— Доброе утро, спящая красавица, — усмехается он, а я, спохватившись, натягиваю одеяло до самого подбородка и оглядываюсь по сторонам в поисках единственного человека, которого сейчас хочу видеть. Ищу и не нахожу. Сердце замирает на несколько секунд, а по телу пробегается противный холодок. Нечему удивляться, произошедшее ночью — лишь моя инициатива, а он поддался. А какой бы нормальный, здоровый мужчина отказался, когда девушка на него сама вешается? Никакой. И он не отказался. Это я влюбилась, потому что глупая, а Граф…нет мне места в его сердце. Жалею ли я? Нет не жалею. Только почему так больно-то? Почему душа рвется на кусочки и дышать не хочется. Сначала мама, теперь он. Вот так, Лиса, теперь ты одна. — Он уехал? — спрашиваю Рустама, с трудом выдавливая из себя хоть какое-то подобие слов. — У него теперь много дел, — уходит от ответа Азазель. Действительно демон и откуда ты взялся. — А ты почему все еще здесь? — Потому что ты здесь, — улыбается Рустам. — Моя работа — это ты, Лиса, помнишь? — Это в прошлом, разве нет? Ты работаешь на него, он ушел, не понимаю, почему ты здесь. Ах да, у меня ведь свадьба, — бью себя театрально по лбу. — Ты должен проконтролировать, да? — сама не понимаю, зачем срываюсь на парне. Он ведь и не виноват ни в чем. Да и никто не виноват. Мне ничего не обещали. Только защитить, что все вокруг и делают. И я, конечно, умом все понимаю, вот только боль от обиды никуда не девается. — Не говори глупости, Лиса, я здесь ради твоей безопасности, а что касается Графа, позволь ему закончить то, что начали твой отец и старик Барский. — Мой отец ничего не начинал, — возражаю. — Как скажешь, Лиса, в любом случае, у всех нас много дел, — пожимает плечами Рустам. — Я его еще увижу? — не знаю, зачем спрашиваю об этом у Азазеля, он точно не может говорить от имени Графа. — Конечно, — отвечает он слишком уверенно, только в глаза мне не смотрит, словно сам своим же словам не верит, и я не верю. — Ты позволишь мне одеться? — перевожу тему и киваю в сторону своей одежды, аккуратно сложенной на кресле. Позаботился перед отъездом о порядке? — Да, извини, я не подумал, здесь сумка, — указывает взглядом на пол, — в ней твои вещи, — договорив, Рустам разворачивается и выходит за дверь. Как только мужчина покидает дом, я откидываю одеяло и поднимаюсь с постели. Легкая, саднящая боль между ног напоминает о прошлой ночи. Я запомню ее, буду хранить в памяти, как нечто теплое и светлое, и не важно, как закончится наша история. Я справлюсь, переживу, в конце концов это было ожидаемо. Именно так все должно быть. А раны, они со временем затянутся, оставив едва заметные рубцы. В сумке нахожу одежду, обувь и средства личной гигиены, среди которых обнаруживаю влажные салфетки. Так себе альтернатива душу, но лучше, чем совсем ничего. Да, Лиса, дожила. Домик в деревне, отсутствие элементарных удобств, а из компании один лишь киллер, который очевидно врет и даже не краснеет. Быстро привожу себя в порядок, натягиваю белье, а сверху джинсы с футболкой. Еще бы неплохо почистить зубы и умыться. Мама бы обязательно посмеялась, а потом прижала к себе, поговаривая, что все непременно будет хорошо. Когда-нибудь будет. Кажется, только вчера я готова была умереть от счастья, увидев ее в клинике, наивно полагая, что все позади и болезнь отступит. А сегодня она лежит в холодной земле, а я понимаю, что больше ее не увижу, она не улыбнется, не скажет доброго слова. Ее больше нет. И у меня ничего нет, кроме проклятого наследства, от которого больше проблем, чем радости. Зачем оно мне? Я бы отказалась, слишком много бед от него. Двое человек погибли из-за этих чертовых денег, один из них даже родиться не успел, а третьему это треклятое наследство сломало жизнь. Стук в дверь отвлекает меня от размышлений. — Входи. — Здесь есть душ, правда, еле теплый и умывальник, — усмехается Рустам, заметив в стороне салфетки. Вовремя. — Ты мог сказать об этом раньше, — отвечаю, но без претензии. По крайней мере у меня будет возможность почистить зубы и умыться. — Ты не спрашивала, пойдем, — смеется Азазель. Небольшой санузел, если его можно так назвать, находится за домом. Деревянное строение не внушает особого доверия, но и выбора-то большого нет. Осматриваюсь внутри. Прямо передо мной старенький, но вполне чистый умывальник, рядом душевая. В целом жить можно. Рустам оставляет меня одну, давая возможность освежиться. Почистив зубы, обдаю лицо прохладной водой, и так несколько раз, чтобы окончательно прийти в себя и проснуться, а потом возвращаюсь в дом. Рустама застаю на маленькой кухоньке, готовящим завтрак. — Быстро ты, — улыбается мужчина. — Мы здесь надолго? — интересуюсь, проигнорировав его слова. — Несколько дней пробудем, пока парни не утрясут все формальности с документами. — А потом? — знаю ответ на свой вопрос, но все равно его задаю. — А потом ты выйдешь замуж и вступишь в права наследования вместе с