Натали закрыла за ними дверь и задумалась. Сверху снова послышался тихий шорох. — Кира… Спускайся. И Кира спустилась. Двадцать три — Все, меня нет, — сказал Саймон Серрэйлер. Он бросил файл поверх высокой стопки таких же и закрыл свой лэптоп. — Не звоните мне и не ждите, что я буду звонить вам. — Да, босс. — Натан Коутс вышел вместе со своим старшим инспектором из его кабинета. — Даже если… Серрэйлер посмотрел на него. — Только если будет сообщение, — сказал он. — И только если будут новости. Без новостей — не надо. — Понял. Вы куда-то за границу? — Нет. В Лондон. — Едете что-то смотреть, да? Саймон улыбнулся. — Можно и так сказать, — сказал он и побежал вниз по лестнице. — Да. — Он помахал рукой и кинулся к машине, чтобы никто не успел его догнать. С него было достаточно. Это было волнующе, захватывающе и изматывающе — всего понемножку — и он ни за что на свете не пропустил бы последние две недели, но ему надо было сбежать. Из участка, из полиции, из Лаффертона. Ему всегда отлично удавалось оторваться от реальности, окунуться в другую жизнь, и когда он ехал к своему дому, чтобы собрать вещи перед отъездом, у него от радости буквально кружилась голова. Три дня он будет наблюдать за подготовкой выставки, и сразу после этого пройдет частный показ. А потом он посмотрит. Театр, опера, хорошие рестораны, прогулки по Лондону… Все что угодно, неважно, он не строил конкретных планов. Именно так он предпочитал расслабляться — каждый день делая себе сюрпризы. Он, как обычно, забронировал себе комфортабельный номер в гостинице с видом на тихие сады Челси. Это было очень спокойное место, настолько непохожее на гостиницу, насколько возможно. И весьма дорогое. Когда Саймон путешествовал за границу, он всегда ездил налегке и мало тратил; его более чем устраивала скромная комната у Эрнесто на набережной, или богом забытый гостевой домик с завтраком, или дешевая туристическая база. В Лондоне он хотел комфорта и тратил деньги. Когда он выехал на трассу и встроился в общий поток машин, он почувствовал, как сразу переключился, как будто внутри него нажали на тумблер. Он оставлял Эдди Слайтхолм, убитых детей и похищенных женщин позади, он освобождал от них свой разум. Он больше не был старшим инспектором Серрэйлером, он был Саймоном Ослером, чья индивидуальная выставка рисунков должна была пройти в галерее Мэйфэйр. Большинство из тех, кто придет туда смотреть и покупать, будет совершенно не в курсе, что он офицер полиции, и это его полностью устраивало. Когда ему приходилось иметь дело с преступниками, которые вели двойную жизнь, он обычно хорошо понимал их мотивы и чувства. Сама по себе двойная жизнь — это не преступление; все зависит от того, что ты в этих жизнях делаешь. Если бы его заставили выбирать между двумя его собственными, ему было бы очень непросто. Они уравновешивали друг друга; ни одной из этих жизней ему не было достаточно самой по себе. Он дважды слышал, как звонит мобильный телефон, но он был у него в куртке на заднем сиденье. Он проверит сообщения на следующей остановке. Полностью освободить себя от участия в текущих делах он все-таки не мог. Криминалист Деннис Виндон поднялся с колен, отряхнул ладони и подошел к окну. Снаружи было тихо. Людям становилось скучно. Все, что они видели — это как белые костюмы время от времени выходят из дома с какими-то вещами, идут к фургону и складывают их внутрь, а потом бредут обратно и закрывают за собой входную дверь. Вещи тщательно упаковывались, и никто из них не знал, что внутри. А Деннис знал. Это были фрагменты ковров. Подушки. Куски линолеума. Крошки из кухонных шкафов. Простыни. Все это они аккуратно складывали в мешки, перевязывали и подписывали. Никто не разговаривал с белыми костюмами, и белые костюмы тоже ни с кем не разговаривали и даже не смотрели на женщин, слоняющихся у ворот дома. Это всегда женщины, подумал Деннис, взглянув на освещенную солнцем улицу. Мужчины — даже безработные — как будто не испытывали этого противоестественного интереса к местам, где было совершено преступление. Если это вообще было местом преступления. Он перевидал многое, но никогда не встречал более опрятного, чистого и прибранного жилища. И это был не дом, который спешно драили и вычищали, чтобы спрятать следы, это был дом, в котором всегда было опрятно, чисто и прибрано. На самом деле приятный дом. Нельзя было это не признать. Полки с книгами. Красивый фарфор под эпоху королевы Виктории. Цветные подушки. Это был дом, который обставляли с удовольствием. Он всегда испытывал определенные ощущения, когда ему приходилось разбирать дома буквально по кирпичикам, и в этом месте у него было чувство, что никакого преступления тут не совершалось; никого тут не пытали и не убивали. Никого из пропавших детей не пихали