— Нет? От кого же тогда? — А вы? Вы от кого скрываетесь? А остальные гости? Мое лицо до сих пор не сходит со страниц газет. Мне разве нужно, чтобы у меня тут начали автографы брать, а? Как вы думаете? — Что же, звучит резонно. Но я всё еще не понимаю. Вы хотите сказать, что прибыли сюда как… мой гость? — Ну конечно, Андрей. Тем более, что вы буквально вчера звали меня в гости, — Аверин подмигнул. — И правда, звал, — князь неуверенно рассмеялся. Аверин опустил стопку, но продолжил смотреть на Рождественского, расслабленно и с легкой усмешкой. — Ну право слово, вы что же, в самом деле думали, что я напрашивался к вам покататься на ледоколе? Вы не поняли намеков или не захотели их понять, потому я решил действовать окружным путем. Нашел человека, который организовал мне «приглашение». Охота, сами знаете, пуще неволи. Кстати, второй раз вы ошиблись насчет джина. Никакого обмана, увы, всё очень банально. Меня страшно укачало на яхте, я надеялся полежать и подлечиться джином. Но… он оказал совершенно противоположный эффект. А вот ваша водка — просто чудесна. Мне наконец-то стало лучше. Рождественский подпер руками подбородок и посмотрел с интересом: — И как же вы договорились с этим человеком? Который выдал вам пароль? — Ну почему же выдал? Любезно предоставил. Очень просто, — Аверин потер пальцы, — господин Святой оказался в несколько затруднительной финансовой ситуации, а именно — крупно проигрался. Он рассчитывал на некие денежные поступления, но, увы, и тут ему не повезло. Я выкупил его карточные долги, и мы сумели договориться. И вот я здесь, и вы знаете, это того стоило. У вас отличное заведение, я даже не ожидал такого… размаха. Он залпом допил водку и снова закусил хлебом. — Звучит довольно убедительно. А не подскажете, откуда вы вообще узнали обо мне и этом отеле. Аверин тщательно прожевал хлеб. Вот теперь они ступили на очень скользкую почву. Если он допустит ошибку — всё пойдет прахом. — Когда я был в столице, мне довелось выпивать в компании одного… довольно известного и влиятельного человека, который посещал ваш отель. И он поведал мне так много интересного! Я чрезвычайно расстроился, что всё это время жил и страдал от скуки рядом с таким любопытным местом. Прошу прощения, но имя его разглашать не буду. Я дал слово, а я человек чести, вы это знаете. Рождественский цокнул языком и хлопнул ладонью по столу: — Князь Кантемиров! Чертов болтун, вот я так и знал, что нельзя ему раскрываться. — Ну, в его защиту, он был на тот момент совершенно пьян и знал, что мы с вами вместе учились. И даже делили одну девушку, — Аверин совершенно искренне рассмеялся. Всё шло хорошо. Пока. — Эх… я хочу вам верить, Гермес, очень хочу. Но почему же вы не подошли ко мне сразу и не представились? — Потому что я не князь Кантемиров. И я уважаю ваше право хранить тайну. Раз вы не доверились мне при личной встрече — значит у вас была на то причина. Но, — он приложил руку к груди, — поймите, соблазн был очень велик. Теперь вы открылись мне, и это замечательно. Предлагаю за это выпить. Поверьте, я совершенно не болтлив и знаю цену хорошей дружбе. — Арина, налей и мне тоже, — махнул рукой Рождественский. Было видно, что он расслабился. Аверин тоже протянул свою стопку. Рождественский повертел наполненную рюмку в руке и наклонил голову: — Вы не думайте, я вам верю. Но поймите и меня, мне бы хотелось от вас какое-нибудь весомое доказательство того, что вы здесь ради развлечения. Сами понимаете, вы так много обо мне узнали, если что — крыть мне будет нечем. — Доказательство? — удивленно переспросил Аверин. — Вы хотите еще каких-то доказательств, после того, как я вам настолько доверился? — Вы доверились мне? — князь нахмурился. — Ну конечно. — И… в чем же? Аверин улыбнулся. — Вы так и не поняли? Что же… Андрей, прошу вас, запустите сюда мою служанку. Кота можно оставить в приемной, вы его уже видели. Не волнуйтесь, она паинька и не создаст проблем. Рождественский задумался. А потом махнул рукой фамильяру: — Запусти китаянку. Полюбуемся. Дверь открылась. Анастасия сидела перед ней, опустив голову на сложенные руки. — Ко мне, — скомандовал Аверин, и она быстро и при этом грациозно заползла в кабинет. И уткнувшись ему в носки ботинок, снова замерла. Аверин взялся пальцем за ее ошейник, поднимая голову. — Вы ведь узнаете мой ошейник, так? А теперь смотрите сюда, хотя, уверен, она, — он махнул на фамильяра, — вам уже доложила. Он достал часы и нажал кнопку. И повернул циферблатом к Рождественскому. — Видите ее уровень? А ведь у меня нет фамильяра. Как, по-вашему, кто-то бы позволил мне