– Моя мама – француженка. Она была мадемуазель Оклер до того, как познакомилась с моим отцом в Лондоне. Меня воспитывали как билингва, хотя до переезда сюда я не очень свободно говорила по-французски. Я придерживаю дверь, и мы выходим на улицу. – Я только что поняла, что назвала незнакомцу девичью фамилию своей матери. Наверное, это было не очень разумно, да? Пожалуйста, скажи мне, что ты не собираешься украсть все мои сбережения. – Все в порядке, только не говори мне, на какой улице ты выросла или как зовут твоего первого питомца. – Постараюсь об этом помнить… Так вот, как я уже сказала, мой французский улучшился, когда я начала здесь работать. Я тружусь в книжном магазине «Шекспир и компания», если тебе знакомо это название. – Да, я был там сегодня утром. Искал тебя. Это действительно хороший магазин. – Правда? Мне там так нравится. Я планировала приехать в Париж всего на месяц или около того после универа, но нашла этот магазин и начала работать как «перекати-поле», а потом у них открылась постоянная вакансия, так что я все еще здесь. – Что такое «перекати-поле»? – Ой, извини! Сейчас объясню. В общем, это такая программа: ты можешь жить в книжном магазине бесплатно, пока читаешь одну книгу в день и помогаешь в магазине. А когда покидаешь это место, пишешь свою автобиографию, то есть одну страницу о себе. Таких людей называют «перекати-поле» – человек, которого как бы носит ветром с места на место. Некоторые живут так долгое время, десятилетия. – Ух ты, это круто. Так ты все еще живешь в магазине? – Нет, я съехала. Жить там потрясающе, но личного пространства недостает. Поскольку теперь у меня есть зарплата, я снимаю квартиру недалеко от Сорбонны. Улицы, кажется, становятся все уже и уже, и это затрудняет беседу, так как нас то и дело разделяют встречные прохожие; мы вынуждены идти гуськом друг за другом. – Тебе все еще нужно читать по книге в день? – Нет, свою репутацию я уже заработала. – Она ждет, пока миниатюрная женщина, выгуливающая большую собаку, пройдет мимо нас. – Никому об этом не говори, но я не дочитала до конца ни одной книги, даже когда была «перекати-поле». – Что ты имеешь в виду, говоря, что никогда не дочитывала до конца книгу? Как можно работать в книжном магазине и не прочитать целую книгу? – недоумеваю я. – Да нет, на самом деле я читаю. Много. Пойми меня правильно. Я просто не читаю книги до конца. Я знаю, что это звучит глупо, и именно поэтому никому об этом не рассказываю. Я просто думаю: зачем мне знать конец? – А почему бы и нет? – Тебе не кажется, что грустно узнать, что произойдет в конце? Мне нравится оставаться с персонажем в его вселенной и представлять будущее как множество возможных вариантов. – Значит, ты не знаешь, что произошло с Ромео и Джульеттой, Гарри Поттером или Джеем Гэтсби? – Ну, это довольно экстремальные примеры, но во-обще-то я не знаю, чем заканчивается большинство книг, так что, пожалуйста, не разрушай для меня эти миры. – Хорошо, что я больше не самый странный из нас двоих. – Ты все еще странный, Джош, не волнуйся. Никогда раньше не встречал таких, как она. За углом мелькает мотоцикл, и нам приходится ждать, пока его треск смолкнет и мы снова сможем слышать друг друга. – По правде сказать, тот парень, который работал сегодня утром в твоем книжном, был не слишком дружелюбен. – О, правда? Как он выглядел? – У него были темные растрепанные волосы, довольно короткие, – я показываю рукой, какой у него был рост. – Он определенно не хотел передавать тебе мою записку. – А!.. Да, это Том. На самом деле он хороший, просто склонен к гиперопеке. Скоро он уезжает – собирается продолжить свое путешествие. Сейчас пишет автобиографию для нашей книги «Перекати-поле», поэтому, вероятно, был раздражен тем, что ты его оторвал от работы. Кстати, в книге, помимо биографий, есть истории о людях, которые приехали в Париж в поисках самих себя, и о романтических встречах, которые