– Мы тут только что более или менее пережили ураган, – сказал я этим троим. – Так что оборотень-белка мне ничего не сделает. Пойдёмте сначала в столовую, хорошо? – Ладно, – согласился Караг. – Кстати, мой друг Брэндон тоже очень хотел отправиться с нами, но учителя ему не разрешили: ему надо подтянуть оценки по двум предметам. Но может, в следующий раз. Гостевая хижина сильно пострадала от урагана, но Караг меня заверил: – Ничего, поспим во втором обличье на земле – правда, ребята? – Конечно, – тут же ответила Тикаани. – Волки, например, даже в снежный буран могут спать, так что не переживай, Тьяго. – Да кому она нужна, эта кровать! – подавленно воскликнула Холли. – Мне нужен только Ной! Увы, это было единственное, чего мы не могли ей дать. Мало кто в школе ещё продолжал надеяться, что Ной вернётся. Наконец мистер Кристалл объявил: – Если он до сих пор не вернулся, то, боюсь, надеяться больше не на что. Поэтому предлагаю завтра устроить в его честь прощальную церемонию. И вот этот день настал. У меня ещё до этого глаза были на мокром месте: эта «церемония» означала, что Ноя, скорее всего, я больше никогда не увижу. Мне ужасно его не хватало – всякий раз, когда я о нём думал, мне казалось, будто моё сердце бросают в кипяток. В Интернете я прочитал, что тангиханга – траурная церемония маори – обычно длится три дня, и я не был уверен, что выдержу это, если Джек Кристалл задумал нечто подобное. Все ученики и учителя «Голубого рифа» собрались на пляже в своей лучшей одежде. Мои любимые вещи смыло в море ураганом, и у меня остались только обрезанные джинсы с двумя-тремя дырками и чёрная футболка с логотипом группы «Ред Хот Чили Пепперс», которую Джонни когда-то подарил мне на день рождения. Джаспер был в полосатой рубашке, чёрном галстуке и цветных шортах, Шари – в разных частях от двух лучших бикини: жёлтый верх, бело-фиолетовый низ. Наверное, мы представляли собой комичное зрелище. Каждый сжимал в руке цветок гибискуса. Море сегодня было чудесного бирюзового цвета. Поблизости над водой, расправив широкие крылья, парили пеликаны, стрелой бросаясь вниз за рыбой. – Он был воином и джентльменом, – сказал Джек Кристалл, – и мы все его любили. Я запомню его умным весёлым мальчиком с большим сердцем. – Наш директор наклонился, опустил на воду белый цветок и провожал его глазами, пока тот не исчез в море. – Он никогда не бросал нас в беде – лучшего друга во всех морях мира не сыскать, – добавила Шари, вверяя волнам лиловый цветок. – Ни один дельфин так быстро не плавал и так славно не прыгал – таких сальто мир ещё не видывал! – Видимо, она забыла, как часто подкалывала Ноя этими выпендрёжными прыжками. Но насчёт дружбы это правда – даже со мной он всегда был невероятно мил. – Он был прекрасным учеником, – продолжила мисс Уайт, – примером для всех остальных. Я восхищённо посмотрел на неё. Насколько я знал, Ной частенько ленился и забывал подготовиться к контрольным. – Культура маори, о которой он столько нам рассказывал, нас всех невероятно вдохновляла, – всхлипнула наша озёрная чайка Дафна. Я сразу вспомнил, как она подсмеивалась над дельфиньим приветствием «хонги», называя его «носовой гимнастикой». – Он был чудесным мальчиком, бог моря Тангароа наверняка забрал его в своё большое каноэ, – сказала миссис Пелагиус и, разжав черепаший клюв, спустила на воду белый цветок. Я удивился: раньше она всегда утверждала, что, насколько ей известно, бога моря не существует. Почти все что-то говорили о Ное, я тоже пробормотал несколько добрых слов. Но больше всех нам разрывала сердце скорбь Холли и родителей Ноя. – Он был самым классным мальчиком в мире, мне ужасно его не хватает. – Холли даже не пыталась сдержать слёзы. – Настоящее ореховое деревце, которое он мне подарил, навсегда останется со мной! Мать Ноя Лейлани Те Ратана была очень тронута и сжала плечо Холли. Это была маори с волнистыми тёмными волосами и глазами, в которых был виден весь мир. Она обвиняюще смотрела на волны: – Морской владыка, за что ты причинил нам такое горе?! Ной гордился, что один из его предков был рангатирой – вождём, имеющим с тобой особую связь. Он вырезал из дерева модель ваки – каноэ с выносными уключинами, – чтобы подарить его тебе. Неужели его мечта – плавать в большой стае, в которую сбиваются тысячи тёмных дельфинов, – была слишком дерзкой? Почему ты не позволил ему хотя бы ещё разок повидать Новую Зеландию, поесть батата или полюбоваться игрой «Олл Блэкс», нашей сборной по регби? Скажи, как нам жить дальше, Тангароа! К тому времени уже у всех слёзы лились ручьём. Даже у таких крепких орешков, как Элла или Токо. Я чувствовал, как солёные капли щекочут мне щёки. И вдруг мы услышали какой-то звук со стороны лодочного ангара. – Вы наговорили столько чудесных слов, – прокряхтел знакомый голос, – я сам чуть не разрыдался. Ной! История Ноя Мы уставились на Ноя как на призрак, увидев, что он, пошатываясь, вышел из-за лодочного ангара. Выглядел он ужасно: исхудал, на голове рана с запёкшейся кровью, из одежды лишь обрывок парусины вокруг пояса. Слипшиеся от соли чёрные волосы прядями свисали ему на лоб. Холли