– Все просчитано… Все получится. Но времени мало. Надо совершить все в ближайшие дни, сейчас самое удачное расположение… ингредиентов. Компонентов…Частей! – Я поняла, – подняла руку, видя отчаяние на лице брата. И снова меня кольнуло. Значит, я нужна лишь как этот самый… компонент? Коллахан смотрел спокойно, полностью уверенный в своей правоте. И еще в глубине его глаз я заметила какое-то другое, беспокоящее меня чувство. Что это было? Словно брат сказал мне не все. Словно знал что-то еще. То, что повлияло на его решение. Может… Может, дело в вопросе, который я так боялась задать? – Не могу сказать, что понимаю тебя, – сухо произнесла я. – Но что сделано, то сделано. А сейчас самое главное… Родители… они живы? Я так подалась вперед, что едва не свалилась с кресла. Сердце испуганно замерло в ожидании. Коллахан мягко улыбнулся, поднялся и протянул мне руку. – Идем, Мэрид. Глаза правдивее ушей. Слегка путаясь в длинном подоле платья, я двинулась вслед за братом. Покинув библиотеку, мы прошли через открытую галерею, которая сегодня радовала красивыми белыми арками и весело звенящими фонтанчиками, спустились по лестнице и вышли в зимний сад. Голова сразу закружилась от аромата цветов, в глазах зарябило от буйства красок. Целые поля разноцветной вербены, кусты петуньи, пышные облака гортензии и – розы, розы, розы! Королева цветов здесь была во всех видах и формах! Я открыла рот, рассматривая все это великолепие. Цветы покачивались со всех сторон, ползли по стенам и свешивались с высоких перекладин потолка. Это был даже не сад, а настоящее цветочное буйство! – Последние годы она просто помешалась на… садоводстве. Хотя это и… понятно, – с мягкой улыбкой произнес Коллахан. Она? Я резко втянула воздух, заметив среди растений тонкую фигурку в платье, коричневом переднике и огромных садовых рукавицах. Женщина пересаживала гортензию и не замечала гостей. – Это?.. – прошептала я, и брат кивнул. Он остался на месте, а я сделала осторожный шаг вперед. И еще один. Женщина вдруг замерла, а потом выронила горшок и резко обернулась. Застыла, приложив к глазам руку в перчатке. И вдруг кинулась навстречу. – Мэри! О да. Только она звала меня так… – Мама! Мама, мама, мама! Я повторяла это снова и снова, сжимая в объятиях хрупкое тело. Она почти не изменилась, осталась такой же красивой, лишь в золотых волосах добавилось серебряных прядей, а у губ – морщинок. Но они лишь прибавляли маме очарования. Сад шумел вокруг нас, и розы пахли так упоительно! Я наконец-то обрела семью. Я была счастлива! – Боги, – выдохнула я. – Кажется, я никогда в жизни столько не ревела! Мама рассмеялась, тоже стирая слезы. – Мэри… моя девочка! Я знала, знала, что ты жива и однажды найдешь нас! Я всегда в это верила! Я покосилась на подошедшего Коллахана – и он опустил глаза. Значит, брат скрыл от мамы правду обо мне. – А папа? – выдохнула я, но лицо мамы омрачилось, и она грустно покачала головой. – Три года назад случился большой пожар. Твой папа в тот день спас много людей. Но сам… сил не хватило. Он погиб как настоящий герой. Я снова обняла маму. Некоторое время мы просто стояли, прильнув друг к другу, словно два тонких деревца под холодными ветрами судьбы. – Не будем плакать. – Мама нежно стерла мои слезы, словно я была маленькой девочкой. – Ты все-таки нашла нас, и это главное. – Ты права. – Я снова укоризненно глянула на Коллахана, но брат выглядел невозмутимым. – И ты стала совсем другой, моя милая. Но я узнала бы свою девочку под любой личиной. Я смущенно улыбнулась, вспомнив о своих красных волосах и желтых глазах. Да, теперь я совсем не похожа на своих родственников. Словно колючий кактус на клумбе с ромашками! – Исход