Она взяла кочергу и поворошила угли в очаге с какой-то зловещей сосредоточенностью, потом продолжила свой рассказ: – Этот глупец Тёрнер сообщил мне, что уже вкратце объяснил вам, кто мы такие, но этому тупоголовому следовало привести вас сразу на церемонию вместо того, чтобы впутывать в один из своих мудреных планов. Так я могла бы рассказать обо всём сама и избежать травмирующих событий, которые вам совершенно ни к чему сегодня ночью. Что ж… Он сообщил мне, что вы знаете, кем был Харон в греческой мифологии. Приятно сознавать, что в кои-то веки имею дело с человеком хоть немного образованным. Несмотря на холодный тон, Элизабет приняла комплимент и слегка улыбнулась. – Однако позвольте мне все-таки поведать вам подлинную историю Харона и Ордена Возвращенных. Нашу историю. Она началась много веков назад, задолго до Рима и Афин. Смерть, хозяйка царства мертвых, стала замечать, что некоторые души никогда не возвращались в ее мир и продолжали наслаждаться земной жизнью. Однако каждая душа заключает со Смертью контракт: душа приходит на землю, а контракт оговаривает, сколько времени ей отпущено в живом теле, когда и как она вернется к Смерти. – Такие же контракты держал в руках Тёрнер? – спросила Элизабет. – Из них он узнал, когда те старики должны были умереть? – Да, такие же, – подтвердила Изольда. – Как и тот контракт, благодаря которому мы узнали, кто вы и когда умерли. Но вернемся к истории о Смерти: ее царство было и остается весьма обширным. Ей необходимо уделять ему много внимания, а Смерть не могла заниматься в одиночку теми душами, которые не возвращались обратно, как им следовало поступать. Тогда она решила поручить своему самому ревностному слуге Харону разыскивать эти души и возвращать ей положенное. Смерть даровала ему тело, и Харон стал путешествовать по всей земле и служить своей госпоже. Увы, людей по-прежнему было слишком много, и скоро Харону уже недоставало сил находить всех, кто нарушил контракт с его хозяйкой. Тогда он решил попросить смертных, чтобы те помогли ему в борьбе с Обманщиками Смерти. Так появились первые легенды о Хароне, который отправляется за душами, чтобы переправить их в иной мир. Встревожившись, Элизабет резко распрямилась на стуле. Казалось, к ней вернулись смутные воспоминания. – Харон на земле? Но вы же сами сказали во время церемонии, что я побывала на берегах Стикса. И Тёрнер говорил, будто именно там меня избрали, чтобы отправить обратно! То есть Харон больше не возвращается на землю? – Не всё сразу, – усмехнулась Изольда. – Как у вас есть и тело, и душа, так Харон присутствует одновременно в этом и ином мирах. На земле он живет в Венеции, главном штабе нашей организации, но он также находится и на берегах Стикса. А теперь, – сухо заметила она, – позвольте мне вернуться к моему рассказу. Харон нашел несколько смертных себе в помощь, однако им не под силу было тягаться с людьми, бросившими вызов самой Смерти, теми, кого мы называем Обманщиками Смерти. Тогда Харон вернулся к своей хозяйке с просьбой предоставить ему слуг посильнее, освобожденных от ограничений, налагаемых смертными телами. И Смерть согласилась: Харон отправился на берега Стикса, выбрал несколько душ и вернул обратно в их тела. Так родились первые Возвращенные, если можно так выразиться. – Получается, Харон не встречает никого на берегу Стикса и не перевозит души, как гласит мифология? – заинтересовалась Элизабет, увлеченная этим невероятным рассказом. – Легенды – всего лишь искаженная реальность, вы это сами знаете. На самом деле души переплывают Стикс в одиночку. Харон там только для того, чтобы выбрать души тех, кого вернет на землю. Вроде вашей. – Только одного я не могу понять: чем Возвращенные лучше людей в подобных делах? – Тем, что они мертвые и не знают пределов живых. Если вам сейчас и кажется, что ваше тело – живое, что оно дышит, а сердце бьется, то это только потому, что вы должны вращаться среди смертных, не вызывая подозрений. В остальном же, вы это скоро заметите, вас избавили от всех преград. Мы едим и пьем, чтобы восстановить силы, но если мы не станем этого делать, то лишь ослабнем, но не умрем. Вы никогда не заболеете. Ваши чувства обострились сильнее, чем у любого смертного. Ваше тело движется благодаря вашей душе, а не мышцам. Оно больше не телесная оболочка, а ваше оружие. Теперь вы сильнее, ловчее и быстрее любого. Ваши раны тоже затягиваются скорее, даже самые опасные. Вы не будете стареть и проживете до тех пор, пока Харон не решит, что пришло ваше время вернуться к нему, или же пока враги не одержат верх. К тому же у вас есть обол[2][В Древней Греции существовал обычай класть в могилу монету, то есть обол. Греки клали обол в рот умерших (под язык), как плату Харону за перевоз в Аид.]