Боги, да его же тогда задело осколками! Вспомнив, как бесцеремонно отпихивала раненого Фрейма, я похолодела. – Видишь, Димитрий? Кажется, это лучшее доказательство нашей невиновности! – Или очередной обман. – Обман? Он ранен! Ему нужна помощь! – Я обернулась к застывшим стражам. – Вы что, не видите? Лекарь! Позовите лекаря! Димитрий, нахмурившись, крутил в тонких пальцах ножку бокала. И молчал. В бледных глазах черные зрачки казались слишком большими и напоминали дула орудий с атакующего фрегата… – Димитрий, да отдай же приказ! Он ведь умрет! Правитель не двигался. Переводил темный взгляд с меня на Фрейма. И обратно. – Если он умрет, ты ничего не узнаешь, – жестко глядя в пугающие бледные глаза, сказала я. – И никогда не избавишься от своих шипов. Понял? Никогда. Еще несколько бесконечно долгих мгновений Правитель молчал. А потом поднял руку, отдавая приказ. – Позовите Левроса. *** Фрейма перенесли в каюту и уложили на кровать. Я стояла в углу, глядя, как маленький пузатый лекарь Леврос обрабатывает раны и накладывает повязку. Все это время Коготь не шевелился. Димитрий стоял рядом и хмурился. От его злобных взглядов лекарю было явно не по себе. Кажется, толстячок-целитель не понимал, должен он спасать Ворону или напротив – добить. – Я убрал его боль и ускорил регенерацию. Пациенту нужен покой. – Он выживет? – вскинулась я и получила в ответ снисходительный взгляд. – Несомненно. Все не так плохо, милая. Парень молодой и здоровый, у его организма отличные ресурсы. Я их лишь направил в нужное русло – на исцеление. Еще раз опасливо покосившись на Димитрия и поклонившись, лекарь скрылся за дверью. – Я останусь с Фреймом. Присмотрю за ним. – Могла бы поинтересоваться и моим здоровьем, Ворона, – раздраженно произнес Димитрий. – Лишь благодаря мне ты все еще жива! – На тебе нет ни царапины, – буркнула я. Посмотрела на свои ладони – не слишком чистые. И почему-то добавила: – Спасибо, что спас нас. Это было… впечатляюще. Димитрий впился в меня взглядом, словно хотел что-то сказать. Но не стал, лишь медленно кивнул. – Много погибших? – Еще не знаю. Димитрий стоял, глядя на меня. Его взгляд скользил от моих растрепанных волос до кончиков пыльных сапог, а потом возвращался обратно. Повисла неловкая пауза, но уходить Правитель почему-то не торопился. Так и стоял, рассматривая меня. И игнорируя мои молчаливые просьбы поскорее убраться. – Разве тебе не надо узнать, что с кораблем? – наконец не выдержала я. – Этим займется капитан и команда, – высокомерно произнес Правитель, продолжая торчать посреди каюты. Я попыталась придумать другие причины, чтобы его спровадить, но тут Димитрий дернул головой, резко развернулся и ушел, хлопнув дверью. Я посмотрела на несчастную створку, которая едва не слетела с петель, и бросилась к Фрейму. Осторожно коснулась его, но парень не отреагировал. Он лежал на животе, спина в повязках, но дыхание было ровное и без хрипов. Лекарь сказал, что забрал его боль – еще одна впечатляющая способность исполненного желания. На миг я задумалась об этом смешливом толстячке-целителе. Этот человек пожелал для себя не новый экипаж или красивый дом, он пожелал способность лечить. Способность забирать чужую боль. Я вспомнила, как он морщился, водя ладонями по разодранной спине Фрейма. Как бледнел и кусал губы. Смотрела и удивлялась, видя, что разорванная осколками кожа зарастает, затягивается. Это было поистине невероятное зрелище. Возможно, ради таких людей Лино и создавал новую эру. Для тех, кто хочет помогать и творить, делать этот мир лучше. Сколько чудес воплотили желания? Звездный Дворец в Арвиндале, каскадные сады в Соларит-Вулсе, парящий остров Облачного Хранилища… Сколько прекрасного и совершенного можно сделать, обладая подобной силой. Так почему же все пошло не так? Возможно, сами люди оказались не готовы к подобному дару? К жизни без злобы и желания истребить друг друга? Эти мысли были новыми для меня. Я слишком привыкла ненавидеть проклятого бога и все, что с ним связано. Поэтому новые мысли вызывали почти физическую боль. Откинув за спину растрепавшиеся волосы, я присела на край кровати рядом со спящим Фреймом. У моего желания остаться рядом с ним была веская причина. И не совсем та, которую я озвучила. Димитрий сказал, что никогда не видел Лино. А это значит, явись проклятый бог перед Правителем, тот не смог бы его узнать. Мысль, пришедшая мне в голову, казалась полнейшей глупостью, но… Но я помнила то мгновение перед броском ножей. Помнила, видела… почти как наяву. Вряд ли хоть кто-нибудь в том зале видел тогда Фрейма так, как я. Ведь он не просто держал ножи, он держал в руках мою жизнь. И меня трясло, когда я вспоминала краткое мгновение броска. Миг – и Фрейм смотрит на оружие. Как-то даже растерянно. А потом поднимает голову. И я вижу совсем другого Фрейма. Старше. Жестче. Опаснее. Гораздо, гораздо опаснее. Это преображение длилось всего лишь мгновение, но его