все изменил, – вздохнула мама. – Все эти желания… Ох, я тоже не совсем та, которую ты помнишь. Посмотри, милая. Она стянула перчатки – и я увидела, что руки мамы оплетают тонкие побеги. Они тянулись вверх, к локтям и плечам, а присмотревшись, я заметила нежный розовый бутон на ее шее. – Я часть этого сада, Мэри. Слышу растения, а они – меня. В каком-то смысле я тоже… цветок. Мама рассмеялась, и на ее щеках расцвели крошечные фиалки. Распустились и осыпались, не оставив следа. – Ты – измененная, – выдохнула я. – Теперь понятно, почему Правитель Туманного Королевства так заботится обо всех измененных. Мама одарила Коллахана любящей улыбкой, и брат ответил такой же. – Просто у моего сына благородное сердце, – гордо сказала она. Сердце кольнуло обидой. С первого взгляда было ясно, что мама и Коллахан очень близки. Все эти годы они были рядом, заботились друг о друге и поддерживали. Вместе похоронили папу, вместе пережили первые, самые сложные годы. Без меня. Я потрясала головой, прогоняя злые мысли. От них моя душа черствела, а наружу пробивалось что-то темное и жестокое. Что-то, способное испортить радость встречи и уничтожить хрупкое счастье воссоединения. Я не хотела этого. Я желала сохранить этот свет, напитаться им. Я не хотела разрушать. И все же внутри жила тьма, которая искала выход. И почему-то я снова вспомнила Фрейма. И захотела, чтобы в этот миг он был рядом со мной. Просто стоял за спиной, ничего не говоря, но даря мне уверенность. Словно непробиваемый щит, охраняющий мой покой. И именно в этот момент, среди роз и фиалок, я поняла, что Фрейм по-настоящему дорог мне. Такой, какой есть. Со всей его молчаливостью и загадочностью, со всеми тайнами и недоговорками. С темной стороной, которая порой брала вверх и показывала свой оскал. Фрейм был тем, к кому я пошла бы в минуту отчаяния, чтобы просить защиты. И тем, с кем осталась бы в минуту радости, чтобы разделить ее на двоих. Димитрий никогда не вызывал у меня таких чувств, и аномалия это лишь подтвердила. Наши отношения были замешаны на пряном и остром желании, но это чувство не смогло пережить трудности. Димитрий предал меня. Не справился с ревностью и недоверием. Он выбрал меня Жертвой в жестокой игре – и это закончилось моей смертью. Я очнулась, поняв, что мама что-то говорит, а Коллахан смотрит с беспокойством. – Милая, с тобой все в порядке? Ты выглядела немного странно. – Все хорошо, – нежно пожала я сухую мамину ладонь с сеткой морщинок и распускающимися бутонами. – Я хотела бы увидеть место, где похоронили папу. Вы покажете? – Он спит под холмом, это очень красивое место, милая. Пойдем, ты все увидишь. *** Пожалуй, этот день я могла бы назвать лучшим за прошедшие десять лет. Мы с мамой нарвали целую корзину цветов, а потом все вместе отправились к холмам, где нашел покой папа. Место оказалось волшебным. Пару часов мы просидели под сенью дуба, росшего рядом, вспоминая прошлое и делясь настоящим. Правда, я не стала рассказывать маме всю правду о себе. Ни к чему ей знать, что я нашла приют в доме воровки, да и сама могу «похвастаться» самыми разнообразными и не всегда законными навыками. Я предпочла смешить маму веселыми историями о моих попытках стать пекарем или звериным лекарем. Коллахан улыбался, слушая меня, но я точно знала, что брат в мои россказни не верит. Даже в детстве я могла обдурить родителей, но никогда – его. Потом мы вернулись в замок, где уже ждал то ли поздний завтрак, то ли ранний обед. В дверях мне поклонился молодой мужчина в безупречной ливрее, в котором я с трудом узнала вчерашнего смотрителя Бакстера. Но куда делась его седина? Сегодня я видела заметно помолодевшую копию. – Моя