случались в этом магазине. – Что ты написала в автобиографии? – Я тебе как-нибудь покажу, если хочешь. – Да, с удовольствием. Все идет хорошо. – Так ты планируешь поработать там какое-то время? – Не знаю. Никаких конкретных планов у меня пока нет. Я изучала английский в университете, но куда это меня приведет? Хотела бы работать в издательстве, но сначала попутешествовать. Понять, для чего я гожусь лучше всего. Она открывает металлическую калитку, ведущую в зеленый оазис с ухоженными цветами. За рекой виден собор Парижской Богоматери. Слышу громкий щебет птиц, соревнующихся с автомобильными гудками и сиренами. Оглядываясь по сторонам, я понимаю, что этот парк совсем рядом с ее книжным магазином. – Что ж, боюсь, на этом турне заканчивается. Напоследок могу показать тебе самое старое дерево в Париже, – она указывает на большую акацию, которая огорожена заборчиком и опирается на две бетонные подпорки. – Откуда ты это знаешь? – На другой стороне вывеска, на которой это написано, – смеется она. – Извини, но скоро мне придется бежать на работу. У меня есть еще минут десять. Посидим здесь немножко? – Конечно, почему нет. Мы садимся на одну из скамеек, под ногами скрипит песок и гравий. – И все-таки расскажи о себе побольше. Я почти ничего о тебе не знаю, кроме того, что ты преследуешь девушек. – Что бы ты хотела узнать? – Ты знаешь эту игру, где нужно сказать две правды и одну ложь? – Ладно. Дай мне секунду подумать о чем-нибудь интересном. – Давай, а я буду угадывать, – говорит она, потягивая горячий шоколад. Свой я уже давно выпил. Три интересных высказывания о себе? Я подбрасываю монетку… Слышу голос Джейка: он строго-настрого запрещает упоминать о монете. Что интересного я сделал в жизни? Ничего. – Ладно, я умею играть на пианино, я вошел в десятку лучших по стране по итогам выпускного экзамена по истории, и у меня есть кролик по имени Джереми. – О, это тяжело. Ты не похож на человека, у которого есть кролик… Но сомневаюсь, что ты способен войти в десятку лучших по итогам выпускного экзамена, – поддразнивает она. – Ну спасибо! – Я думаю, кролик – это ложь! А если ты умеешь играть на пианино, я отведу тебя в магазин прямо сейчас, чтобы ты для меня сыграл. Я всегда думала, что это было бы романтично, если бы кто-то сыграл мне серенаду на пианино. Я пробовала учиться играть на инструменте, который стоит в магазине, но пока освоила только «Чопстикс»[51]. – Жаль разочаровывать, но на самом деле я соврал как раз про пианино. Мой дедушка очень хорошо играет, и мне всегда хотелось тоже научиться. Хотя бы одну крутую песню. Не знаю… может быть, «Эй, Джуд» или что-то из Бетховена. Я бы никогда не играл ее для одного и того же человека дважды и никогда не выходил бы на бис. – Тогда почему ты не учишься играть? – Может быть, теперь я научусь – хотя бы для того, чтобы сыграть тебе серенаду. Теперь твоя очередь. Выкладывай три факта о себе! Колокола собора Парижской Богоматери начинают громко звонить. – Похоже, меня спас звон колокола. Извини, мне пора, – говорит она, бросая взгляд на часы. Как могли десять минут пролететь так быстро? – Но в следующий раз я что-нибудь придумаю и хочу услышать о кролике Джереми. В следующий раз. Да. – Когда будет следующий раз? – У меня завтра выходной, можем провести его вместе. Но не волнуйся, если у тебя другие планы: посмотреть достопримечательности или что-то еще. – Нет, я с удовольствием увижусь с тобой завтра. – Ладно, воскресенье – лучший день недели. Я устрою тебе настоящую экскурсию по моим любимым местам. Утром мне нужно кое-что сделать… Встретимся в час дня? И вот мой номер, чтобы мы больше не потерялись. – Она быстро пишет его на листке, вырванном из записной книжки. Девушка-Подсолнух чмокает меня в щеку и направляется к магазину. – Постой, – окликаю я ее, когда она открывает металлические ворота. – Я все еще не знаю твоего имени! Она оборачивается и улыбается. – Люси.