Монета закручивается спиралью и приземляется на мою ладонь. Я переворачиваю ее на тыльную сторону ладони. Орел – я делаю это, решка – я этого не делаю. Я смотрю вниз. Орел. Это то, чего я хотел, не так ли? А как насчет Люси? Бросить еще раз? Орел. Снова. Всего на одну ночь. По старой памяти. Я все равно больше никогда не увижу Люси. Я не могу этого сделать. Не после того, что Джейд сделала со мной. Еще раз? Орел. Орел. Орел. Каковы шансы? Я дал обет следовать за монетой. Я должен ее слушаться. Я открываю дверь ванной и прохожу через гостиную, где красное платье Джейд уже валяется на полу. Вхожу в спальню. Она лежит на кровати совершенно голая. Глава 39 Мое сердце рвется из груди. Я действительно собираюсь это сделать? Слышу, как открывается дверь магазина. Слышу шаги: она идет по первому этажу. Вот скрипнули деревянные половицы узкой лестницы… и я начинаю играть. Я достаточно попрактиковался на старом органе дедули, когда помогал бабуле перебирать его вещи, но играть на пианино, особенно таком рассохшемся, – совсем другое дело. А когда сердце бешено колотится, а руки потеют, это еще труднее. Я не могу видеть ее со своего места – с маленького табурета у пианино в углу комнаты, заполненной книгами. Я не знаю, как она отреагирует и что скажет. Поднимаю глаза, чтобы посмотреть, не вошла ли она, но сбиваюсь и сразу же перевожу взгляд на клавиши. Я хочу увидеть ее лицо. Сосредоточься, Джош. Я снова бросаю взгляд налево – и внезапно вижу ее. Она сидит на диванчике и улыбается; похоже, что изо всех сил старается сдержать слезы. Мне отчаянно хочется встать с табурета и обнять ее, но я продолжаю играть песню до конца. Мерцают волшебные гирлянды, свисающие с потолка, подрагивает пламя свечи, сияет старинная люстра (все три лампочки теперь на месте). Я беру последнюю ноту, она аплодирует мне стоя и шутливо кричит: «Бис!» – Боюсь, на сегодня все. Я бы сыграл еще, но, по-видимому, уже начался комендантский час. Кошке пора спать, – говорю я, глядя на часы. – Извини, я кое-где сфальшивил. – Все в порядке, это было чудесно. Действительно. Не могу поверить, что ты действительно научился играть. – Помню, что собирался разучить концерт для фортепиано с оркестром Бетховена, но надеюсь, Эд Ширан пока подойдет. – Все было идеально. – Ну, это и должно было быть «Идеально», – шучу я (именно так называется песня). Не думал, что когда-нибудь снова увижу улыбку Люси. Я хочу обнять или поцеловать ее, но, когда встаю, чувствую, будто ноги приросли к полу. – Как ты это сделал? Как ты сюда попал? – Просто скажу, что ваш нынешний «перекати-поле» гораздо дружелюбнее, чем тот, с которым я разговаривал в прошлый раз. Он сам приехал в Париж в поисках любви, так что он меня понял и помог. Он сейчас наверху, с кошкой. Ты говорила, что закрываешь магазин каждую пятницу, и я понадеялся, что твой распорядок не поменялся, иначе ждал бы всю ночь, чтобы сыграть тебе. – Все это невероятно заботливо с твоей стороны. Я действительно это ценю. Она достает из сумочки салфетку и вытирает слезы. – Послушай, мне так жаль, Люси, мне жаль, что я не рассказал тебе о монете, но клянусь: все было совершенно не так, как могло показаться после тех моих слов, – заикаюсь я. Я изо всех сил стараюсь успокоиться. Мне трудно дышать. – В начале года я абсолютно не верил в свою способность принимать решения. Я был полностью потерян в жизни и начал подбрасывать монету, надеясь, что это решит все мои проблемы и даст мне какое-то направление. Правда в том, что я до сих пор не знаю, что хочу делать в своей жизни и где это делать, но с самого первого момента, когда увидел тебя, я был уверен лишь в одном. Я надеялся, что монета поможет мне найти себя, а нашел я тебя. Я ничего не репетировал, а просто понял, стоя в ванной Джейд, что скучал не так по ней самой, как по ее квартире. Я понял, что благодарен за наши отношения, взлеты и падения, но все это позади. Самое главное: я понял, что Люси – единственная девушка, с которой я хочу быть. Я впервые не подчинился