Через несколько секунд мы изумлённо созерцали серого клюворылого кита несколько метров длиной, у которого в конце спины был маленький плавник. Существо, которое только что было мальчиком, спокойно лежало в воде, вдыхая через дыхало, а Люси ласково обвила его щупальцами. – Мегакруто, что ты клюворылый кит – теперь тебе не нужна чёрная кожа, чтобы нырять со мной в глубину. Только смотри не съешь меня ненароком, ладно? – Невероятно! – воскликнул Леон. – Всё это просто невероятно. Люси, побудь со мной, а то у меня совсем сорвёт крышу. – Скоро привыкнешь, – пообещала ему девочка-осьминог. – Пойдём поплаваем и поиграем! – До встречи, ребята, – сказал нам Леон. – Мне надо опробовать это обличье, обжиться в нём. Но… спасибо. – Да не за что, – пожала плечами Финни. – Желаю попутного течения – или как там говорят у вас в море. – Подожди, Леон! Ты ведь можешь нырять в этом обличье на глубину несколько тысяч метров, да? – Крис задумчиво разглядывал кита в нашей лагуне. – У меня есть одна идея – сейчас объясню… На парковке кто-то посигналил. Мы с Шари вздрогнули, и я вспомнил, что Джонни обещал нас забрать. Нам нужно непременно разузнать о дуэлях с тигровыми акулами. Ореховые глаза и розыски Мы поспешили к парковке – Джонни как раз сунул в рот очередную жвачку с корицей. Мы обнялись, и его бульдожье лицо расплылось в улыбке, когда он поздоровался с Шари. – Хорошо, что ты ему помогаешь, – буркнул он, пока мы устраивались в его стареньком синем «Шевроле». – Ну, поехали. Что, говоришь, мы ищем? – Иззи упомянула, что слышала об акульих боях в баре под названием «У Мако», – ответил я, всё ещё под впечатлением от зрелища, которое мне довелось наблюдать. Боже, клюворылый кит! Захочет ли Леон остаться в нашей школе или вернуться в Калифорнию? – Эту пивную я знаю, – проворчал Джонни. – Даже как-то заходил туда. Но ненадолго. Гнусное местечко. Над стойкой висит чучело каменного окуня. – Ой, как жалко. – Шари знала, какое животное мой опекун. – Мне нравятся каменные окуни. На самом деле они вовсе не такие хмурые, как на вид. – Я в курсе, – сказал я и улыбнулся Джонни, а тот фыркнул. – Как будем действовать – есть идеи? – Предлагаю вам сесть за стол недалеко от рыбаков, притвориться дурачащимися подростками и подслушать, о чём говорят люди. А я в это время попробую разведать за другим столом, не знает ли кто чего-нибудь об этих пари. Мне поверят, что я интересуюсь такими вещами, а вам нет. – Дурачащимися подростками? Это как? – Я напустил на себя невинный вид. – Что-нибудь придумаете, – усмехнулся Джонни и выехал с парковки на дорогу, которая вела к перекрёстку с заправкой, а потом на шоссе US-1 на юг. Шари восхищённо смотрела в окно. – Что ты там увидела? – спросил я, потому что не замечал ничего особенного. Пальмы. Обувные магазины. Рестораны. Магазины с водолазным снаряжением. Многие магазины пострадали от урагана и ещё не открылись. – Мне нравится, когда мимо проносится пейзаж, – сказала Шари, прижав ладонь к стеклу. – Плавать так быстро не получается, понимаешь? – Понимаю, – сказал я, вспомнив, сколько в моём мире чудес: стекло, автомобили, электричество, Интернет, кока-кола и много всего другого. Приехав в Айламораду, мы, как и договаривались, разделились. Я заказал нам с Шари лимонад, а Джонни себе – безалкогольное пиво. Да, пивная и в самом деле была отвратительной. Стены украшали старые рыболовные снасти, а каменный окунь был не единственным чучелом рыбы. Ещё там была рыба-меч – кто-то нанизал на её длинный острый нос долларовую банкноту. Мы прислушивались к разговорам соседей, пили лимонад и хихикали, вспоминая, что пережили на дне открытых дверей. Люди за соседними столиками говорили лишь о погоде, улове и его весе. Неужели это интересно? Это как если бы я стал кому-нибудь рассказывать, сколько раз за день поднимал в школе руку, что говорил и какую домашку нам задали. Очень увлекательно. – Хочешь послушать, сколько раз я сегодня поднимал руку? – спросил я Шари. – Нет! – не раздумывая ответила она. Краем глаза я наблюдал, как Джонни тихо разговаривает с барменом. Хорошая идея! Бармены за день слышат десятки разговоров. Когда Джонни встал и вышел, мы выждали минуту и пошли