госпожа, – широко улыбнулся Бакстер. – Рад видеть вас этим прекрасным утром. – Утро и правда прекрасное, – рассмеялась я. Смотритель-дворецкий церемонно поклонился и ушел, а я вопросительно посмотрела на брата. – Я влияю… на всех, кто живет рядом, – мрачно ответил он. – Раньше влияние… распространялось лишь на близкий круг. Теперь… захватывает весь замок. Приходится менять окружение каждые полгода. Дольше… опасно. Я понимающе кивнула. За пару часов в холмах Коллахан повзрослел на десяток лет. Но я постаралась не показать своего страха и улыбнулась. Сейчас время для радости, а проблемы мы решим позже. – Остальные не присоединятся к нам? – вспомнила я о Правителях. – Они осматривают мои… владения. Я подумал, что нам стоит провести время в узком… семейном кругу. – Коллахан склонился ко мне и шепнул: – К тому же… мама стесняется других людей. На щеках родительницы как раз снова расцвело несколько бутонов, а волосы обвил сочный зеленый побег. – Было бы кого стесняться, – буркнула я. Блюда оказались поистине королевскими. Жареные свиные ребрышки, запеченный картофель и репа, тающие во рту пироги, суп с черносливом и пореем, всевозможные сыры, колбасы и закуски, целые каскады свежей зелени и фруктов. Ну и, конечно же, мятный лимонад, который напоминал мне о детстве, и крепкий эль. Угощение я уминала за обе щеки, радуя маму хорошим аппетитом. Брат лишь смеялся, поражаясь, как в мое тонкое тело все это влезает. Завершился обед розмариновым чаем и пирожными с шоколадной глазурью. Чтобы хоть как-то растрясти набитые животы, мы отправились осматривать замок. Коллахан сопровождал прогулку уморительными рассказами из жизни прошлых владельцев Эйд-Холла. Я хохотала и старалась не обращать внимания на то, как прямо на глазах меняется и мой брат, и замок. С каждой новой морщинкой на лице Правителя его владения тоже ветшали. Но я делала вид, что не вижу появляющейся плесени и не слышу скрипа рассохшегося паркета. – Ты тоже живешь в замке? – повернулась я к маме. – Нет, твой брат не позволяет. Я лишь ухаживаю за садом, прихожу по утрам. А живу за ратушей, вернее, за ее развалинами. Хочешь посмотреть мой домик? Я сохранила часть вещей из нашей прежней жизни. Хочу ли я? Еще бы! – Тогда идем! – рассмеялась мама. Она или тоже делала вид, что не замечает изменений в замке, или настолько к ним привыкла, что уже не обращала внимания. Коллахан с нами не пошел, сославшись на срочные дела. – Увидимся утром. – Он нежно поцеловал маму в макушку и посмотрел на меня. – Я вернусь до сумерек, – пообещала я, и брат кивнул. Мы обменялись понимающими взглядами. Коллахан не хотел, чтобы мама видела его в худшие часы. Мамин домик стоял в тени сосен и дубов, стены густо оплел плющ, а крышу затянуло голубоватым мхом, из которого торчали ромашки и колокольчики. Я нежно улыбнулась. Моя мама теперь настоящая цветочная фея, совсем как в сказке, которую читала нам в детстве. Надеюсь, что и финал тоже окажется сказочно счастливым. – Входи, милая. – Мама придержала дверь, по которой ползли стебли дикого винограда. В двух небольших комнатах пахло выпечкой и цветами, здесь было уютно и тепло. – От нашего старого дома, к сожалению, почти ничего не осталось. Волна смыла побережье практически полностью. Но я успела спасти кое-какие вещи. Фотографии, памятные грамоты и письма, которые писал мне твой папа. Я все сохранила в целости! Я улыбнулась, рассматривая стену, увешанную желтыми листами и нечеткими снимками. Рядом висело изображение черного единорога, но от него я отвернулась. – О, а я ведь помню это фото! Вот это, где я в желтом платье! Оно так шуршало, что я напоминала себе огромного жука! Смотри, какой у меня здесь недовольный вид!