Нет… Слишком сложно как-то получается. Программный сбой еще организовать можно и не так уж и сложно, если есть выход во внутреннюю систему корабля, но вот глобальная безалаберность экипажа – явление естественное и труднопрогнозируемое. Как и точка выхода из порванной струны. А девица из местных. Определенно. – Если посмотреть направо, то видно… – мягкий голос журчал, рассказывая о платформе, более грузовой, чем пассажирской, ибо пассажиры появлялись здесь редко, хотя, конечно, в прошлом году на Аррее организовывали межмировую конференцию производителей каррозы. О море. Мире. О заводах, что стояли дальше. И о сверхнадежном судне на силовой подушке, куда и предложили переместиться. Тем более давно пора, остальные группы уже ушли. Лотта переместилась. И не удивилась, обнаружив, что сидит рядом с Кахраем. Правда, третьим присутствовал Тойтек, а четвертой Труди, но та благоразумно помалкивала, то ли впечатленная пейзажами – а платформа вскоре скрылась из вида, и теперь, куда ни глянь, всюду расстилалось море, – то ли сама по себе. Судно шло мягко. Девица говорила, а Лотта успокаивалась. В конце концов, просто случайная встреча. Еще несколько дней, и лайнер уйдет, оставив и мир, и эту вот… Алину с ее слишком уж облегающей униформой и эмблемой… появилась подлая мыслишка уволить, всего-то и надо внести в систему приказ, подтвердив личным кодом, но ее Лотта подавила. Только этого не хватало. Судя по тому, как уверенно держалась девушка в непривычной для себя ситуации – а вряд ли на Аррее так уж часто бывали туристы, – специалистом она была неплохим. А неплохими специалистами разбрасываться нельзя. Нет, с личным файлом Лотта ознакомится. А дальше подумает. На Себьяре неплохие курсы менеджмента имеются. И контракт с ними заключен, а толковый менеджер системе всегда пригодится. Она кивнула сама себе. И не заметила, когда все-таки задремала. Кажется, тогда, когда судно проходило над полем нулевой стадии выработки, которое продували искусственным течением, очищая от остатков органики. Алина рассказывала и про течение, и про песок, которым засыплют дно, прежде чем установить сети. И про семена каррозы, и про что-то там еще… и Лотта задремала. А проснулась уже у платформы от легкого прикосновения к носу. Кахрай улыбался. – Доброго вечера, – сказал он. И Лотта согласилась, что вечер, пожалуй, и вправду обещал быть добрым. Во всяком случае, ей так казалось. Шея вот только затекла. Немного. И на плечах она обнаружила чужую куртку. – Проходили через поле ветров, показалось, вы можете замерзнуть, – кажется, Кахрай снова смутился. Нет, действительно лишь кажется. – Спасибо, – голос после пробуждения был слегка хрипловат. – Не за что. Нам тут ужин обещали. Внизу. Вы как? – С удовольствием, – почему-то это прозвучало как-то слишком уж личным, хотя что может быть личного в общем ужине. – Только… вы когда-нибудь пробовали каррозу? Глава 26 Ел Данияр с немалой опаской. И отнюдь не потому, что действительно опасался яда. Для ядов имелись анализаторы, но вот собственный желудок предупреждающе сжимался, намекая, что не всякая еда полезна для здоровья. Да и пахла она… Каррозу Данияр любил. Высушенной. Выжаренной. Смолотой и сваренной по старому рецепту, который дворцовая кухня хранила с немалым рвением. Но вот чтобы просто жареной… и не темные пузырчатые плоды, в которых скрывалось плотное зерно, а стебли. – Специфично, – осторожно заметила Эрра, подбирая тонкую нить, за которой потянулась другая. А желудок Данияра сжался, до того все это походило на чьи-то волосы. Волосы пахли каррозой. И это делало их еще менее аппетитными. Кроме волос, стояли низкие горшочки с тушеными кореньями, какая-то местная рыба, обладавшая маслянистым вкусом и резковатым запахом, который и приправы не заглушали. А может, это просто сам Данияр стал