. Элизабет потерла ладони, пытаясь найти хоть какой-нибудь намек на изменения в своем теле. Однако она чувствовала себя как обычно. Тем не менее девушка задала вопрос, который сам напрашивался: – Обол? Что это? – Дар. Харон делает каждому из нас подарок. Это сверхъестественная сила, как-то связанная с нашей прошлой жизнью. Возьмите к примеру Хэнка, юношу со светлыми волосами, вы видели его в этой комнате. Всю свою жизнь он был до болезненности застенчив. Теперь же он способен сделать себя невидимым. – Получается… у доктора Тёрнера тоже есть обол? И у вас? И у меня? – спросила Элизабет. – Разумеется, – пренебрежительно ответила Изольда. – И какой обол у меня? – Как я вам уже говорила, у каждого из нас он разный. Когда проявится ваш, вы сами поймете. Но мы достаточно обсудили преимущества нашего положения, перейдем к правилам. Изольда отложила кочергу, повернулась к Элизабет и пристально посмотрела на нее холодными глазами. – Все эти дары вам отпущены не случайно, мисс Блэк. У вас теперь, как и у каждого из нас, есть задание – бороться с Обманщиками Смерти. – Но я же ничего не умею… – пробормотала Элизабет. – Посмотрите на меня! – велела Изольда, указав на свое тело подростка. – Вы полагаете, что я что-то умела, когда Харон избрал меня? А теперь слушайте! Наша организация, Орден Возвращенных, сохранилась на протяжении долгих веков только потому, что мы всегда следовали строгим правилам. Первое правило гласит: нас не существует. Тайна – наша лучшая защита и наше лучшее оружие, поскольку враг никогда не сможет подготовиться к тому, о чем даже не подозревает. Любой человек, которому вы расскажете о себе, станет угрозой и для нас, и для себя самого, поэтому нам придется принять соответствующие меры. Второе правило: приказ есть приказ. Смерть приказала Харону охотиться на Обманщиков Смерти. Харон приказал Возвращенным помочь ему. А я, в качестве главы лондонского подразделения Ордена, буду приказывать вам. Третье правило: если вы нарушите хотя бы одно из правил, Венеция объявит на вас Охоту. – Охоту? – встревожилась Элизабет. – Если вы сообщите о нашей организации смертным, не подчинитесь приказу или попытаетесь уклониться от задания, то вы больше не нужны нашему Ордену и представляете угрозу. Тогда Венеция отправит несколько Возвращенных, чтобы от вас избавиться. Окончательно. Последнее слово Изольды повисло в воздухе, Элизабет побледнела. Ей казалось, что она – Алиса, оказавшаяся в Зазеркалье, как в книге Льюиса Кэрролла, которую девушка столько раз перечитывала. Только вот в жутко опасном мире, куда попала Элизабет, нет места чудесам. Самое странное то, что мир этот существовал в тенях Лондона на протяжении веков, а она даже о нем и не подозревала. Изольда с любопытством взглянула на руки Элизабет – они слегка дрожали. – Мне кажется, на сегодня вы услышали достаточно, – заметила она. – Отдохните и свыкнитесь с этой мыслью. Изольда не дала Элизабет ни малейшего шанса задать ей тысячу вопросов, которые вертелись у девушки в голове. Она хлопнула в ладоши и закричала: – Хэнк! Хэнк! Снаружи раздался быстрый неуклюжий топот, дверь в комнату с черными обоями отворилась, и показался светловолосый юноша, которого Элизабет уже видела на церемонии. – Хэнк! – повторила Изольда, словно обращалась к животному. – Д… да? – пробормотал парень, заикаясь и опустив глаза. – Хэнк, мисс Блэк очень устала. Ты подготовил для нее комнату, как я тебя просила? – Да! – Отлично. Убедись, что ей там комфортно. Сегодня она будет спать здесь, ночь оказалась слишком долгой. А завтра утром ты отведешь ее в квартиру рядом с Баттерсипарком. В