Жуткое шипение, исходящее из треугольной змеиной головы Зверя, ударило по ушам. С потолка посыпались камни. С невероятной скоростью змея переместилась, закрывая людям путь к выходу. Глаза – такие же черные и злобные, как в прежней ипостаси, – искали Димитрия. Раздвоенный язык мелькал в пасти. Стражи попытались закрыть Правителя, но один удар змеиным хвостом – и люди разлетелись по залу. Я спряталась за остатками паланкина и с ужасом вертела головой, пытаясь найти Фрейма. Где он? Видимо, успел уйти… в отличие от меня! Димитрий снова зашептал – и вокруг него поднялась ветряная воронка. Древние стены содрогались от ударов Габриэль и силы Димитрия. Сверху сыпались камни и щепки, казалось, еще немного – и дворец не выдержит, рухнет. Обезумевшая Габриэль билась и шипела, пытаясь добраться до Димитрия. Ее снова и снова отбрасывал поток воздуха, но я видела, как бледен Правитель. Его глаза почти утратили цвет, губы стали казаться серыми. Змеиный хвост метался по полу, раскидывая стражей, которые пытались помочь своему господину. Изловчившись, командор воткнул меч в тело чудовища, пробив темно-зеленую чешую. Потекла кровь. Габриэль снова обернулась кабанихой и издала такой жуткий рев, что я почти оглохла. Удар – и смельчак-командор катится по полу, словно игрушечный солдатик. Второй удар – и еще двое стражей взлетают в воздух и падают окровавленными. Мерзкий хруст костей и болезненный вой пробиваются сквозь шум ледяной воронки и рев чудовища. Я затравленно оглянулась, пытаясь найти выход. Да она ведь всех тут убьет! Габриэль никого не пощадит! Безумие горело в черных глазах чудовища, и в этом безумии не было ничего человеческого. – Габриэль, остановись! – снова закричал Димитрий. Он тоже уже понял, что никто не покинет этот зал живым. Я схватила острую палку – остаток основы паланкина, сжала ее в кулаке. Хотя чем мне поможет эта щепка? Разве что попытаюсь воткнуть в глаз зверя, когда очередь дойдет до меня… – Габриэль, это безумие! – Димитрий все еще надеялся достучаться до разума Зверя. – Ты сошла с ума! Ой, не те слова выбирал Правитель для переговоров, ой не те! – Габриэль! Хватит! – Воронка вокруг него на миг поредела, и этого хватило Габриэль для атаки. Короткий удар – и Правитель Арвиндаля с хрустом впечатался в стену тронного зала. На миг повисла тишина. Я сжалась от ужаса. Человек не способен пережить такой удар. Но не Димитрий. Очень медленно, но он все-таки встал. По его лицу струилась кровь – слишком яркая на бледных щеках. И удивительно обыкновенная, красная. Такая же, как и у меня, как у всех в этом зале. А ведь я почти поверила, что вены Димитрия наполнены звездным светом… – Защищать… Правителя… – хрипел раненый командор. Но встать у него не получалось. Несмотря на невероятную силу, он не был Основателем. Воины – те, кто еще мог, – встали между Димитрием и чудовищем. Каждый из них знал, что смотрит в глаза собственной смерти. И тут наверху мелькнула быстрая тень. Кто-то пробежал по балкам потолка и легко, по-кошачьи прыгнул на массивную бронзовую люстру – единственное украшение этого зала. Мужской силуэт на миг замер прямо над кабаньей головой. Мое сердце тоже замерло. Я узнала того, кто сумел забраться на крышу и пролезть на потолочные балки древнего здания. Фрейм. Темная тень бесшумно упала вниз – прямо на голову чудовища. Я вскочила, люди ахнули, не веря своим глазам и возможному спасению. Один удар меча в глаз чудовища – и мы спасены! Но… но в руках Фрейма не было оружия. Его руки были пусты. Но как же? Зачем он прыгнул? Что можно сделать голыми руками? Кабаниха завизжала, пытаясь сбросить чужака. Фрейм низко склонился к торчащему уху, его губы дрогнули. Он что-то сказал? Но что? Что? Чудовище забилось, зарычало. А потом Зверь оглушительно и болезненно взвыл и исчез. На залитом кровью полу тронного зала осталась лишь обнаженная девушка. Спутанные светлые волосы разметались вокруг ее тела. Над правой грудью свернулась лента черной бесконечности. Упавший Фрейм прокатился в кувырке и, вскочив, обернулся. Габриэль не шевелилась. Похоже, Правительница потеряла сознание. Один из стражей Димитрия подбежал и занес над тонким телом окровавленный меч. И тут же его снес поток ледяного воздуха. – Это Правительница, идиот! – рявкнул опешившему воину Димитрий. Подошел ближе к лежащей