чересчур уж чувствителен. – Думаю, если попросить, найдется что-то менее экзотичное, – Некко сказала это мягко, успокаивая. – Не стоит. Все-таки он мужчина, а мужчине не к лицу быть излишне капризным. И Данияр, отправив в рот кусок рыбы, зажмурился. В остальном вечер был неплох. Море переливалось огнями. Синие. И зеленые. Желтые. Алые. Они поднимались со дна, чтобы расползтись по поверхности, смешаться с друг другом. И казалось, сама вода горит холодным огнем. – Водоросли, – за стол, не спрашивая разрешения, присела девушка в стандартной форме, молодая и весьма симпатичная. Пожалуй, в достаточной мере симпатичная, чтобы обратить на нее высочайшее внимание. Вот только желудок вновь заурчал, напоминая, чем чревато это самое внимание к посторонним девицам. – И криль. Здешняя экосистема создана десятилетия назад, но до сих пор стабильна. Она обладает большим запасом прочности во многом из-за поливидового состава, хотя сейчас многие полагают, что цепочки можно и сократить. – А вы кто? – поинтересовалась Эрра, покачивая тонкой двузубой вилкой. И вид у нее был такой, что девицу стало жаль. – Младший менеджер. А пока специалист по связям. Временный. Алина, – девушка печально улыбнулась. – У нас здесь редко случаются гости… и тут сразу два корабля за неделю. – Два? Она кивнула. – Говорят, с точкой входа неладно, пошло искажение. Отец уверен, что если естественное, то будут еще случаи. Он у меня навигатор. Из бывших. Уверяет, что, скорее всего, дело в циклической нестабильности, а значит, точку закроют на пару месяцев. Или лет. Данияр кивнул, хотя мало что понял. – Отец занимается грузоперевозками, – Алина, не дождавшись приглашения, опустилась на пол и скрестила ноги. Правда, оказалась она между Эррой и Некко которая разглядывала соседку с некоторой неприязнью. Впрочем, догадаться о ней мог лишь человек, хорошо знавший Некко. – От Арреи до Новы-7 и назад. Один маршрут… годами один маршрут. И не только он. Она легонько вздохнула. А огоньки поднялись над водой, закружили, словно сплетаясь друг с другом. – Красиво, – сказал Данияр в поддержание беседы. А заодно чтобы не пробовать очередное местное лакомство, походившее на куски глины в красном соусе. – Что? А… да, наверное. Я привыкла. Я знаю, что теплое течение поднимает криль к поверхности… это белые и зеленые креветки. Самки флуоресцируют, привлекая самцов. Течение смешивает стаи, чтобы в итоге увеличить генетическое разнообразие. К рассвету они выбросят икру, и другое течение подхватит ее, утащив на дно. Там открыты теплые источники, а температура воды такова, что икра вызреет… А вот красное – это хрыны. Рыбы. Вкусные. Вы ведь пробовали? Данияр поспешно кивнул. – Не понимаю, почему не наладить промышленный отлов. Популяция вполне устойчива. А отец говорит, что вкус у них весьма специфический, непривычный для многих. Но даже если и так, можно ведь экзотику экспортировать. Я как-то пробовала ах-айорских песчаных червей. Еще та гадость. Наверное, стоило обидеться, потому как песчаные черви при правильной их готовке гадостью не были. Напротив, мягкие, сочные, с хрустящей острой чешуей и сладким мясом, они нравились всем. Или почти всем? – Белое – это мурены. В отличие от хрынов, они хищники, но поднимаются редко, не любят поверхность. Вам повезло, сейчас у них брачный сезон. Сияющие ленты сплетались друг с другом. – Мурены помогают контролировать популяцию хрынов. Если их становится слишком много, они начинают объедать каррозу. А хрыны сдерживают рост криля. Без них становится слишком много креветок и водорослей. Начинается эутрофикация… Алина вздохнула. – Это основная цепочка, но ее поддерживают две сотни малых. И человеческое участие не требуется. Моя задача – наблюдать, делать ручные замеры воды, проверять работу малых станций. И так всю жизнь. – Уезжайте.