь. Новички, черт бы их побрал. — Скажи мне, Борис Михайлович, может я тебе мало плачу? — продолжаю смотреть в упор на своего управляющего, которого вот-вот Кондратий хватит. Глядит на меня своими заплывшими глазами, взгляд полон ужаса и в то же время удивления. Мне понятно и то, и другое. Ужас, потому что знает, что его теперь ждет, а удивление, как и у всех, потому что ожидал, что Граф выглядит иначе. Раньше мы с ним не встречались. Внешне все решает Аид, он мое лицо, моя правая рука, я же большую часть времени остаюсь в тени. Седой, как и все, кто был перед ним, наверняка ожидал увидеть кого-то постарше, посолиднее. А сейчас видит перед собой сопляка, по его, конечно, мнению. — Ну так что, мало? — повторяю вопрос. Привык уже, что порой из ступора их выводить приходится. Практика у меня в этом уже относительно небольшая имеется. Последний такой застывший на месте с открытым ртом, сейчас женат на сестренке моей, зятек, чтоб его. Это ж надо было себе мужа в два раза старше найти и глядит на него своими лисьими глазенками так, словно он Бог, не меньше. Он, конечно, тоже в своих намерениях вполне серьезен, в общем-то именно поэтому жив до сих пор. Смотрит на меня, правда, волком, но здесь я его, конечно, понимаю. Он из-за меня чуть на тот свет не отправился, а потом я сестру еще в ту историю втянул. Нехорошо вышло. Откуда ж я знал, что сестру мою он не просто поразвлечься купил. Меня тогда только Аид от необдуманного шага остановил. Служили они с зятьком, будь он неладен, вместе. Давно это было, Аид тогда другим был, все мы другими были. Только жизнь та еще сука, никогда не знаешь, в какое дерьмо она тебя ткнет завтра. Меня ткнула так, что до сих пор выплыть не могу, дышать себя с трудом заставляю, изо дня в день свой Ад проживая. — Граф, я…— к Седому, наконец, возвращается способность говорить. Я уже знаю, что он мне сейчас скажет, но позволяю ему считать иначе. Ему все равно конец, пусть подышит свободно, напоследок. Словно в подтверждение моим мыслям, в кабинет возвращается Аид, вместе с Реми на поводке и идущим следом Амиром, у которого уже кровь от лица отлила. Бледный как стена. Чего испугался-то? Вроде промахов за ним пока не водилось, нечего бояться, я же не беспредельщик, все-таки. Или так приглашением впечатлен? — Ты, Седой, решил, что самый умный? Думал, если ни меня, ни Аида в стране нет, то можно безнаказанно делать все, что тебе вздумается? — Нет, но…— запинается, глядя на появившегося в комнате Реми. Да, впечатление мой друг производит, что надо. Самый крупный из моих питомцев, самый мощный и опасный. Даже для питбуля он имеет весьма впечатлительные размеры. Наслышан Седой о моих питомцах, иначе бы сейчас не трясся от ужаса. Главное, чтобы в штаны не наделал. С него станется. — Тебе, кажется, ясно дали понять, что в моем заведении таким способом клиентов не обслуживают, — повышаю голос, все-таки теряя терпение. — Граф, да я не…они сами захотели… — Сами? — в том, что они сами я и не сомневаюсь, но "сами" явно с согласия босса. — Ты, Борис Михайлович, сейчас себя еще глубже закапываешь, — качаю головой, поглаживая по холке усевшегося у моих ног пса. — Сами они, значит, бизнес организовали, сами себе кабинки для этого дела отвели и процент себе, наверное, они сами себе отстегивают, да? Конечно, Аид успел побеседовать с парочкой девочек, умолчав, естественно, о последствиях их ожидающих. — Я же не заставлял, Граф, они сами хотели, а клиенты люди серьезные, таким не отказывают, я…— спускаю с поводка пса. Он у меня выдрессированный, без слов понимает, что от него требуется. Скалясь, обнажая длинные, острые клыки, он медленно, походкой хищника, подбирается к Седому, который практически