Габриэль, глянул на ее тело. – Я сам ее убью. Когда решу. С другой стороны остановился подошедший Фрейм. И оба выглядели одинаково злыми. – Проклятье! – пробормотал Димитрий, стирая с разбитых губ кровь. – Это был мой любимый наряд. Внутри меня шевельнулась то ли жалость, то ли женская солидарность. Стянув с себя кафтан, я подошла ближе и закрыла от мужских взглядов тело Габриэль. Где-то у входа уже причитали бегущие советники. – Моя госпожа, моя госпожа! – выл на одной ноте толстяк в тюрбане. Зал неожиданно наполнился шумом людей: лекарей, советников, стражей… Прутья снова скрылись в колоннах, открывая зал ветрам и людям. Но я их не видела, потому что глаза Правительницы неожиданно распахнулись. Зеленые, как папоротники Соларит-Вулса. И Габриэль вздрогнула всем телом. – Это… ты? – с ужасом и надеждой прошептала она. Тонкие испачканные пальчики Правительницы сжались на моем запястье, не отпуская. Вокруг суетились люди, кто-то что-то кричал, приказывал, требовал… Советники в расшитых халатах накрыли Габриэль золотым покрывалом, тут же появились носилки, на которые осторожно переложили Правительницу. Я хотела уйти, но Габриэль так и держала меня, не отпуская. Я беспомощно оглянулась на Димитрия и Фрейма. Вокруг них толпились стражи Соларит-Вулса, но, кажется, они пока не понимали, как должны поступить, то ли заточить чужаков в темницу, то ли отправить в гостевые покои и накормить обедом. Димитрий, поймав мой взгляд, повелительно махнул рукой. Мол, иди с ней, с Габриэль. Я и пошла, выбора у меня все равно не было. Даже в таком, обморочном состоянии, Габриэль оказалась невероятно сильна. Пока ее донесли до покоев, на моей коже от ее нежных пальчиков проступили пятна синяков. И даже когда Правительницу уложили на изумрудное покрывало, меня она не отпустила. Тощий лекарь в огромном чурбане, делающим его похожим на одуванчик, лишь покосился на меня неприязненно и вздохнул. Вокруг Правительницы суетилась целая толпа то ли врачевателей, то ли прислужников, все – смуглые как запеченные картофелины и юркие как ящерицы. Они крутились вокруг ложа, мешали микстуры и настойки, пытались напоить золотовласую госпожу и безостановочно что-то говорили, создавая невообразимый шум и гам. Я присела на край кровати и осмотрелась. Комната оказалась большой и красивой. Вместо одной стены здесь развевались полупрозрачные занавеси, такие же колыхались над широким ложем, заваленным бархатными подушками. В углу стоял низкий столик, рядом – плетенные из лозы кресла. Пол устилали бамбук и мягкие коврики. Просторно, воздушно, красиво. Очень подходит зеленоглазой красавице, которая едва не погубила всю делегацию из Арвиндаля. Я тихо вздохнула. И тут поняла, что Габриэль очнулась и смотрит на меня. Некоторое время мы молча разглядывали друг друга. Потом я смущенно улыбнулась. – Может, отпустишь? Габриэль выглядела непонимающей. Я подняла руку, в которую она вцепилась. – Отпусти. Мне больно. Издав какой-то захлебывающийся звук, девушка выпустила мою ладонь и попыталась отползти. Теперь она смотрела на меня с ужасом. Лекарь суетливо закружил вокруг кровати, щебеча на непонятном мне языке. Юные прислужники, одетые лишь в набедренные повязки, истово колотили опахалами из павлиньих перьев, другие, стоя на коленях, предлагали госпоже сочные фрукты, напитки, орехи и ягоды. Габриэль на них не реагировала, ее взгляд прилип к моей руке, на которой расплывались некрасивые синяки. Прекрасное лицо скривилось, и Правительница заморгала – часто-часто. Словно вот-вот разрыдается. И почему-то мне стало ее жаль. Вопреки всему, что она сделала в тронном зале, мне стало ее жаль. – Мне совсем не больно, – произнесла я. – И на мне быстро все заживает, уже завтра ничего не будет! Габриэль закрыла лицо ладонями, ее тело содрогнулось. Кажется, у Правительницы начиналась истерика. Лекарь принялся по-птичьи верещать, опахала забились с такой скоростью, что поднявшийся ветер мог унести нас всех в бездну! Помощники бестолково вертелись рядом, причитая, подвывая и заламывая руки. Чем, конечно, только добавляли нервозности. Габриэль сидела, закрыв лицо руками и раскачиваясь из стороны в сторону. И я не выдержала. – Убирайтесь! – рявкнула, указав всей этой толпе на дверь. – Уходите! Вы делаете только хуже! Кыш отсюда! Лекарь возмущенно