Выдав еще несколько пассажей в том же духе, Алексанина, как и предыдущие выступающие, высказала свои упреки Орлову, который, продолжая изображать полную невозмутимость, сидел с таким видом, словно его вообще ничего не касается. Один из соседей Петра с некоторой завистью шепнул, склонившись в его сторону: – Ну у тебя и выдержка, Петр Николаевич! Я бы давно уже сказал им пару ласковых!.. Судя по реакции зала, к выступлению представительницы Копенгагенской комиссии собравшиеся отнеслись с еще большим сарказмом и скепсисом, нежели даже к Бугве. Очень многие были наслышаны о деятельности копенгагенских «защитников гражданских прав», не без усилий которых в ряде стран, таких как Норвегия, процессы «либерализации и толерантизации» общества зашли столь далеко, что там даже были отменены статьи Уголовного кодекса, предусматривающие наказание за растление малолетних. Особенно гомосексуальное. Подобная гнусь, с точки зрения западных ультралибералов, была не более чем «образовательной акцией сексуального просвещения детей и юношества». Правда, если только это не сопряжено с насилием. Но… Наверное, только наивный человек мог поверить в то, что фиговый листок этой правовой оговорки способен остановить грязный беспредел распоясавшихся педофилов, не сдерживаемых никакими запретами. А Алексанина, войдя во вкус своих изречений, рассказала о посещении «Айседоры» представителями комиссии по культуре Евросоюза. – …Народный театр Эдуарда Капылина был признан выдающимся явлением российской культуры, и в этом году намечались его гастроли по ряду стран Западной Европы. Но трагическая гибель выдающегося деятеля искусств сделала это невозможным. В связи с убийством и Эдуарда Капылина, и Константина Вингрова дипломатические ведомства стран Европы, а также госдепартамент США выразили свою крайнюю озабоченность вопросами безопасности как всего российского населения, так и его выдающихся представителей, в частности, в условиях разгула криминала. В конгрессе США прошли слушания на тему «Российский криминал – как фактор дестабилизации российского общества», в ходе которых были высказаны предложения направить в подмогу российской полиции сотрудников ФБР, которые гораздо быстрее наших господ сыщиков нашли и задержали бы убийц. На идею прислать в Россию ФБРовцев зал ответил недовольным, разноголосым гулом. Председательствующему даже пришлось призвать участников совещания к тишине и порядку. Но еще долго то в одном, то в другом конце зала слышался сердитый ропот. …Когда Гуров и Крячко вошли к Орлову, тот сидел с нахмуренно-задумчивым видом, ни дать ни взять – Стенька Разин с известного суриковского полотна. Догадываясь о том, сколь болезненны душевные мозоли начальника, приятели, поздоровавшись, с интересом воззрились на его сумрачное чело. Но тот, прозаично почесав за ухом, обычным, можно даже сказать, будничным тоном поинтересовался: – Как там у вас? Опера заверили Петра в том, что дела у них, в общем-то, идут неплохо. Гуров вкратце изложил итоги их сегодняшней работы. Услышанное Орлова, без преувеличения, по-настоящему воодушевило. Пробежав глазами официальное заключение, свидетельствующее о том, что Вингров и Капылин на самом деле беглые уголовники Сныпкин и Шпульник, он покрутил головой и, стукнув кулаком по столу, вполголоса проговорил: – Жаль, что этой справки у меня не было на сегодняшнем совещании… – А что там было-то на этом совещании? – жизнерадостно ухмыляясь, спросил Крячко. – Представители «обеспокоенной международной общественности» перемывали всем нам кости. А тебя, Стас, между прочим, персонально упомянули с трибуны, – с изрядной долей иронии сообщил Орлов. – Меня?! Персонально?!! – Станислав недоверчиво вытаращил глаза и, как бы ища поддержки, глянул в сторону Гурова. Но тот и сам, явно будучи весьма удивленным, сидел с