держать такого дива законно? И куда еще прикажете мне с ней сходить, а? На прием в Управление? — О… — протянул Рождественский, — вот это да… Черт, а она у вас хороша, поднимите повыше. Аверин задрал голову Анастасии. — Потрясающе. Выглядит совершенно как настоящая… стоп… граф! Гермес! — его глаза округлились. — Вы, выходит, не шутили про «китайских девочек из провинций»… Аверин невинно улыбнулся и пожал плечами. — Нет, серьезно, — князь смерил Анастасию взглядом, — ты, ну-ка скажи, он правда возил тебя на Дальний Восток и велел сожрать девчонку? Анастасия смотрела в пол и молчала. — Разрешаю, говори, — Аверин отпустил ошейник. Сердце глухо заколотилось, всё же этот Рождественский вовсе не дурак. — Если ваша светлость изволит выслушать, — тихо произнесла Анастасия, — то хозяин возил меня на Дальний Восток. Девушка была больна, и ее родителям заплатили. — Браво, Гермес, — Рождественский похлопал ладонью о ладонь, — а что же вы с лица спали? Аверин вздохнул и с грустью посмотрел на свою стопку: — Теперь вы знаете обо мне гораздо больше, чем мне бы хотелось. — Ну, я тоже не болтлив, — Рождественский поднял руку: — Тогда давайте выпьем за вас, за моего нового гостя, — он выпил и стукнул стопкой о стол. Аверин тоже выпил, в голове зашумело. Черт. С этим представлением надо как-то заканчивать. — Одолжите мне свою красотку на сегодня, — подмигнул Рождественский, — а я вам Арину дам. Она такие вещи умеет, закачаетесь. Аверин посмотрел на князя: — Увы. Прошу простить меня, но я личными вещами не делюсь. — О… — вскинул брови Рождественский, — а зачем же вы привели ее сюда? Просто похвастаться? — Нет. Я хочу, чтобы она дралась. С кем-то относительно равным по силе. С котом их игрища — мышиная возня. У вас ведь есть арена? — О, как… интересно. Конечно есть, и не одна. В уединенных зонах небольшие, но защищенные. Есть общая, но там смотреть могут все. — Отлично. Я не возражаю против зрителей. И, кстати, в этом вопросе я с удовольствием воспользуюсь услугами вашей… Арины, правильно? Девки ведь примерно равны по силе? Мне кажется, зрелище будет что надо. — О… — Рождественский встал из-за стола, — а вы знаете толк… — он протянул руку: — Договорились. Ближе к ночи устроим представление на главной арене. А сейчас отдыхайте. Я распоряжусь, чтобы вас обслужили по высшему разряду. Как только они вернулись в зал, Аверин упал на диван и прикрыл глаза — разговор отнял много сил. Поверил ли Рождественский? Хорошо бы, если да. — Молодец, — тихо сказал он Анастасии, — а теперь принеси мне еды. Мне нужно хорошо поесть сейчас, я выпил очень много водки, это никуда не годится. Можно было бы вернуться в номер и прочистить желудок, но это будет выглядеть слишком подозрительно. Поэтому надо было срочно съесть что-то жирное, и много. — Чего изволит хозяин? — так же тихо спросила Анастасия по-русски. — Пирогов каких-нибудь. И картошки жареной, с мясом. Сама выбери, ты знаешь, что я ем. Аверин глотнул остывший кофе. Лед в коктейле растаял, поэтому вряд ли кто-то удивится, что он не стал его допивать. Теперь надо действовать вдвойне осторожно, Рождественский будет внимательно наблюдать. Придется вести себя, как остальные гости этого места. Надо хорошо продумать стратегию, чтобы убедить хозяина отеля в том, что его гость такой же, как и сам князь. А на сцене продолжалось представление. Пьяной толпе уже мало было танцующих девушек, хотелось чего-то погорячее. А обладатели собственных дивов жаждали внимания публики. Хозяева фамильяров выводили их на сцену, и распорядитель «вечеринки» объявлял, что же сейчас всем предстоит увидеть. Некоторые после демонстраций «умений» предлагали обмен, некоторые — попользовать своих дивов за деньги. Здесь собрались не только богачи, но и желающие подзаработать. Один из таких вывел на сцену симпатичного юношу вполне аристократичной внешности, одетого в набедренную повязку. По ощущениям Аверин понял, что див под личиной. Интересно, кем изначально был этот мальчик? Сыном враждебного рода? Или, наоборот, неудачливым хозяином дива? Впрочем, сейчас самому диву с хозяином не повезло. Тот вышел в костюме то ли факира, то ли йога, Аверин в этом плохо разбирался. В руках у дива была длинная доска с редко торчащими из нее длинными гвоздями. Див положил доску на сцену и послушно лег ничком сверху. «Факир» забрался к нему на спину и сделал несколько шагов. Гвозди вошли в тело дива примерно на треть. Юноша всхлипнул, и из его глаз потекли крупные слезы. Это был довольно сильный див, фамильяр, поэтому Аверин не мог сказать точно, правда ли это слезы боли, или часть представления.