ту, на последнем этаже. Дашь ей ключи и конверт для новых Возвращенных – он лежит в шкатулке. Днем переезд не привлечет внимания. Элизабет даже не успела ее поблагодарить: Изольда отвернулась, встала и просто подняла руку, чтобы попрощаться. Мисс Блэк вышла из комнаты и оказалась в коридоре роскошных апартаментов, стены которых были декорированы изящными белыми обоями с цветочными мотивами. Перед глазами девушки предстало множество картин с видами Лондона разных эпох. Однако ей так и не удалось ими полюбоваться: кто-то положил Элизабет руку на плечо. Тёрнер. Доктор улыбнулся девушке и прошелся с ней чуть дальше, полностью игнорируя присутствие Хэнка. – Полагаю, Изольда рассказала вам об Ордене и правилах честно и сухо, как она это умеет? – Она много мне объяснила, да, – осторожно ответила Элизабет, опасаясь делать замечания в адрес бессмертной девочки. – Вам не стоит бояться правил, – успокоил ее Тёрнер. – Их придумали, чтобы нас защитить. Но, если я правильно понимаю, какой бы ни была ваша жизнь – и ваша смерть, – вы наверняка попытаетесь разыскать тех, кто вас убил. Не стоит. Как и добиваться встречи с родителями. Вы будете не первой, кто попытался это сделать. И не первой, кто об этом пожалел. Бросив эту загадочную реплику, Тёрнер продолжил, не дав возможности девушке раскрыть и рта, чтобы попросить объяснений: – Сосредоточьтесь на вашей новой жизни. Орден Возвращенных вас щедро одарил. И хотя вас можно победить, вы теперь бессмертны. Вы будете менять свою личность множество раз, а следовательно, вам удастся прожить за это свое новое существование несколько жизней. Наверняка Изольда объяснила, что, как только из вашего тела окончательно исчезнут признаки смертности, ваши чувства обострятся. Всё станет насыщеннее. Элизабет вспомнила, какими сильными показались ей запахи, когда она выбралась из гроба. То есть ее обоняние уже обострилось? Тёрнер же продолжал: – Большинство из нас пользуются этим даром, чтобы заняться искусством. О себе могу сказать, что я прожил уже много жизней под разными именами, а сейчас решил посвятить себя изящному искусству парфюмера. Изольде это кажется глупым, – вздохнул он, – но у девочки никакой фантазии. Она просто учится играть на новом инструменте, как только сменит жизнь и имя. Кроме музыки в жизни есть и другие занятия! В смерти, кстати, тоже. – Я… я должен… отвести… м… мисс Блэк в ее к… – раздался заикающийся голос у них за спиной. Хэнк, смутившись, прервал их разговор. Тёрнер лишь пожал плечами и снова повернулся к Элизабет. – Уже действительно поздно, и вам нужно отдохнуть. – Но у меня еще столько вопросов! – возразила Элизабет. – У вас впереди целая вечность, чтобы их задать. Вы только-только появились в Ордене, мисс Блэк, и совершаете лишь первые шаги. Всему свое время, – заключил Тёрнер. – Передаю вас на попечение Хэнку. Тон, которым он произнес эти слова, ничуть не успокоил Элизабет – ей показалось, что Тёрнер явно недолюбливал заику. – Доброй ночи, мисс Блэк, – сказал Тёрнер, а потом напыщенно добавил: – Добро пожаловать в тайную службу Ее Величества Смерти. Глава десятая Одна Несмотря на насыщенную событиями ночь, Элизабет так устала, что погрузилась в сон, едва ее голова коснулась подушки. Проснувшись на следующее утро, она обнаружила, что Изольда предоставила в ее распоряжение роскошную комнату в своих огромных апартаментах на берегу Темзы. На стенах висели музыкальные инструменты со всех уголков мира. Изящно выточенная флейта расположилась в тени деревянного баритона[3][Струнный смычковый музыкальный инструмент семейства виол.], на котором были нарисованы потрескавшиеся со временем птицы. Стоявшая в углу комнаты мандолина явно нуждалась в новых струнах. А на выставленном словно трофей бубне зияла широкая прореха. Наверняка ему пришлось многое пережить. Элизабет обвела взглядом другие инструменты, названия которых она даже не знала: для нее они были либо слишком древними, либо слишком экзотичными. Обстановка напомнила девушке, что она оказалась в действительно необычном месте. И что всё случившееся с ней и в самом деле реально. Ей стало немного легче, когда неожиданно открылась дверь, а за ней показалась сгорбленная