потерял сознание уже. Без команды Реми его не тронет, мне это и не нужно. Пока. — Ты, Борис Михайлович, дурак? — прикрываю глаза и зажимаю устало переносицу. Как же меня достала человеческая глупость. Клиенты у него серьезные. Сутенер на минималках. А я, значит, несерьезный. Распустились в конец. Свободу почувствовали. — Гостей ты боишься, а меня нет? Скажи мне, Борис Михайлович, это кто же такой страшный оказался страшнее меня? По факту только один человек в этом городе мог стать мне достойным соперником. Дмитрий Демин. Правда, врагами мы с ним так и не стали. На его статус хозяина города я не претендовал, о чем сообщил в нашу с ним первую встречу. Теперь вот, вроде как, родственники. И опять же зятек, чтоб его, отцом приемным жене Демина приходится. Черт знает что. — Я просто не хотел конфликтов, да и раз девочки сами хотели…Все же по желанию и все довольны были и проблем никаких. — Ты, Седой, за идиота меня не держи. Ты не о проблемах беспокоился, а свой карман набить хотел. В общем так, неделю тебе даю, чтобы вернуть все, что на этом бизнесе здесь заработал и еще дважды столько сверху, — он открывает рот, но вовремя замолкает, потому что мой взгляд падает на пса, который находится в непосредственной близости от Седого. — Покроешь неустойку, которая теперь возникнет по твоей вине. Мне, Седой, клуб закрывать, замену девочками искать. Так что давай, пошурши по счетам. А если денег не будет, сам понимаешь… Продолжать вести беседу с ним не собираюсь, даю команду вывести его. Он, конечно, попытается сбежать, все они пытаются. А потому за ним будут пристально следить до тех пор, пока деньги не вернет. А дальше. Помянем в общем. — Теперь ты, — перевожу взгляд на застывшего у дальней стены Амира. — Займешь его место, повышение, так сказать. Надеюсь, его ошибки ты не повторишь. В ответ он только кивает. Тоже впечатлен моим Реми. Оно и правильно, в общем-то представление это не для Седого было. Тот уже труп, ему поучительные представления ни к чему, деньги вернет и к предкам отдыхать отправится. А этот пусть учится на ошибках предшественника, учить мы умеем. — Молодец, приступишь через недельку, по всем вопросам к Аиду. Свободен, — кажется только глухой его облегченный выдох не услышал. — Реми, место. — Что с девочками? — уточняет Аид, когда мы остаемся вдвоем. — А что с ними? — усмехаюсь. — Рассчитать и разогнать, мне здесь проститутки не нужны. — Всех? Замену найти не так просто будет, да и жаль девчонок, оступились. — С каких пор ты такой сентиментальный стал, брат? У меня не оступаются, Аид, а те, кто оступается, плохо заканчивают. Пусть будут рады, что живы и здоровы остаются, репутацию они мне подпортили изрядно. Сутенера из меня сделали, — откидываю в сторону ручку, которую все это время держал в левой руке. — Понял. К утру гости постепенно расходятся. Тех, кто не желает уходить сам, провожает охрана. Обычно клуб работает до последнего клиента, но сегодня я не в духе. Да и завидев мою личную охрану, гости понятливо кивают и покидают клуб. Танцовщиц собирают в зале, сквозь открытую дверь кабинета до меня доносятся ожидаемые возмущения, кто-то даже голос умудряется повышать. Были бы умнее — продолжали бы работать. Платим мы столько, сколько в других заведениях и не снилось никому, и ни к чему не принуждаем, — еще одно наше отличие. Чего не хватало? Поднимаюсь из-за стола, подхожу к небольшому столику с крепкими напитками и только успеваю налить жидкость в бокал, как крик разрезает пространство и уже знакомый голос где-то поблизости. — Никуда я не пойду, пропустите меня, вы не имеете права меня увольнять вот так, пустите я сама ему все скажу. — Успокойтесь, — а это Аид, — и уходите, пока не стало хуже.