в шкаф под лестницей, и их одежду не сжигали в саду на заднем дворе. Если Слайтхолм действительно похищала пропавших детей, то дома она ничего не делала и никого сюда не привозила. Джо Кэйпер зашла в комнату и присвистнула. Теперь они оба стояли у окна и смотрели на улицу. — Там тоже ничего не будет, — после долгой паузы сказал Деннис. Сад был ухоженный и аккуратный. Четырехугольник газона. Цветочные клумбы с розами и буддлеями с обеих сторон, в глубине один куст сирени. Обычный садовый сарай четыре на шесть, который уже успели разобрать. Пластиковый садовый столик и два перевернутых стула сверху. — Даже жалко. Потому что к концу недели они должны будут весь его перекопать. Пустая трата времени и сил, особенно с учетом палящего солнца — в саду ничего не зарыто. Он просто знал это. — А что у тебя? Джо покачала головой. — Ничего. Только закончила упаковывать ее вещи. И на этом со спальнями мы закончили. — Есть какие-нибудь новости по машине? — Я слышала, Люк сказал, что могут появиться. Возможно, завтра. — Вот где все будет. Если вообще что-то есть. Дело всегда в машине. — Нет, не всегда. — Да, да, но в этот раз я просто в этом уверен. — О, я смотрю, кто-то включил свои локаторы? — Случалось всякое. — Я слышала. Деннис однажды, всего однажды, сделал ставку на сад и нашел под недавно выложенным патио колодец, в котором, помимо огромного количества воды, обнаружился еще и труп. — Ладно. Пора возвращаться к ковролину. — Хочешь колы? — Не, она же наверняка теплая. — Нет, я поставила ее в холодильник внизу. — Не стоило этого делать. — Наверное, — сказала Джо и невозмутимо выплыла из комнаты. В это время в доме напротив Кира сидела в комнате с задернутыми шторами и смотрела очередной выпуск «Моего маленького пони». Время от времени она поднималась и отодвигала одну из занавесок, чтобы взглянуть на дом Эдди, но там никогда ничего не было видно. От визгливых голосов и тренькающей музыки Киру подташнивало, и вообще она ненавидела «Моего маленького пони», но она не осмеливалась выключать видео, потому что ее мать могла это услышать и подняться к ней. Сейчас Натали разговаривала по телефону с Донной Кэмпбелл, своей лучшей подругой. Кира уселась обратно на диван и закрыла глаза, но на этот раз она не пыталась увидеть кусок какого-то цвета или черную бархатную поверхность; в своем воображении она заходила в переднюю дверь дома Эдди, а потом в каждую из ее комнат по очереди, изучая ее вещи — мебель, книги, чашки и блюдца в цветочек, двух игрушечных клоунов, свисающих с полки. Она пыталась запомнить все. Тогда она будет знать, что белые костюмы забрали или передвинули. Она была твердо намерена как-нибудь попасть в дом к Эдди — она обязана была это сделать. Она чувствовала, что Эдди бы этого хотела, что она доверила бы именно ей, и никому другому, проверить все ее вещи. Мать разбудила ее, с криками раздвинув шторы. Телевизор был выключен. — Вставай, нам пора. — Куда мы едем? — Кое с кем повидаться. Давай, Кира, тебе еще надо причесаться и надеть чистую футболку, не хочу, чтобы люди подумали, что я наплевательски к тебе отношусь. — А кто этот кое-кто, с кем нам надо повидаться? — Узнаешь, когда мы приедем. — Куда? — О господи, Кира, да ты просто огромный жирный знак вопроса, ты знаешь об этом? Натали была в ярости. Они с Донной договорились взять детей с собой в супермаркет, где была игровая площадка с аниматорами. Они могли бы немного походить по магазинам, попить кофе и поболтать, и при этом их не донимали бы весь день Кира и ребенок Донны. Тот факт, что Кира, по ее же собственным словам, ненавидела Дэнни Кэмпбелла, не имел для Натали никакого значения. Когда она спросила Киру, почему она его ненавидит, та ответила, что он укусил ее, пока никто не видел. Но следы у Киры на руках совсем не выглядели как укусы. Скорее, как щипки, а какие дети не щиплются время от времени? — Ущипни его в ответ, — сказала Натали. — Будет ему уроком. Не будь плаксой, Кира, ты ничего в этой жизни не добьешься, если будешь плаксой. Но когда Натали уже договорилась и положила трубку, телефон зазвонил снова, и это оказалась полиция, и они сказали, что ей нужно привезти Киру сейчас, что они организовали целую встречу, чтобы поговорить с ней. И отменять они ее не будут. Это нужно сделать сейчас. Натали резко развернула голову Киры, чтобы завязать ей хвост. — Да сиди ты спокойно, черт тебя подери! — Куда мы едем? Натали только покачала головой, сжимая в зубах розовую нейлоновую резинку. * * * Когда они выходили из дома, один из белых костюмов садился в фургон, а когда Натали заводила машину, другой вышел из дверей Эдди, запер их за собой и положил ключ в свой белый карман. Кира внимательно за ними следила, стараясь все как следует запомнить, чтобы потом рассказать Эдди.