– Запишите свой окончательный ответ. – Может быть, нам не суждено было победить, – мрачно говорю я, когда мы выходим из паба, опустошенные тем, что так близко подошли к победе над «Квизламистскими экстремистами». Если раньше у Джейка, Джесси и Джеки были сомнения насчет нового метода, то теперь сомнений нет: они настроены скептически. – Если бы ты только послушалась меня, мы бы победили, – говорит Джейк, обнимая Джесси на прощание, и поворачивается ко мне: – В любом случае ты не должен был указывать Малышу Ди, куда засунуть его казу. Ты не умеешь проигрывать. – Я умею проигрывать! – отвечаю я. – Он просто все еще выплескивает свой гнев из-за Джейд. – Дело не в Джейд! – кричу я вдогонку Джейку и Джеки. – Как тебе Джеки? – спрашивает меня Джесси, как только они оказываются вне пределов слышимости. Я внезапно вспоминаю, как мы вместе работали за стойкой регистрации и сплетничали о парах, остановившихся в отеле. Мы начали работать в отеле в один и тот же день и сблизились на почве пустой болтовни и отсутствия карьерных устремлений. Даже присутствие Джейд никогда не мешало нам с Джесси веселиться. – Похоже, довольно милая… Посмотрим. Трудно судить о человеке после нескольких часов знакомства. Джесси останавливается рядом со мной на автобусной остановке; вокруг ни души, кроме пары студентов на другой стороне дороги. Раньше отсутствие водительских прав мне не мешало – я жил в Лондоне, а затем в центре Бристоля, – но сейчас я застрял на краю ойкумены с очень ненадежным автобусным сообщением, на которое нельзя положиться. Я сдавал экзамен по вождению, когда мне было семнадцать, и умудрился провалиться три раза. Каждый раз у меня был один и тот же экзаменатор, и на третий раз он сказал мне: «Я не заваливаю людей, они сами себя заваливают». После этого мне было невыносимо снова идти на пересдачу. – Ты же знаешь, что тебе необязательно ждать со мной автобуса, – говорю я Джесси: она дрожит в своей яркой куртке, а до ее теплой квартиры всего несколько минут ходьбы. – Все в порядке, мне нетрудно. Это не так уж долго, – говорит Джесси, посматривая на электронное табло. Оно никогда не бывает точным и уже четыре минуты подряд обещает прибытие автобуса через восемь минут. – Ты уже видел Джейд после того инцидента? – спрашивает Джесси. Фиаско под названием «Лондонский глаз» теперь называют просто «инцидентом». – Нет, не видел. Очевидно, она и сама не хочет меня видеть. Она собирается отвезти мои вещи в отель, чтобы я забрал их там. А также извещение об увольнении. – Да, это реальная проблема – жить в квартире, принадлежащей отцу твоей девушки. – А еще когда он владеет отелем, где ты работаешь. – Да, это отстойно… Зато теперь ты сможешь найти работу, которая тебе действительно будет нравиться. Ты зря там остался. Когда я уволилась, тебе тоже надо было уйти. – Но я все еще не знаю, чем хочу заниматься. Ты-то всегда знала, что хочешь стать учителем. – Ты все поймешь, обещаю. Только подумай, тебе больше не придется работать без перерыва в эти ужасные двойные смены. У тебя за это время накопилось достаточно денег, не так ли? – Бо́льшую часть сбережений я потратил на кольцо. К счастью, мне дадут зарплату за несколько недель, это поможет продержаться некоторое время, пока я не найду работу. – Ну, это уже хорошо, и я уверена, что ты скоро что-нибудь найдешь. Небольшой перерыв – это не так уж и плохо. Сколько ты там проработал? Семь лет? Тебе нужно немного времени, чтобы вновь обрести себя. – Но если я не знаю, чего ищу, – как я это найду? – Узнаешь, когда найдешь. Поверь мне, все получится. – Спасибо, Джесси. Я очень на это надеюсь. Просто не могу поверить, что все обернулось именно так. Как будто недостаточно того, что я сделал предложение девушке, которую люблю, и узнал, что она была мне неверна, – надо было еще лишиться работы и крыши над головой. – Девушка, которую ты любишь или любил? Только не говори мне, что ты все еще любишь ее после того, что она сделала. – Я знаю, что должен ненавидеть ее, но все, о чем я могу думать, – почему все пошло не так? Что я сделал? Почему она ушла с другим? – Ты не сделал ничего плохого, уверяю. Мы друзья, и мне нравится Джейд, но брось, Джош… то, что она сделала, жестоко. После такого уже ничего не вернуть. Ты заслуживаешь гораздо лучшего. Просто представь, что ты успел увернуться от пули, пока не стало слишком поздно. Приятно осознать, что она на моей стороне. Но, что бы ни говорила Джесси, я не могу притворяться, что не хочу сейчас вернуться в квартиру Джейд. Мне невыносимо думать о том, что вместо этого она будет там с ним. Наш разговор прерывает прибытие автобуса: он появляется совершенно безо всякой связи с расписанием, чуть не заехав на тротуар. Интересно, как этот водитель сдал экзамен на права? – Я знаю, сейчас так не кажется, но у тебя все обязательно получится, Джош, я уверена. Я буду рядом, когда ты захочешь поговорить об этом или не говорить об этом, – улыбается Джесси. – Спасибо