мужем. — Это ведь делается не за пару дней, я не разбираюсь, конечно, но все же… — Нет, но вопрос с твоим наследством решается уже достаточно давно, еще несколько дней и от тебя потребуется только подпись и улыбочка. Я больше ничего не говорю, прекрасно понимая, что все далеко не так просто, как говорит Рустам. Очевидно, что сюда меня привезли с одной целью — спрятать. Никому и в голову не придет искать меня в старом, полуразрушенном домике Славы Барского. Несколько дней и Василиса Березина станет Василисой Барской, с чего начали, к том и вернулись. — Ешь, — Рустам ставит передо мной бутерброды с колбасой и сыром, и пододвигает кружку с чаем. — Сейчас будет яичница. Он говорит это таким серьезным тоном, что я невольно прыскаю от смеха. — Прости, — произношу, отпевая из кружки чай. — Просто с момента моего похищения со свадьбы, всем необходимо меня накормить. Азазель только улыбается, ставя передо мной тарелку с ароматной яичницей. Ну с голоду мне точно умереть не светит. Хоть что-то. Следующие несколько дней я нахожусь в подвешенном состоянии. Рустам периодически уезжает и возвращается поздно ночью. Телефонные звонки постоянно разрывают его телефон, а мне лишь хочется, чтобы все поскорее закончилось. Чтобы я наконец смогла оплакать маму, чтобы смогла вернуться к нормальной жизни и постепенно забыть о событиях, случившихся за последнее время. В один из дней Рустам оповещает меня о том, что настал день Х и пора мне сменить фамилию. Я даже вопросов не задаю, просто жду и считаю минуты до окончания этого спектакля. Театр абсурда и я в главной роли. Азазель привозит меня к какому-то совершенно незнакомому зданию, совсем не похожему на ЗАГС. Оказавшись внутри, я лишь убеждаюсь в своих догадках: наше с Барским бракосочетание должно оставаться в тайне до тех пор, пока вопрос с наследством не будет решен. Мы проходим по длинному узкому коридору и поднимаемся по лестнице на четвертый этаж. Здесь нас встречает такой же узкий коридор с потертыми, выцветшими стенами и обваливающейся шпаклевкой с потолков. В самом конце, за обветшалой дверью, нас уже ждут несколько человек: Слава, еще трое мужчин и…Аид. Сама не знаю, на что надеюсь, когда оглядываюсь по сторонам в поисках ЕГО. Но Графа здесь нет, я нутром чую. — Добрый день, ну что ж, раз все в сборе, то, пожалуй, приступим, — произносит один из незнакомых мне мужчин и опасливо бросает взгляд на Аида, словно ожидая разрешения. Я киваю присутствующим в знак приветствия. — Приступайте, — дает команду Аид, а я только усмехаюсь про себя. — Ну что ж, я должен спросить, — все тот же мужчина теперь смотрит на меня, — согласны ли вы… — Давайте без этого цирка, у нас нет времени, — обрывает его Аид. — Простите, но без согласия девушки… — Я согласна, — не даю ему договорить, не нужны ему проблемы с этим псом бешеным. — Хорошо, — вздыхает мужчина. Слава, также как и я, молча пописывает все, что требуется. Второй из трех мужчин оказывается нотариусом и старым знакомым деда Славы, я даже не удивляюсь. Я готова подписать что угодно и, как угодно быстро, лишь бы меня оставили в покое. — И еще вот здесь, — подает мне бумаги нотариус. На некоторое время в офисе наступает тишина. — Не бойся, ваши деньги и компания мне не нужны, это временная мера, побуду недолго у руля, — улыбается Аид, а я, кивнув, ставлю свою подпись. После чего двое мужчин покидают помещение, спешно попрощавшись. А третий вынимает из портфеля папку. — Здесь документы и билеты, все чисто, комар носа не подточит, вылет сегодня в шесть вечера. Не понимая, что происходит, я подхожу к столу и беру лежащий сверху паспорт. Открываю и некоторое время даже дышать не могу. Фотография моя, а вот имя не мое. Тоже самое и со вторым паспортом, только фотография Славы. Следом беру билеты. В один конец до Парижа. — Что это значит? Я не полечу во Францию. — Конечно, не полетишь, вы полетите в Чехию, а это, для отвода глаз, — улыбаясь произносит мужчина, что приготовил этот набор для нас. —Ты уверен, что… — Мы камешки на миллионы переправляем в оба конца, а тут всего лишь люди, — смеется мужчина. — Смотри, Борзый головой ответит, в случае чего. — Ты нам не угрожай, работу мы свою знаем и делаем хорошо. — Да что происходит! — не выдерживаю я. — Ничего особенного, просто сегодня вечером мы вылетаем в Чехию, ты бывала в Праге? — подает голос Рустам. — Какая Прага, какая нахер Чехия, — взрываюсь я. — Я сделала все, что от меня требовалось, зачем… — Лиса, мы потратили чертову уйму времени, чтобы подготовить все документы, переделать их, составить новые на ваши имена, сохраняя все в строжайшем секрете. Сейчас от тебя требуется уехать, просто сделай, как я говорю и не спорь, — повышает голос Аид, а я наконец осознаю, что происходит. Меня отправляют подальше от зоны боевых действий. — Это приказ Графа, Лиса, просто не спорь, ладно. — А он…— я смотрю на Аида полными слез глазами. — Он прилетит к тебе. Я даю слово.