недоумевающим видом. – Да, Стас, да… – с утрированной скорбью покачал головой Петр и, не выдержав, громко рассмеялся. – Ты не припомнишь, как в мое отсутствие тебя позвали к телефону, и ты с неким господином Бугвой говорил по поводу выбитого зуба участника гомопикета? – А-а-а!.. – усердно закивал головой Крачко. – Ну да, да, было… Так было-то что? Я к тебе по каким-то делам хотел зайти, а ты как раз куда-то укатил. Во-о-т… Захожу, а Верочка уже чуть не плачет от тоски – говорит, позвонил какой-то зануда, домогается, чтобы тебя немедленно вызвали к телефону. А где ж тебя взять-то? Она трубку закрыла ладонью и шепчет: «Станислав Васильевич, а можно, я скажу, что передаю трубку первому заместителю Петра Николаевича?» Говорю: «Валяй!» Взял трубку и слышу голос хронического импотента. Гундит он мне что-то там про злодейское нападение русских националистов-шовинистов на мирных «гомосеков», одному из которых выбили зуб. Дескать, вы обязаны найти и покарать злодея. Ну, я ему и сказал напрямую, что дел у нас невпроворот, и куда более важных, чем выбитый зуб педика. Пусть пишет заявление своему участковому. А вдобавок попросил всякой херней больше не отрывать нас от работы. Он чего-то там начал хлюпать и возмущаться, но я бросил трубку – и все. Больше никто не звонил. – М-да… Сегодня он притащился к нам на совещание и возмущался с трибуны. Кроме него, были еще твой, Лева, «лучший друг» ППРовец Фырпис и «великая правозащитница» Алексанина. Слышали о такой? – Наслышан… – кивнул Гуров. – Гражданка США, представляет какую-то Копенгагенскую комиссию, которая защищает гомосеков, серийных маньяков и изменников. Это ж они тогда громче всех прославляли Калугина и Литвиненко? – Они, они… – подтвердил Орлов. – Все трое по очереди выходили на трибуну и сокрушались по поводу и профессиональной бездарности, и нетолерантности полиции по отношению ко всяким там секс-меньшинствам. Уж таких «комплиментов» наслушался… Он вкратце рассказал о совещании и всех его перипетиях. Выслушав это повествование, Лев уточнил: – Ну, я так понял, начальство потом тебя особо не клевало? – Да, в общем и целом пронесло, если не считать одного из замов министра, который, исходя из речей этой пришлой троицы, попытался навешать на меня собак. Ну, я понимаю, в чем подоплека. Он на мое место пропихивает генерал-майора Прохоровича. Кстати, а давай-ка я прямо сейчас его «обрадую»? Так сказать, под занавес рабочего дня… Петр набрал чей-то номер и, дождавшись отклика на том конце провода, заговорил с нотками торжествующего сарказма: – Виктор Викторович, еще раз здравствуйте! Вот, хочу сообщить, что у нас произошли серьезные подвижки в расследовании убийства Вингрова и Капылина. Кстати, оба эти эпизода мы объединили в одно дело, поскольку тому есть серьезные причины. Прежде всего, нам удалось установить подлинные имена этих двоих граждан. Да-да, вы не ослышались – подлинные имена. Как видно, собеседник Орлова был крайне раздражен услышанным, из-за чего даже на расстоянии был слышен его голос, раздающийся в трубке: – То, что вы говорите, – полная чушь! Этого не может быть!.. – К сожалению, может… – Петр говорил с наигранной скорбью, при этом широко улыбаясь. – Согласно данным криминалистической экспертизы, в ходе которой была проведена идентификация отпечатков пальцев вышеупомянутых господ Вингрова и Капылина, на самом деле первый – это опасный рецидивист Юрий Сныпкин, а второй – бывший предприниматель Борис Шпульник, попавший в заключение за крупное ДТП с многочисленными жертвами. Оба в две тысячи пятом бежали из заключения и, пройдя процедуру изменения внешности в подпольной клинике, состряпали себе новые биографии, обзавелись новыми документами, зажили новой жизнью… – Кто проводил идентификацию? Эти ваши помощники, что ли? – продолжал неистовствовать голос в