— Внимание, — закричал распорядитель, — всего за сто рублей любая женщина может взойти на этого милого юношу! Мужчина — за сто пятьдесят! Потому что мужчина тяжелее и причинит ему больше страданий, а хозяин заботится о своем мальчике! — А попрыгать? — раздалось из зала, вызвав взрыв общего хохота. — А попрыгать — триста! — с ослепительной улыбкой объявил распорядитель. Зал содрогнулся от смеха. Это же сколько нужно выпить, чтобы превратиться в натуральных зверей?.. Или дело не в алкоголе, просто здесь собрались такие люди? Над кем они издеваются в своей обычной жизни? Над подчиненными? Женами? Детьми? Кто-то полез на сцену. К счастью, появилась Анастасия с подносом. И Аверин отвлекся на еду, радуясь, что может по убедительной причине не смотреть. Еда оказалась вкусной. Но не сильно подняла настроение. Аверин чувствовал злость, выкрики пьяной толпы вызывали у него омерзение, больше всего хотелось вскочить, призвать Плеть и сполна дать пьяному быдлу насладиться кровью и страданиями. Он скосил глаза на Кузю и Анастасию. Что бы ни чувствовали сейчас дивы, по ним это заметно не было. Анастасия все так же покорно смотрела в пол, а Кузя принялся вылизывать лапу. Неплохо, кот тоже способен держать себя в руках. Наконец пытки «юноши» закончились. Див поднялся с гвоздей и, всхлипывая, повернулся и показал толпе свою спину, вызвав новый шквал восторга. Под дружный вой он ушел вслед за хозяином. Но Аверин запомнил его лицо. Да, пока предъявить хозяину нечего, но он поищет. У таких людей полно грешков. — Внимание, а теперь аукцион, — громко объявил распорядитель. На сцену вышел див. Высокий яркий блондин, лет тридцати на вид, с отличной спортивной рельефной фигурой. При взгляде на него сразу в голову приходило словосочетание «истинный ариец». И это могло быть правдой: див был весьма силен и вполне мог заполучить «арийскую» личину во время войны. Его шея и руки были скованы серебряными колодками с изображением имперского орла. Див поздоровался с публикой по-немецки. Аверин понял, что угадал: этот образ был частью представления. Хозяин, мужчина средних лет в мешковатом костюме, сильно толкнул дива в спину и ударил по ногам серебряным стеком. — На колени, швайне! — крикнул он. Див упал на сцену лицом вперед, но в последний момент поймал баланс и остался стоять на коленях. На его спине красовалась вырезанная свастика. Следом за выступающими вынесли тумбы, на которых лежали хлысты, крючья, стеки и еще какие-то приспособления. Распорядитель обвел рукой тумбы: — Есть желающие самолично наказать фашистскую тварь? — воскликнул он. — Да-да-а! — взревела публика. — Каждый из вас может это сделать, любым из предметов, лежащих на этой тумбе! Итак, десять минут наказания фашиста — всего пятьсот рублей. — Пятьсот пятьдесят, — крикнул кто-то. Аверин только вздохнул. Этот див воевал когда-то за омерзительных уродов, которые сейчас орут в пьяном неистовстве и жажде крови. Все колдуны и дивы — военнообязанные. И не было ни одного фамильяра или государственного дива, который так или иначе не участвовал бы в войне. Устроить такое… Но, возможно, это сыграет на руку. Как минимум присутствующим уже можно вменить оскорбление государственной символики и глумление над Победой Империи. — Кузя, запоминай, — Аверин повернул голову в сторону своего дива и нахмурился. Кузя не сводил взгляда со сцены. И вдруг начал издавать тихие прерывистые звуки: — Мя-мя-мя-мя. — В чем дело? Анастасия подползла поближе и проговорила шепотом: — Я не знаю, кто это такой, но Кузя говорит, что див на сцене — Владимир. Проклятие! Аверин прикусил палец. Управление! Как, каким образом они здесь? Они начали расследование по убийству дивы? Но как они оказались на