и извини, что проиграли сегодня вечером. – Мы были близки к победе. Выиграем в следующий раз. Водитель пассивно-агрессивно кашляет и пытается закрыть двери, так что я торопливо машу на прощание и сажусь в автобус, идущий обратно в никуда. Глава 4 Еще нет и девяти утра, а я уже семнадцать раз подбросил монетку. Орел. Вставай, хватит валяться в кровати. Уфф. Решка. Душ вместо ванны. Решка. Джинсы лучше, чем брюки. Решка. Хлопья побеждают кашу. Орел. Апельсиновый сок, а не яблочный. Я быстро втянулся в это, но до сих пор не привык к тому, что пришлось вернуться домой и жить с родителями. – Если ты просто подбрасываешь монетку вместо того, чтобы ее потратить, я ее у тебя заберу, – шутливо замечает папа за завтраком, открывая газету. Все безделушки уже вернулись обратно в магазин после вечеринки, и теперь наш дом выглядит привычно, если не считать совершенно нового дивана с пятнами от сливочного сыра. – Ты можешь спросить монету, выиграет ли «Сити» сегодня вечером? – интересуется папа, выглядывая из-за страниц спортивных новостей. – Это же не волшебная монета, пап. Она не предсказывает будущее. Я безнадежно пролистываю на телефоне бесконечные объявления о работе. Ни одно из них мне не подходит. Похоже, чтобы занять самую простую должность, надо пройти не меньше семи собеседований. Работа для начинающих требует, чтобы у кандидата был минимум пятилетний опыт в этой области. А все, что кажется интересным, оказывается неоплачиваемой стажировкой. – Никто из вас мне не помогает, – вздыхает мама и тычет пальцем в айпад, пытаясь зайти в продуктовый интернет-магазин. – Хотя бы скажите, что вы хотите на ужин на этой неделе… В первые дни после возвращения домой меня угощали ростбифом на обед и стейком на ужин. Теперь мы три вечера подряд едим печеные бобы: то ли это папа экономит на продуктах, то ли они уже просто хотят от меня избавиться. Прежде чем успеваю ответить, меня отвлекает вибрирующий телефон. Опускаю взгляд и вижу сообщение от Джейд. Никаких извинений и «милый, вернись» – вместо этого мы решаем, как быть с Джереми. Все говорят, что собака не лучший подарок на Рождество, но никто никогда не предупреждает вас о кроликах. Нет ни наклеек на бампер, ни призывов на телевидении. Политики возврата в течение двадцати восьми дней для них не существует. Я планировал начать этот год со своей невестой и нашей новой, очень современной семьей, но вместо этого участвую в споре об опеке над домашним кроликом. – Что там пишет Джейд? – мама наклоняется, глядя поверх айпада. Переезд домой означает не только печеные бобы на ужин, но и потерю личного пространства. Мама читает мои сообщения, а папа думает, что работает в Королевском почтовом сортировочном бюро: перлюстрирует всю мою почту, прежде чем передать мне. Банковские выписки тщательно изучаются, личные письма читаются, а приглашения на мероприятия прикрепляются к календарю. – Она хочет, чтобы я забрал Джереми, – отвечаю я. Какой смысл скрывать? – Очевидно, у Джорджа аллергия на кроликов. Мое сердце словно ножом пронзает каждый раз, когда она упоминает его имя. Мама откладывает айпад, а папа закрывает газету. Он заговорил первым: – Если кролик будет жить у нас, тебе придется платить за его содержание. И присматривать за ним. Я не собираюсь за ним убирать. – Да, само собой. Я обо всем позабочусь. Моим единственным домашним животным в детстве была золотая рыбка, которая таинственно умерла после того, как местный магазин повысил цены на корм для рыб. Я не утверждаю, что папа ее убил, но теперь ее преждевременная смерть кажется мне немного подозрительной. – Как ты относишься к тому, что она упомянула… Джорджа? – мама произносит его имя одними губами. Я немедленно начинаю воображать смерть Джорджа и продумываю его убийство в мельчайших деталях. – Не знаю. Я и не подозревал, что у них уже все настолько серьезно, – отвечаю я. Больше всего меня беспокоит вопрос: что у него есть такого, чего нет у меня? Конечно, он богат и красив, а я сейчас безработный и живу с родителями, но все же… – Могу устроить тебе встречу с Грэмом, если хочешь. Тебе полезно будет с кем-нибудь поговорить. Как раз в тот момент, когда я думаю, что хуже уже быть не может, мама предлагает оплатить мой поход к ее психотерапевту. Тому самому, который говорит, что ее проблемы восходят к семнадцатому веку. В последний раз она водила меня к одной из своих целительниц, когда у меня был стресс во время школьных экзаменов, и та убедила, что мне поможет иглоукалывание. Вот только я попал не к настоящему китайскому терапевту, а к Сью Ли из деревни, которая училась акупунктуре в интернете. – Нет, спасибо. Я не хочу встречаться с Грэмом. – Хорошо, тогда почему бы нам не посмотреть твой гороскоп на сегодня? – мама выхватывает у папы одно из газетных приложений. – Мам, прекрати. Я не хочу идти к психотерапевту. И читать гороскоп тоже не хочу. Пожалуйста… Папа, неспособный обсуждать чувства, отрывается от газеты.