— С молоком, один сахар. Спасибо. Ассортимент в туалетных автоматах был лаконичный. Два ряда с презервативами, один с тампонами. Еще один, с тонкими колготками, был забит до отказа — особенного спроса на них в Холли Буш не было. Доход с них был небольшой, даже несмотря на то что цены были задраны до небес. Настоящие деньги приносили именно сигареты. Они приезжали в крепко запечатанных коробках от томатного супа. Один из тех двух мужчин зашел внутрь. Быстро глянул на Эдди. Увидев, как Эдди, опустив голову, складирует стопки пачек в машину, мужчина рассмеялся. — Что, помогаешь снижать рождаемость? В баре на стойке уже ждал кофе, вместе с плоской жестяной тарелочкой для мелочи. Второй мужчина сидел в холле, но настолько погрузился в чтение Рэйсинг Пост, что даже не поднял голову. Кофе оказался вполне приличным, да и Брайан ушел в подсобку, так что разговоры были ни к чему. — До скорого! В ответ на крик Эдди откуда-то донеслось только невнятное ворчание. Товар все еще лежал на заднем сиденье. Пока его надо было как следует прикрыть, а потом, наверное, все можно будет сложить обратно в багажник. Потом. Мысль о том, что находилось в багажнике сейчас, пробежала знакомым, долгожданным электрическим зарядом через все тело Эдди. Когда вот так накрывало, с этим ничто не могло сравниться, ничто так сильно не возбуждало и не могло дать настолько глубокого чувства удовлетворения. Откуда она бралась, эта ни с чем не сравнимая тяга, эта жажда, утолив которую можно было испытать сильнейшее из удовольствий? Для других людей ребенок — это сын или дочь, или милое дитя, прогуливающееся по улице, или вопящий раздражающий фактор; это кто-то, кого надо учить алфавиту и одевать, кто-то вонючий, или сопливый, или прелестный, да и много чего еще. Для Эдди ребенок был всем вышеуказанным. Но еще на Эдди иногда нападала жажда. И, когда это происходило, ребенок становился возможностью. Машина свернула с дороги на Холли Буш и помчалась по двухполосному шоссе, но в этот момент янтарным светом загорелась лампочка, предупреждающая его о том, что в баке кончается бензин. — Гадство. Заправочная станция точно была в Китби. Не надо искушать судьбу, не стоит рисковать, ведь так можно и заглохнуть. Боже, от одной мысли было не по себе. Ладно, нужно замедлиться, можно попробовать растянуть, просто не надо жечь топливо. До заправки в Китби была целая вечность. Семь Саймон Серрэйлер сидел вместе с Джимом Чапмэном в его офисе. Они оба сидели молча и думали. Саймон не вернулся в Лаффертон. Потому что рассчитывал, что основные события будут разворачиваться здесь и завершатся тоже здесь, положив тот или иной конец как его расследованию, так и расследованию полиции Северного Йоркшира. А еще потому, что он воспрял духом и наслаждался возможностью поучаствовать в деле. Чапмэн сидел, соединив кончики пальцев перед носом, и смотрел на свой стол. Поездка в поселок, где жил похищенный ребенок, была именно так мучительна, как они и ожидали. У Серрэйлера в памяти все еще были свежи воспоминания о родителях Дэвида Ангуса, но они были еще сдержанными по сравнению с Садденсами. Он никогда не видел такой откровенной, неприкрытой скорби, такой ярости и агонии и таких потоков слез. Мать раздирала ногтями собственное лицо, вырывала у себя клоки волос с корнем и кричала на полицейского психолога, находившегося рядом с ними. Люди стояли и смотрели на них округлившимися глазами, с нескрываемой враждебностью, в то же время одним своим присутствием демонстрируя, как они в них нуждались. Обоих мужчин трясло, когда они уезжали оттуда. В какой-то момент Джим Чапмэн потянулся за телефоном. Каждое его движение казалось продуманным, каждое слово взвешенным. Саймон наблюдал за ним. — Я хочу, — сказал он, — чтобы каждый серебристый «Мондео», замеченный на любой дороге в нашем регионе, отследили и проверили по документам. Если вы видите номерной знак, на котором первые три — повторяю, три символа — совпадают с упомянутыми, эту машину необходимо остановить, водителя опросить, автомобиль обыскать. И я хочу, чтобы все зарегистрированные в нашем регионе серебристые «Мондео» с этими символами на номерном знаке отыскали, а их владельцев навестили. Повторяю, все серебристые «Мондео». Он положил трубку и посмотрел на Серрэйлера. — Что? — Вот это решение. — Да, придется потратить ресурс. Люди. Время. Ну и что? — Он встал. — Я хочу еще раз заскочить в больницу, навестить свою дочь. Вы все еще с нами, Саймон? — А я все еще нужен? Джим Чапмэн в ответ только приподнял бровь и вышел из кабинета. — Он пойдет в «Реал Мадрид». — «Реалу» он не нужен. — Черта с два, конечно, он им нужен. Он гений. — Ну не могут же они все идти в «Реал». Я думаю, это будет «Милан». Констебль Дэйв Хеннесси опустошил банку колы и смял ее до размеров куриного наггетса. Он постоянно делал что-то подобное. — Карл вот считает, что ему поступит предложение в эту пятницу. — Непонятно, чего он выделывался. Это вправит ему мозги. Никакой больше качалки по вечерам. — Не, он же собирается на национальные соревнования. Когда ты на таком уровне тягаешь веса, даже один день пропустить — уже катастрофа. — Читай по губам: это вправит ему мозги. Ты встречался с Линдой? — Виделся. — Да, а я ведь в школу с ней ходил. Жуткая баба. С такой моментально в подкаблучника превратишься. Ник Патерсон рассмеялся, живо себе это представив. Они стояли на обочине в тени. Он положил ноги на приборную панель и немножко сполз в кресле. Может, у него есть десять минуточек. — Видел сегодня утром объявление? Видимо, его повесила та женщина из уголовного розыска. — Не-а. — Гей-парад в Йорке. Носи форму с гордостью. Ник презрительно фыркнул. — Это неправильно. Это есть во внутренних правилах для полицейских. Нельзя присоединяться к политическим акциям, нельзя становиться активистом… Если так хочется ходить на марши для извращенцев, пусть ищут другую работу. — Нельзя так говорить. — Я называю извращенцев извращенцами. — Вон там! — Ник выпрямился. — Видел? — У меня глаза были закрыты. — Серебристый «Мондео». — Да их сотни. — Видишь водителя? Мужчина, темная куртка, темные волосы? — Ник вставил ключ в зажигание и с ревом съехал со скользкой дороги на двухполосное шоссе. — Посмотри-ка еще раз, что там за номер. Но Дэйв уже этим занимался. * * * Через две мили, которые они промчались на скорости восемьдесят миль в час, они уперлись в заправку. — Твою мать. Он там, — крикнул Дэйв. — Остановись на развязке у Конуэя, подождем его. — Он может поехать в четырех разных направлениях, мы не можем все перекрыть. — Вызывай подкрепление. — Да он к этому времени будет уже на полпути к Шотландии. — Да это может быть и не он. Они сбросили скорость до пятидесяти. Впереди, на востоке, сгущались темно-серые грозовые тучи. — Даже не знаю, — через несколько секунд произнес Ник, — у меня по поводу этого парня какое-то предчувствие. Он оказался в непростом положении, ведь официально он здесь был никем. Саймон не мог оставаться тут вечно. Если сегодняшний день закончится ничем, завтра утром он будет вынужден вернуться в Лаффертон.