отреагировала первой. Она сорвалась с места и буквально бросилась на Ноя, обвив его руками и ногами и целуя его лицо. Не разжимая объятий и блаженно улыбаясь, оба повалились на землю. Потом и мы, все остальные, бросились к ним и, подбрасывая в воздух оставшиеся цветы, пытались обнять Ноя – что не так уж просто в этой толчее. Шари и Блю, смеясь во весь рот, исполнили импровизированный танец вокруг друга, а цветы падали Ною на голову, словно рухнувшие бабочки. На лицах учителей, особенно мисс Уайт и нашего директора, читались огромная радость и облегчение. Через несколько минут мы сидели на пляже, слушая рассказ Ноя, устроившегося между сияющими родителями, а наш повар Джошуа, превратив руки в щупальца, раздавал кусочки лосося, бутерброды с сардинами и пряные рыбные котлеты. – Надо было мне держаться подальше от этого полузатонувшего корабля, – рассказывал Ной, уплетая за обе щеки и одной рукой обнимая прижавшуюся к нему Холли. – Он так качался, что ударил меня бортом по голове, и, похоже, я на некоторое время вырубился. – Но ненадолго – иначе бы ты утонул, – заметила Блю. – Наше дельфинье тело не дышит само по себе, как человеческое, – мы вдыхаем осознанно. – Да, наверное, я скоро очнулся. – Ной откусил кусочек лосося. – Но потом я ещё довольно долго был дезориентирован и наполовину оглушён. Вы ведь меня звали, да? Я что-то слышал, но совсем тихо, а мой ответ, наверное, был совершенно невразумительным. – Думаю, после этого удара по голове бедняга больше не может общаться мысленно, – сочувственно сказала Элла. – Ну, он в этом и раньше успехами не отличался. – Ещё как может, – возразил Нокс из лагуны. – Хочешь узнать, что он только что сказал о питонах? – А что было потом? – допытывалась Шари, пока Элла не начала возмущаться. – Ты пытался нас найти, Ной? Мы так долго тебя искали – чуть плавники не отвалились! – Разумеется, я вас искал, но море так разбушевалось, что меня только швыряло из стороны в сторону. – Ной поморщился. – Когда шторм прошёл, настала ночь и я был один. Паршивое чувство. – Холли ещё крепче прижала его к себе, и Ной нежно поцеловал её в нос, прежде чем проглотить очередную рыбную котлету. – Я хотел плыть к берегу, но понятия не имел, в какой он стороне. Потом я заметил, что по ошибке целый день плыл в направлении открытого моря. Вечером я, конечно, повернул обратно. Мисс Уайт вздохнула: – При случае разберём на уроке, как ориентироваться по солнцу и звёздам. Ной кивнул, и миссис Мисаки, которая обрабатывала рану на его голове, напустилась на него: – Не вертись, молодой человек! Видишь, додёргался – опять кровь пошла. Оливия, казалось, вот-вот упадёт в обморок. – Когда я наконец добрался до берега, то оказался в Ки-Уэсте, то есть довольно далеко от школы, – продолжал Ной, не обращая внимания на то, что у него с головой. – Поэтому я так долго сюда плыл. Простите, что так поздно вернулся. – Так океанисто, что ты жив! – Шари и Блю снова заключили Ноя в объятия, отчего надкусанная котлета выскользнула у него из пальцев и упала на песок, где её тут же подхватила голодная серебристая чайка. – Так, самое важное мы узнали – а теперь марш в медицинский кабинет и отдыхать! – объявил Джек Кристалл, и миссис Мисаки препроводила блудного сына в главное здание. Вместе с его родителями и, конечно, Холли. Она всё ещё к нему липла. Наш директор обратился к сияющей мисс Уайт: – Это надо отпраздновать! В «Океане» на следующей неделе будет живая музыка – сходим туда вместе? Я и все, кто это слышал, затаили дыхание. Он так часто приглашал её на свидание – и всякий раз она отказывалась. Но сейчас она была в прекрасном настроении… и, чуть помедлив, ответила: – Почему бы и нет? Ух ты! Может, они всё-таки сойдутся? Мы с Крисом и Финни многозначительно переглянулись. Когда учителя отправили нас обратно на занятия, я чувствовал себя лёгким, словно шарик с гелием, – того и гляди улечу. Да, в школе много чего разрушено, и на ремонт требуются деньги, но с финансовыми трудностями мы справимся. Главное – Ной жив! С сегодняшнего дня мы сможем вплотную заняться планированием этих дурацких дней открытых дверей и подготовиться к тому, что скоро здесь будет бродить куча обычных людей. Не так давно я считал себя одним из них. В обнимку с осьминогом – Эй, а ты классно управляешься с дрелью, – похвалил Рокет нашего гостя, когда мы на следующий день ремонтировали столовую. – Ты этому учился? – Нет, я рос пумой, – сказал Караг, выковыривая вату из ушей. – Но сверлить мне нравится. Только очень уж громко. – Может, в прошлой жизни ты был дятлом, – пошутил я, и Караг заинтересованно посмотрел на меня: – Разве жизней несколько? А можно тогда выбрать себе обличье? – Плохие новости: думаю, нет, – сказал Рокет, превратив зубы в крысиные. Мистер Гарсия, улучив свободную минутку, показал ему частичные превращения, и с тех пор он постоянно упражнялся. Если будет продолжать в том же духе, то скоро меня в этом превзойдёт. Мы наблюдали, как Элла помогает восстанавливать школу. В рабочем комбинезоне и в кои-то веки без макияжа, она энергично покрывала новым слоем белой краски стены холла, пострадавшие во время наводнения.