решению монеты, немедленно убрался от Джейд и отправился в Париж. Я замолкаю, пытаясь придумать, что сказать. – Мне не нужна была монета для этого безумного путешествия по Европе, чтобы найти тебя. Я сделал это… я сделал это, потому что не мог представить, что не увижу тебя снова. В этом году я, вероятно, принял около десяти миллионов решений, но это было, безусловно, лучшее из них. Я провел с тобой чудесные два дня и уехал из Парижа в тот вечер только потому, что мой дедушка попал в больницу… он умер. Мне тяжело об этом говорить. – О, Джош, мне так жаль. – Все в порядке… Это заставило меня вспомнить о том, как ты сказала на кладбище, что жизнь действительно коротка. Я думал об отношениях, которые были у моих бабушки и дедушки. Дедушка был счастлив не из-за того, что он делал, или не из-за того, чего не делал, а потому, что рядом с ним всегда была бабушка. Я не знаю, получится ли у нас так. Может быть, да, а может, и нет. Но я понял, что точно так же, как тебе не нужно знать, чем кончается книга, мне не нужно знать, как закончится эта история. Я просто хочу провести с тобой больше времени и посмотреть, что из этого получится. Я сам удивлен тем, как все это вылилось в слова. – Так что да, вот теперь я все сказал, – говорю я, когда слов больше не осталось, и наконец перевожу дыхание. – Что скажешь? – с надеждой спрашиваю я. В магазине царит полная тишина, если не считать шума машин за окнами. Вероятно, прошло всего несколько секунд, но мне кажется, что я жду ответа от Люси целую вечность. – Что я могу на это ответить? Теперь уже ей нужно сделать паузу, чтобы успокоиться. Она больше не в силах сдерживать слезы. Я, кажется, тоже к этому близок. – Мне так жаль твоего дедушку. Мне жаль, что я не знала об этом и не была рядом с тобой в такой момент. Я чувствую себя ужасно из-за того, что заблокировала тебя в телефоне… – Она делает глубокий вдох. – Но… я должна знать… Ты использовал монету, чтобы выбрать между мной и другой девушкой? – Нет! Конечно нет. Мне жаль, что это так прозвучало, все совсем по-другому… С тех пор как я встретил тебя, ты единственная девушка, о которой я думал. Только когда мама… – Остановись, Джош. Я тебе верю. Мне жаль, что я не позволила тебе объяснить все в тот день. Наверное, боялась, что мне снова причинят боль, и чувствовала себя глупо, потому что так быстро поверила тебе, влюбилась, придумала какую-то безумную идеальную любовную историю… Наверное, это заставило меня думать, что я совсем тебя не знаю. – Ты меня знаешь. То, что ты видела, – это на самом деле я. Клянусь, что все это реально, но я согласен ждать, и хотел бы узнать тебя поближе, и хочу, чтобы ты узнала поближе меня. – Мне бы тоже этого хотелось, – улыбается она. Я с облегчением улыбаюсь в ответ. Когда я подхожу, чтобы обнять Люси, ее улыбка исчезает. – Но есть еще кое-что, Джош, чего ты не знаешь. Дело в том, что на самом деле это последний раз, когда я закрываю этот магазин. Вообще-то, завтра я уезжаю из Парижа. Возвращаюсь в Лондон на несколько недель, чтобы провести Рождество с семьей, а потом отправляюсь путешествовать. Этого не может быть. Не после всего, что было. – Куда ты поедешь? – в отчаянии спрашиваю я. – Начну с Европы и посмотрю, как далеко продвинусь. Плана как такового нет. Я просто хочу увидеть как можно больше. – Ты знаешь, когда вернешься? – Нет, не знаю. Шесть месяцев? Может быть, год? Наверное, когда у меня кончатся деньги. Год? Мой большой романтический жест и надежды на воссоединение горят синим пламенем. Мы стоим в тишине, размышляя обо всем этом. – Я не хочу ждать целый год, чтобы увидеть тебя снова и узнать, есть ли что-нибудь между нами. Я чувствую, что мы уже потратили достаточно времени, – говорю я, набравшись храбрости. – Что ты предлагаешь? – Ты не против иметь попутчика? – А как же твоя жизнь? Ты не можешь просто все бросить. – Я могу и хочу. Дедуля оставил мне немного денег в своем завещании, и думаю, он одобрил бы, потрать я их на то, чтобы посмотреть мир, особенно с тобой.