хватило, чтобы испугать меня до дрожи в коленках. Поэтому я должна знать, кто именно лежит сейчас на кровати. Я должна проверить свои опасения, какими бы безумными они ни были. – Чушь. Ты придумала редкостную чушь, Эл, – пробормотала я, стягивая с Фрейма покрывало. Лекарь снял с раненого кафтан и рубашку, но оставил брюки и даже сапоги. И теперь их предстояло стащить мне. – Самая что ни на есть наичешуйчатая чушь. Или чушь чешуитая? Вопросик… Продолжая нести околесицу, я сняла с Фрейма сапоги и носки. Посмотрела. И запустив руки под живот парня, нащупала застежку на брюках. – У чуши определенно должно быть какое-то верное определение. Выражающее всю глубину ее чешуитости. Застёжка звякнула и поддалась, я вздохнула с облегчением. И потащила штаны вниз. Сняла, оставив Фрейма в одном белье. Выдохнула снова и одним махом стащила с Когтя жалкие остатки одежды. Фрейм не пошевелился. Он по-прежнему лежал неподвижно, подложив одну руку под голову и вытянув вторую вдоль тела. Которое я сейчас могла рассмотреть во всех подробностях. Покосившись на дверь – не надумает ли кто-нибудь проведать раненого – я снова уставилась на предмет своего изучения. – Ладно, сделаю это быстро. Начнем с тылов, – сказала я, приступая. Спину сейчас закрывала повязка, но я внимательно наблюдала за лекарем. Если бы целитель заметил на коже Фрейма знак бесконечности, мы с Димитрием это знали бы. Этот знак невозможно стереть с кожи, он всегда проступает. По крайней мере, так говорят. И именно его я сейчас искала на неподвижном, распростертом передо мной теле. Искала, стараясь не задумываться о том, что вижу. В конце концов, это не первое голое тело в моей жизни. Итак, ноги. Ступни, голени, бедра. Длинные ноги красивой формы и легкой степени волосатости. Очень даже неплохие мужские ноги. Бедра… крепкие. Тыл, то есть зад – тоже крепкий. И ямочки у поясницы. Теперь руки. Наклонившись, я внимательно осмотрела пальцы, ладони и запястья Фрейма. Чисто. Локти, плечи. – А ты крепкий парень, – выдохнула я, проводя ладонью по рельефу его мышц. Худощав, да. Но тело развитое, красивое. Сильное. – Ладно, с тылами закончила, – сказала я, осмотрев шею. – Здесь ничего нет. Теперь… теперь надо тебя перевернуть. Прости. Я постараюсь сделать это быстро. Прикусив губу, я осторожно, чтобы не причинить боли, перевернула Фрейма на спину. Лекарь оторвет мне голову, если узнает, что я это делала. Но демоны! Мне нужны ответы. Я должна убедиться! Угол покрывала словно нарочно упал, закрывая бедра Фрейма. Я посмотрела на него даже с некоторой благодарностью. Нет, этот парень не был первым голым мужчиной, которого я видела. Жизнь в старом Боргвендаме у попрошайки Матильды приучила меня еще и не к таким зрелищам. В попытках всколыхнуть свою память я даже согласилась на близость с одним из приятелей из старого города. Но все, что удалось узнать – он плохой любовник. И у меня он не первый. А кто был первым, так и осталось еще одной тайной, скрытой пологом Забвения. И еще одной причиной, по которой я ненавидела Орден Лино. Но все же… все же я не настолько обросла цинизмом, чтобы сейчас беззастенчиво рассматривать Фрейма. Вот такого – раскинувшегося на белых простынях и совершенно без одежды. Странно, но танцующие перед Правителем обнаженные наложники не вызывали во мне никаких эмоций. А здесь, в тишине небольшой каюты, озаренной льющимся через круглое оконце светом, я почему-то смутилась. Тряхнула головой, снова отбрасывая за спину волосы. Заколки где-то потерялись, пряди настойчиво лезли в лицо. – Просто осмотри его, Рид, – сердито приказала я себе. Ступни. Голени. Бедра. Угол покрывала… Грудь в бинтах, но ее я уже видела. Руки. Плечи. Угол покрывала. Выдох. И я резко его отбрасываю. – Что ты делаешь? От движения и вопроса Фрейма я покачнулась и едва не рухнула на него сверху. В последний момент сгруппировалась и не придавила его всем своим весом, оперлась на ладони. – Какого черта ты не спишь? – ошарашенно выдохнула я. – Кажется, ты что-то искала? – Фрейм удивленно изогнул бровь. – Раны! – не моргнув глазом соврала я. – Лекарь велел тебя осмотреть. – Серьезно? – Угу. – Ну и как? – Что – как? Я задышала, внезапно поняв, что практически лежу на мужчине. Наши бедра соприкасаются. А на нем нет даже спасительного покрывала. И это как-то путает мои мысли. – Нашла что-нибудь? – А? – Раны. – Фрейм выглядел серьезным, даже сосредоточенным, но я вдруг заметила, что его зрачки расширены, а пульс под моей рукой стучит слишком быстро. И… как давно он проснулся? – Какие раны? – Которые велел найти лекарь. Мы уставились друг на друга, понимая, что пора заканчивать этот разговор. Он явно зашел в тупик. И почему я все еще лежу на этом парне? Лекарь точно меня убьет! Пошевелилась, и тут же тяжелая рука легла мне на шею, не отпуская. Я удивленно уставилась в лицо Фрейма. Он рассматривал меня. Глаза, губы, шею. Внимательный взгляд останавливается на красных прядях. – Рид?