за ним. – Выяснил что-нибудь? – нетерпеливо спросил я. – Не-а. Он недавно сюда переехал. Говорит, слышал об этом, но где и как, не знает. – Чёрт. Значит, в следующий бар? Джонни кивнул. Следующим пунктом была маленькая гавань для яхт с магазином и кафе. Полки вокруг кассы ломились от сладостей и принадлежностей для рыбалки, ещё было несколько морских навигационных карт и крутящийся стенд с дешёвыми книжками в мягких обложках. Джонни поболтал с людьми, которые как раз сошли с моторной яхты на берег. Мы с Шари подслушивали группу, покупающую наживку. Один рассказывал о тарпоне[5], который чуть не порвал ему в клочья снаряжение. Я навострил уши, когда другой – толстый бородач – начал: – Ну, тогда тебе нужна снаряга получше. Представь, что тебе на крючок попадётся акула, и… – Знаешь… – тихо сказала Шари. – Что? – Я повернулся к ней, тут же позабыв о рыбаке. – Похоже, я начинаю привыкать к тому, как выглядят люди. – Они по-прежнему кажутся тебе уродливыми? – с любопытством спросил я. – В общем-то, нет. С тех пор как я на суше, я постоянно вижу их вокруг себя и уже привыкла, что у них есть волосы и пальцы. На дне открытых дверей я заметила, что стала обращать больше внимания на различия между людьми. Я улыбнулся: – Например? – Как выглядели туристы, я уже забыла, но мы, ученики, внешне сильно отличаемся друг от друга. У вас с Ноем в первом обличье кожа смуглая, а у нас с Блю светлая. Хорошо, что люди разноцветные – хоть какое-то разнообразие. – Серьёзно, словно исследовательница, она посмотрела мне в лицо. – Глаза тоже разные. У тебя голубые, как море… Очень красиво. – Я затаил дыхание – неужели она только что сделала мне комплимент?! – Несправедливо, что у меня глаза цвета лесного ореха – мне это совсем не подходит, – пожаловалась Шари. – Какое отношение ко мне имеют орехи? Я впервые увидела орех три месяца назад! – Цвет не имеет значения, – искренне ответил я. – У тебя такие весёлые уверенные отважные глаза. Я… Я готов целый день в них смотреть. А ещё я люблю орехи. О боже. Да я ей чуть ли не в любви признался! Оцепенев, я ждал, как она отреагирует. Шари засмеялась: – Ха-ха, ты вовсе не должен хвалить что-то во мне только потому, что я сказала тебе что-то приятное! Или у людей так принято? Я вздрогнул, потому что рядом с нами внезапно возник Джонни. – Они говорили о каких-то ставках, – прошептал он. – Я был слишком далеко и ничего не разобрал. Но вы наверняка всё слышали – рассказывайте. – Э… – протянул я. Мы с Шари виновато по смотрели на Джонни. – Вам надо было только притвориться дурачащимися подростками! – отругал он нас. Возможно, мы упустили что-то важное, что могло бы спасти жизнь многим акулам. Я страшно рассердился сам на себя. До такой степени, что не раздумывая направился к кассе. – Добрый день! Мой дядя любит делать ставки, через несколько дней у него день рождения. Есть здесь что-нибудь подходящее? Ну, знаете, чтобы адреналина побольше? – Я вытащил из кармана десятидолларовую банкноту и помахал ею. Раньше у меня не водилось таких денег, но от моей доли награды, которую мы получили за то, что перехитрили мусорных гангстеров, ещё кое-что осталось. Кассир испытующе посмотрел на меня, изучил дядю Джонни и, наклонившись ко мне, шепнул: – Попытай счастья в отеле «Фламинго». Кажется, по четвергам. Удачи. – Спасибо! – воскликнул я, придвинул к нему банкноту и махнул своим спутникам, чтобы вышли за мной на улицу. Когда нас никто не мог услышать, я сказал: – Отель «Фламинго». В четверг. Лишь бы этот совет не оказался ложным. Десять долларов, о боже! – Ничего страшного, у меня ещё осталось кое-что от награды, могу с тобой поделиться, – утешила меня Шари. – Отель «Фламинго»? Это всего в трёх милях отсюда. – С грацией бегемота Джонни плюхнулся на водительское сиденье. – Поехали. Лодка с подвесным мотором Ещё на подходе к отелю мы заметили, что с ним что-то не так. Розовая краска на роскошном некогда здании облупилась, высокий стеклянный фасад был заляпан грязью и помётом чаек. На заросшем участке повсюду валялись бурые пальмовые листья. Лишь немногие деревья пережили ураган. – Судя по всему, он давно закрылся, – сказал дядя Джонни и, прищурившись, осмотрелся.