Неужели я действительно только что это сделал? – Ну конечно же. Выглядишь довольно элегантно. Особенно по сравнению со всеми остальными. – Да, это не так уж трудно, особенно на фоне того парня, который несет в руке банку пива и у него на голове фаллоимитатор. Или того, который одет как «Кокфостерс». – Итак, у тебя был хороший год? – смеется она, глядя на парня, о котором я говорю. – Да, неплохой, спасибо. А у тебя? – Ага. Быстро он пролетел, правда? Что еще сказать человеку, которого видишь раз в год? Придумай что-нибудь, Джош. Я пытаюсь вспомнить, что мне о ней известно. К счастью, к нам присоединяется Джесси, которая идет из кухни с парой напитков в руках. – Хочешь один? – Главное, его взболтать, а не смешивать. Правда, Джош? – О чем вы там болтали? Могу я присоединиться? – спрашивает Джесси у Ватерлоо. – Я просто спросила, как… Прости, как тебя зовут? – Это Джош. – Как прошел год у Джоша. – Он еще не начал рассказывать тебе о своей монете? Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Джесси. – Нет, а что это за монета? Я наблюдаю, как Джесси пересказывает все этой случайной девушке в костюме туалета. – Ого, это очень смело. Так как же это работает? Тебе придется подбросить монетку, если я спрошу, присоединишься ли ты к нам после вечеринки? – Да, примерно так. – Наверно, это будет весело, – улыбается она. После слишком большого количества выпивки на вечеринке мы идем в клуб «Клифтонский треугольник». Мы самая разношерстная команда, которую вы когда-либо видели. Слева от меня ангел, справа – сэндвич Виктория. Четверо парней, одетых как участники группы ABBA, горстка пекарей в белых поварских колпаках, две из семи сестер, парень с бильярдным кием, Ватерлоо и Джесси (она все еще с бутербродами) составляют основную группу, а другие следуют за нами. Вот только Джейк куда-то запропастился. – Ты видел, что они снова сменили название на «Салонную ящерицу»? – спрашивает меня Ватерлоо, затягиваясь сигаретой. Она оставила где-то сиденье унитаза, поэтому теперь выглядит самой нормальной из нас. – Мы действительно туда едем? Наверняка есть места получше. Музыка там дрянная. – Да, именно поэтому это так здорово. – Почему бы нам не поехать в «Ла Рокка»? – предлагает одна из монахинь. – Джош, подбрось монетку, посмотрим, стоит ли нам пойти в «Салонную ящерицу» или в «Ла Рокка», – требует Ватерлоо. – О’кей, все, орел – это «Салонная ящерица», решка – это «Ла Рокка». Согласны? Все столпились вокруг, когда мы остановились на тротуаре, чтобы принять важное решение. Я бросаю монету в ночное небо. – Орел. Значит, «Салонная ящерица»! Бенни, Бьерн и пекари радостно вопят. – Ура! – Ватерлоо взволнованно хватает меня за руку и тащит по дороге. Я не был в «Салонной ящерице» со школы. Он, как и следовало ожидать, полон студентов и школьников, притворяющихся, что им больше восемнадцати, и музыка здесь все такая же дрянная, как я помню. К тому времени, как мы входим в клуб, вся наша группа уже знает о монете. Джесси изо всех сил старается отговорить их, но это бесполезно. Не успеваю я опомниться, как все скандируют «брось монетку», а передо мной выстраивается очередь из людей. Комната начинает вращаться, когда Ватерлоо обнимает меня. Мы танцуем под попурри из хитов девяностых, становясь все ближе и ближе с каждой песней. Мы начали ласкать друг друга. Она наклоняется прямо к моему лицу, чтобы ее было слышно через песню группы Spice Girls[20]. – Итак, мистер Бонд-стрит, давайте посмотрим, считает ли монета, что вы должны поцеловать меня. Следующие двадцать минут мы проводим, переключаясь между подбрасываниями монеты и небрежными, пахнущими табаком поцелуями. Следующее, что я помню, – как я просыпаюсь утром. Я не знаю, который час. Я даже не знаю, где нахожусь. С трудом открываю глаза. Голова гудит. Свет проникает сквозь полупрозрачные серые занавески. Неужели это тот дом, где была вечеринка? Если так, то я его не узнаю. Я не у Джесси. Я не у Джейка. Дома у Ватерлоо? Неужели я здесь уснул? Мы спали вместе? Как мы вернулись? Я оглядываю себя. Я все еще одет в смокинг, хотя, судя по его состоянию, никто уже не захочет покупать его на eBay. Ищу телефон и кошелек. К счастью, они на месте, но я, кажется, потерял пистолет. Его нет ни в одном из карманов… Переворачиваюсь на кровати, чтобы найти его, и, к своему удивлению, понимаю, что лежу рядом с девушкой в костюме слона. На ней все еще надет хобот. Я решаю встать с постели и убраться из этой таинственной квартиры, пока Замок не объявился[21]. Глава 8 Я в полусне жду свой автобус на остановке, как вдруг раздается звонок. Я прищуриваюсь, всматриваясь в мобильный. Глазам даже на экран смотреть больно. Это Джесси. – Эй, Джош, я просто проверяю, ты все еще готов встретиться со мной в спортзале? Вот дерьмо. – Джош, ты здесь? – кричит она. Я быстро убираю телефон от уха. – Да, – неохотно отвечаю я. – Значит, увидимся там через час? – Давай не сегодня! – умоляю я. – Брось, ты не можешь отказаться. Я тебе устроила гостевой пропуск на сегодня. – Я не отменяю, я просто откладываю. Мимо меня с шумом проносится мопед. Почему все так громко? – Ты уже целую вечность это откладываешь. Ты обещал монете, что пойдешь со мной. От этого ты отказаться не можешь. – Но мне так плохо. – Ну, тут ты сам виноват. Мог перестать пить, как это сделала я. – И мне нечего надеть, – говорю я, глядя на свой наряд, грязный, вонючий и совершенно непрактичный. – Что на тебе сейчас надето? – Я все еще в смокинге. – Ты еще не был дома? – Нет, просто жду автобуса, – я не пытаюсь ей объяснить, где был все утро. Я слышу разговоры на заднем плане. – Джесси?