острове раньше, чем он? Ведь в представлении точно участвуют не новички. Или в Управлении давно знают про клуб и разрабатывают его? Черт… Если «ариец» — это Владимир, то унылый тип — Мончинский, под личиной. Знают ли они, кто тут всем заправляет? Что им уже известно? И что делать Аверину? Уйти по-тихому? Не выйдет, Рождественский его так просто не отпустит. Да… несогласованность в работе спецслужб действительно создает массу проблем. Но и Рогов был прав, гарантии, что сюда не заглядывает кто-то из верхушки Управления тоже не было. Что-то решать надо быстро. — Шестьсот! — заорал кто-то из зала. Аверин встал и жестом подозвал распорядителя. — Спроси у хозяина этой свиньи, могу ли я воспользоваться своим оружием колдуна? Калечить не буду. Плачу тысячу. Или пусть назовет свою цену. — Сию минуту, — распорядитель подошел к Мончинскому и негромко передал ему послание. Тот начал неуверенно оглядываться, явно сомневаясь. Надо было действовать. Аверин жестом подозвал Кузю. И одними губами прошептал: — На сцену. Див рванулся вперед. Аверин схватил его за ошейник и рявкнул: — Назад! Кузя послушно сел на пол рядом, прежде успев положить на бортик передние лапы. И этого хватило. Владимир медленно повернулся в сторону колдуна, и зрачки его глаз на мгновение стали вертикальными — он узнал Кузю. И тут же закашлялся, потянувшись скованными руками к горлу. Мончинский мельком взглянул на него и кивнул. — Отлично, — проговорил распорядитель, — внимание! Сейчас мы увидим нечто по-настоящему интересное. Господин… — он повернулся к Аверину. — Мастер Снейк, — проговорил Аверин. — …Мастер Снейк продемонстрирует нам свое колдовское искусство. Аверин вышел на сцену и обратился к Мончинскому: — Я хочу, чтобы с него сняли колодки и он мог защищаться. Иначе это пресно. Но пусть сдерживается. Чтобы не смел меня калечить! Если нужно, доплачу. Мончинский согласился. Но в его взгляде отчетливо читалось удивление. Он не понимал, что за представление тут разыгрывается. Аверин вышел к краю сцены: — Разойдитесь к стенам. Иначе я не гарантирую вашу безопасность. — О-о!.. — толпа приняла указание с восторгом. И большинство отошло подальше. — Ты тоже, — Аверин махнул рукой распорядителю. Того долго упрашивать не пришлось. На сцене остались только трое. Мончинский открыл замок, снял и бросил на пол колодки. Владимир выпрямился и поводил плечами, разминая их. Его шею и запястья покрывали лохмотья обожженной кожи. — Я готов, — сказал Аверин и призвал Плеть, — музыку! Грянула музыка. Глаза Мончинского полезли на лоб. Первый же удар оставил на теле Владимира длинную кровавую полосу. Зал взревел. Владимир замер на миг, потом рванул вперед, примерно на одной десятой своей скорости. И схватив Аверина на плечо, развернул спиной к себе и зажал захватом за горло. И едва слышно прошептал: — Вы срываете операцию Управления, ваше сиятельство. Аверин перехватил Плеть в правую руку, увеличил мощь и хлестанул себе за спину, с поворотом. Конец Плети резанул плечо Владимира, до кости разрывая связки и заставив его на мгновение отпустить руку. Этого Аверину хватило. Он быстро опустился на колено, выбираясь из захвата, и выставил полноценный щит. И снова ударил из-под него Плетью. Владимир отскочил, увеличив дистанцию. Аверин поднял на ноги. Зал захлебывался от восторга. Аверин надеялся, что в этом шуме никто не сможет расслышать, о чем они говорят. Плеть снова свистнула, на этот раз захлестнув Владимиру ноги. Он качнулся, но равновесия не потерял и снова приблизился почти вплотную. Аверин ударил еще раз, обмотав Плетью тело атакующего дива, но тот упал навзничь, увлекая колдуна за собой. Оказавшись сверху, Аверин упер колено в его грудь и наклонился к самому лицу: