Совсем страх потеряли. А может… и вправду жениться? Распустить гарем… кого-то домой с подарками отправить, кого-то подарить знаком высочайшего расположения, но главное, с одной женщиной управиться всяко легче. – Нам понравился этот мир, – Данияр заставил себя сесть и выпрямиться. Плечи развернуть, пусть и нить позвоночника натянулась, что-то там захрустело преподозрительнейшим образом, напоминая, что весьма давно Данияр не призывал к себе массажиста. Да и разминкой пренебрегал, как и вообще физическими упражнениями. Желудок встрепенулся, подкинул к горлу ком недопереваренной пищи. И захотелось лечь, свернуться калачиком. Но диктатор он или нет? Потрясатель Вселенной, Звездный Странник и что там еще в списке титулования… главное, что человек немыслимых этих достоинств не имеет права проявлять обыкновенные человеческие слабости. – Нам нравится его красота, – и говорить следует так, будто выступает он не перед растерянной девчонкой, но перед Советом, волю которого предстоит переломить. – И его спокойствие. И мы не хотели бы отплатить злом за добро. – Но… Данияр оборвал возражения взмахом руки. – В моем мире женщины не говорят, когда говорит мужчина, – произнес он, возможно, чересчур резко, но подействовало. Алина замолчала, а в глазах ее заблестели слезы. Если расплачется, Данияр будет чувствовать себя виноватым. – И не отказываются от подарков, ибо это оскорбляет мужскую гордость. Он поднялся. И с благодарностью оперся на руку Некко. А та слегка склонила голову, показывая, что поняла. – У меня достаточно денег, чтобы купить и лайнер, – Данияр сделал шаг к краю. И призрачное пламя задрожало, готовое отступить, но в следующее мгновение алые облака вспыхнули ярче, а внутри их появились разноцветные искры. – И этот мир тоже. – Вряд ли, – едва слышно проворчала Алина, вытирая нос, как ей казалось, незаметно. – Корпорация не продает доходные земли… Может, и так. Сейчас Данияру не хотелось думать о деньгах и доходах, об акциях, в том числе той самой корпорации, которой принадлежали и плантации каррозы. О заговорах. И мирах. О проблемах. Ни о чем. Ему хотелось просто стоять и смотреть, как мир рисует узоры живым золотом на живом же пурпуре. А рядом, тихая и надежная, стояла женщина… – Станешь моей женой? – тихо спросил Данияр. Она улыбнулась уголками губ, снисходительно так, как улыбаются детям. А он не ребенок. – Серьезно… законный брак. И Совет согласится, куда им деваться-то? Думаешь, не знаю, что они к тебе бегают? – Одни. Другие будут недовольны. Некко возразила мягко. – Пускай. Всегда найдется кто-то недовольный… – А что будет с остальными? – Эрра хочет уйти? Пускай. Я найду что сказать ее отцу. Только пусть проверят, куда она там идет… все-таки не хотелось бы повторять казнь. Тем более казнить удалось не всех. Брат, правда, уверял, что и остальных достали, но… девушек это не утешило. Некко склонила голову. Значит, проверят. И хорошо… ему бы не хотелось, чтобы с Эррой произошло несчастье. – Когда мы вернемся, ты родишь мне ребенка. А вот эта улыбка сделала ее еще более красивой, чем когда бы то ни было. – Или двух… трех, если захочешь. Она тихо рассмеялась: – Это местная еда на тебя так действует. – Нет. Просто… наверное, понял, каким глупым я был. Некко покачала головой. – Родишь. И тогда я объявлю тебя старшей… для начала. А потом и единственной. Устал я от всего этого… Море горело. Некко молчала. Глава 27 Лотта сидела на краю платформы, свесив ноги, и смотрела на море. А море, как ей казалось, разглядывало Лотту, и с немалым удивлением. Ибо море было огромным, а Лотта крохотной. А если… Редактор говорил, что исторические романы вновь входят в моду. И он будет рад… скажем, она, бедная и благородная, бежит из дома, чтобы спастись от ужасного брака, который навязывают родственники. И не находит иного способа, чем наняться на корабль. Нет, это уже было. Но не в море. А если он – капитан, она – юная дикарка… или не дикарка? Мысль не шла. Точнее, шла, но как-то вяло, вымученно, а значит, книги хорошей не получится. Лотта вздохнула и попыталась дотянуться до моря рукой. Но платформа висела высоковато, а силовое поле защищало воды от человеческой глупости. – Я стал волноваться, – сказал Кахрай, который умудрился подойти совершенно бесшумно. Приличные люди не подкрадываются к другим приличным людям, и Лотта едва не свалилась. Нет, ей бы не позволили. То самое поле. – Почему? Она обернулась, сделав вид, что совсем даже не удивлена, что привыкла, что к ней подкрадываются и вообще… к мужчинам. – Мало ли. Вас собираются убить, а вы тут прячетесь, – он подвинул к краю платформы кресло с великим ученым, который казался спящим, но Лотта все равно не могла отделаться от чувства, что тот за ними подсматривает. – Может, поэтому и прячусь. – Лучше быть на виду. И вообще рядом, – Кахрай опустился на пол. – Там ужин дают. – И вкусный? – Нормальный. – Кулинарного критика из вас не выйдет, – Лотта улыбнулась, а он улыбнулся в ответ, и как-то так, что улыбка эта не выглядела жуткой. – Это точно. Как вы? – Ты. – Что? – Лучше на ты, а то как-то… не так, не знаю, – а с Лоттой редко случалось, когда она чего-то не знала или, хуже того, не была в чем-то уверена, потому что уверенность в себе – залог успеха. Так говорила бабушка.