тень Хэнка, который старался не смотреть на девушку, держа в обтянутых белыми перчатками руках поднос с плотным завтраком. Он поставил его на столик и собирался уже уйти, как Элизабет нерешительно произнесла: – Спасибо. Хэнк не ответил, но тут же покраснел, как роза. Он неловко прибавил шагу, наконец добрался до двери и сбежал. Элизабет сидела какое-то время неподвижно, уставившись на закрытую дверь, а затем хихикнула. Она никогда не видела такого робкого юношу! Но в особенности девушку удивило то, что она смогла рассмеяться, несмотря на обстоятельства. Элизабет насладилась этим чудесным завтраком, оделась, но не успела сделать и шага, как опять показался Хэнк со шляпой кучера в руках. Он вновь покраснел, не выдержав взгляда Элизабет, которая уже не таила улыбку. – Вы готовы? – выдохнул он, едва ворочая языком. – Готова? Думаю, да, но… Прежде чем она договорила, Хэнк развернулся на каблуках и направился к выходу из особняка. Элизабет последовала за ним, не задавая вопросов: ей казалось, юноша знает, что делает. Он проводил ее до великолепной кареты из черного и красного лакированного дерева с кожаными сиденьями – одного взгляда было достаточно, чтобы захотеть прокатиться. Сначала Элизабет удивилась, что такая организация, как Орден, может позволить себе настолько заметный экипаж. Но вскоре девушка догадалась, что они находились в состоятельном районе, где карета подешевле привлекла бы внимание. Особняк Изольды стоял на берегу Темзы, так что, если Элизабет не ошибалась, они находились в районе Ламбет. Здесь даже самая маленькая квартирка стоила целое состояние. – Хэнк… – произнесла она, наклоняясь к кучеру, пока тот еще не занял свое место. – Куда вы меня везете? Я знаю, Изольда говорила о какой-то квартире, но… после вчерашнего… вы же не оставите меня одну? Казалось, ее вопрос очень смутил Хэнка. Он просто покачал головой. Элизабет подумала, что ему запретили разговаривать. Методы Ордена были всё еще далеки от ее понимания. Она не стала настаивать и уселась на широкое сиденье в глубине экипажа, а Хэнк взялся за вожжи. Они ехали через весь Лондон, и Элизабет стало даже немного неловко, что она путешествует в такой роскошной карете. Но больше всего ее беспокоило другое – смотреть за тем, как живет Лондон. Наблюдать невинную, практически наивную жизнь вокруг, видеть горожан, которые даже не подозревали о существовании Возвращенных, – в этом было нечто захватывающее. Город будто предстал перед ней в ином свете. Элизабет не могла оторваться от окна. Наконец карета остановилась перед решеткой Баттерсипарка. Величественные деревья, покрытые густой листвой, склонили свои толстые ветви, словно приветствуя горожан. Хэнк открыл дверцу экипажа и пригласил Элизабет следовать за ним в скромное коричневое здание, расположенное прямо напротив парка. Квартирка на пятом и последнем этаже вовсе не походила на то, что Элизабет навоображала себе по дороге. Поскольку Изольда жила в роскошном особняке на берегу Темзы, а Орден Возвращенных мог позволить себе квартиру рядом с прелестным Баттерси-парком, ее обиталище должно было бы быть по крайней мере уютным. Однако всё выглядело далеко не так. Квартирка скорее напоминала длинный коридор, расположенный под самой крышей. Эту единственную вытянутую комнату разбивали на части несколько несущих деревянных опор – между ними следовало бы построить стены. Два мансардных окошка позволяли наблюдать за прогуливающимися по парку горожанами, хотя их и скрывали отчасти кроны деревьев. В квартире не было мебели, кроме широкой кованой кровати, которая видала лучшие времена. Ванная казалась размером с малюсенький платяной шкаф. В надежде найти потайную дверь, которую она, может быть, еще не заметила, Элизабет развернулась на месте, отчего заскрипел паркет. Каждый звук отдавался в комнате звонким эхом. Наконец она повернулась к Хэнку, который всё еще жался в дверях и смущенно смотрел на девушку. – Я буду здесь жить? – спросила Элизабет, в глубине души надеясь на ответ, что это лишь склад для ее вещей. – В-временно, – выдохнул Хэнк, порывшись в карманах, откуда достал неказистый ключ и толстый конверт. – Это вам, – добавил он, словно пережевывая слова.