трубке. – Идентификация проведена в рамках системы АДИС «Папилон», и не доверять ее результатам у меня оснований нет! – уже с металлом в голосе отчеканил Орлов. – Мною завтра лично министру будет представлен отчет о предварительных результатах расследования. Желаю здравствовать! – И, положив трубку, жестко заключил: – Теперь можешь заткнуться! Лев и Станислав, вслушиваясь в эту заочную дискуссию, время от времени переглядывались, как бы констатируя – крепко же сегодня достали Петра! А тот, опершись кулаками о стол и поведя плечами, уже вполне умиротворенно резюмировал: – Ну, вот, как-то так… Все же приятно бывает натянуть нос тому, кто ставит тебе подножки. Что у вас на завтра? Положив ногу на ногу и покачивая носком туфли, Гуров задумчиво произнес: – Едем в Лесокамск, в чернореченскую колонию. Надо на месте выяснить, как именно и в какую сторону бежали Сныпкин и Шпульник. Отследить все маршруты их перемещений. Где-то там и будем искать тех, кто мог оказаться в роли пострадавших от рук этих двоих. Думаю, там мы и сможем выяснить, кто же их и за что именно убил. – Считаешь, это месть за прошлое? – прищурился Орлов. – Почти уверен… Кстати, у нас со Стасом только что прошла бурная дискуссия на тему «А надо ли ловить того, кто убил этих уголовничков?» Ты на это как смотришь? – А ты? – испытующе посмотрел на Льва Петр. Тот, в свою очередь, посмотрел на Стаса, который, издав задиристое «ха!», ответил вместо него: – Он считает, что ловить надо обязательно, в любом случае, независимо от обстоятельств. Ну, а я совсем иного мнения. – Крячко гордо подбоченился: – Да! Какой смысл сажать человека, который выполнил нашу работу? – Стас… – во взгляде Орлова сквозил упрек. – Ты не в частной лавочке, а на государственной службе. Вот если бы ты стал частным детективом, то в какой-то мере мог бы рассуждать именно так. А мы – как это называется – «государевы люди» и подчиняемся не своим представлениям о том, правильный закон или неправильный, а своему должностному уставу. Скажем, если бы кто-то тебе пообещал выполнить работу так, как ты желаешь, а потом, за твои же деньги, сделал все по-своему, ты бы это одобрил? Нет! Так почему государство должно впадать в умиление от того, что ты за его же жалованье на свой лад выполняешь прописанные тебе должностные обязанности? Знаешь, как человек я тебя могу понять, но как начальник – нет. – Вот, блин, два буквоеда на мою голову! – насупившись, безнадежно махнул рукой Стас и заговорил с жаром в голосе: – Все вы, умники хреновы, любите трендеть о «верховенстве буквы закона», пока жареный петух не клюнет в темечко. А что ж ты, Лева, сам когда-то не отдал, так сказать, в руки правосудия симпатяшку Ирен?.. Ну, помнишь, наше расследование на прииске Синяжском? – Помню, помню! Как благодаря тебе мы оба чуть не утонули в болоте… – рассмеялся Лев. – Ну да, отпустил. И мы здорово на этом выиграли. Ведь какую международную «акулу» криминально-террористического пошиба помогла нам выудить Ирен! Да она и сейчас иногда позванивает… Но я же о таких вещах не балаболю на каждом углу и не затеваю совершенно никчемных дискуссий?! Смекай, актуальный ты наш!.. – Ирен тебе звонит до сих пор?! – Стас был искренне возмущен. – И ты об этом ни слова? Ну, ты, блин, стопудовый жлобяра! Клеймо негде ставить! – А ты ее, я смотрю, не забыл… – окинув приятеля изучающим взглядом, уже совершенно серьезно отметил Лев. – Как же она тебя крепко держит! Стас в ответ лишь тягостно вздохнул: – Таких женщин не забывают. Это даже не женщина. Это – сказка… Мечта!.. Ну что, пошли, что ли? Завтра вставать раненько… – Ой-ой-ой! Он озаботился завтрашней поездкой! Признайся уж честно, что к балерунье боишься опоздать, – иронично хохотнул Гуров. – Да! А тебе завидно! Да? Попрощавшись с Петром, приятели зашагали к выходу, без конца