зачирикал, но Габриэль прошептала ответ, не отнимая рук от лица. И мужчины в повязках и тюрбанах потянулись к двери, кидая на меня недовольные взгляды. Я отодвинула поднос с горой фруктов и орехов, налила в высокий стакан воды и подала его Правительнице. – Выпейте, Ваше Величество. Полегчает. Габриэль послушно сделала несколько глотков. Пока она пила, я ее рассматривала. Девушка и правда оказалась миловидной – широко расставленные яркие глаза, вздернутый носик и красивые губы. И совсем юной. Не верилось, что эта тонкая златовласая девушка сотворила то… что сотворила. Она все еще дрожала, ее зубы стучали о хрустальный край стакана, когда Габриэль пила. А напившись, снова уставилась на меня. – Кто ты? – Меня зовут Эл Рид. Я… пленница Димитрия. От этого имени Правительница затряслась, лицо гневно исказилось. Но увидев, как я вскочила, готовая бежать прочь, устало махнуло рукой. – Я не обращусь больше, не бойся. По крайней мере, не сегодня. Телу необходимо восстановиться, ресурс потрачен практически полностью. У меня сейчас обезвоживание и полное истощение, сил не больше, чем у новорожденного котенка. На некоторое время я… неопасна. Она помолчала, опустив ресницы. – Тогда вам стоит поесть, Ваше Величество. – Зови меня Габриэль, – махнула она рукой. – Враги Димитрия – мои друзья. Я улыбнулась, не став уточнять, что я Ворона. Правительница все узнает, но пусть это случится не сейчас. Сейчас Габриэль выглядела уставшей, подавленной и даже испуганной. – Останься со мной, Эл, – почти умоляюще произнесла она. – Мне до колик надоело щебетание моих придворных. Знаешь, они все безумно меня боятся. А я боюсь, что однажды обернусь Зверем и всех их сожру. Проснусь поутру, а вокруг меня лишь груды мяса и костей – все, что осталось от моей свиты. – Значит, ты не можешь это контролировать? Обращение. Габриэль покачала головой. – Не могу. И это так… ужасно. Сильные эмоции делают меня чудовищем. И я перестаю быть человеком. Она снова содрогнулась. – Наказание никто из нас не может контролировать или обратить. Никто из Правителей… – Наказание? – вдоль моего позвоночника прокатился холодок. – Чье наказание? – Лино, – едва слышно прошептала девушка и посмотрела в угол комнаты. Там на золотой подставке стояла изящная статуэтка – черный единорог с красными глазами. Символ новой эры, который должен быть в каждом доме – хоть в жилище бедняка, хоть во дворце Правителя. – Лино… прекрасный и беспощадный Лино, – забормотала Габриэль. – Он дал нам то, чего мы желали. Исполнил наши желания! Он так жесток, так невероятно жесток… Габриэль коротко рассмеялась, и я поежилась, вспоминая безумные глаза Зверя. Тени того безумия все еще мелькали в широко распахнутых зеленых глазах Правительницы. – И чего желала ты? – тихо спросила я. – Силы. – Она снова рассмеялась. – Я была такой слабой… Маленькой, одинокой и слабой девочкой. Я всего боялась. Людей, насмешек, борьбы… Я хотела быть иной. Бесстрашной. Сильной! Я желала быть сильнее всех. Быстрее всех. Злее всех! Чтобы никогда никого не бояться. Так и произошло. Теперь я боюсь только двух созданий бездны. Лино. И… себя. Ее лицо исказилось, и я торопливо сунула в руки девушки еще один стакан воды. В открытый проем стены влетела ярко-синяя птичка, посмотрела, склонив голову, и уселась на спинку кресла. – Я так хотела быть сильной, Эл, так хотела! – напившись, продолжила Правительница. – Я ведь не просто так выбрала имя… А имена имеют значение, ты знаешь? Обладают силой. Надо быть осторожными, выбирая их. И загадывая желание. Но тогда мы этого не понимали. Никто из нас… Последнее она сказала почти неслышно. И кажется, испугалась. Откашлялась, посмотрела удивленно. Хмыкнула. И произнесла уже спокойно. – И все же жаль, что не удалось прикончить Димитрия. Чего действительно жаль, это что Правительница начала приходить в себя. К ней возвращалась ясность мышления, а я ведь еще ничего не узнала! Я покосилась на дверь. Может, тихонько стукнуть Габриэль по башке? Очнется, и мы продолжим столь увлекательную беседу! Хотя вероятнее всего меня просто отправят в темницу, вот и весь разговор. Дружелюбно улыбаясь и надеясь, что мои кровожадные мысли не отпечатались на лице, я подвинула Габриэль поднос с фруктами, и девушка принялась торопливо есть. Видимо, обращение в монстра и правда лишает сил.