пикируясь и изощряясь в подначках. Ранней утренней порой МКАД пересекла серая служебная «Волга», которая помчалась в восточном направлении, в сторону не самого далекого от столицы небольшого областного центра Лесокамска. Почти вся территория Лесокамской губернии представляла собой лесные массивы, изрезанные реками и речушками, с гораздо меньшими по площади лоскутами ржаных и картофельных полей, с преимущественно одноэтажными райцентрами и россыпью сел, часть которых являла собой чахленькие сельхозартели, а прочие – тоже не блещущие богатством подобия былых леспромхозов. Глядя на разгорающуюся зарю, сидевший на переднем пассажирском сиденье Гуров размышлял о перипетиях предстоящего этапа расследования. Было яснее ясного, что, исходя из принципа, согласно которому таких дураков, которые сами себе добровольно надели бы петлю на шею, поискать и поискать, выяснение обстоятельств былого побега двоих заключенных из ИТК представлялось не самым легким. Наверняка за последние годы немало сменилось и сотрудников колонии, что сводило к минимуму вероятность найти людей, досконально знавших о событиях две тысячи пятого. И, тем не менее, невзирая ни на какие препятствия и обстоятельства, они со Стасом были просто обязаны выявить цепочку загадочных событий, каковые им выпало распутывать. Лев оглянулся на Крячко. Тот мирно похрапывал на заднем сиденье, как видно, недобрав положенные часы сна минувшей ночью. Словно ощутив взгляд приятеля, Стас внезапно открыл глаза и сонным голосом спросил: – Еще далеко? – Мы где-то на середине пути, Станислав Васильевич, – откликнулся шофер Володя. – Так что пару часов еще можно употребить для крепкого, здорового сна. – Ой, не-е-т! Наверное, хватит… – Крячко помотал головой и кулаками протер глаза, поднимаясь и озираясь по сторонам. – Башка и так тяжелая, как кирпич. Даже и не помню, снилось мне что-нибудь или не снилось… Сколько уже там? – Начало девятого, – взглянув на приборную панель машины, где высвечивались зеленоватые цифры табло электронных часов, сообщил Гуров. – О-о! То-то я чую, что пора бы уже подкрепиться! – Уже окончательно отряхнувшись ото сна, Крячко энергично хэкнул и потер руки. Неожиданно он увидел, как из остановившейся где-то впереди «Нивы-Шевроле» вышел ее хозяин, швырнув под откос дороги черный пакет с бытовым мусором, демонстративно встал на краю дороги и, «рассупонившись», начал справлять нужду несмотря на проносящийся мимо транспорт. Гуров, который тоже не мог не заметить подобного хамства, только и смог констатировать: – Вот ведь свинья-то!.. А Стас жестко скомандовал Володе: – Остановись! Пискнув тормозами, «Волга» замерла на обочине, и мрачный, словно туча, Крячко, выйдя из кабины, направился к неспешно застегивающему брюки «ломовику» лет двадцати пяти с накачанными мышцами рук. Лениво покосившись в сторону «ветерана», тот явно чувствовал себя хозяином положения. – Слышь, ты, «грамотей»! – Сведя брови, Станислав указал наглецу на выброшенный им пакет. – Подними и положи обратно в багажник. И – поживее! – А не пошел бы ты на …?! – пренебрежительно скривился тот. – Что?! – теперь Крячко вскипел по-настоящему. – Ты, щенок деланый! Это ты меня послал? Да я тебе, уроду, этот пакет сейчас на башку надену! – Это я тебе сейчас его надену! – сжимая кулаки, шагнул навстречу Станиславу «ломовик». Сообразив, что ситуация в любую секунду может выйти из-под контроля, Лев вышел из машины, но было уже поздно. Получив от незнакомца в потертой кожаной ветровке мощную затрещину, качок покатился под откос. Он хотел было вскочить, но получил еще одну оплеуху и только тут понял, что этот сердитый дядя и впрямь собирается исполнить обещанное – надеть пакет ему на голову. Испуганно съежившись, парень схватил мешок и поспешил к машине, успев крикнуть на ходу: – Ты еще об этом пожалеешь!