Я уронила голову на грудь. Щелчки его пальцев перед моими опущенными в пол глазами заставляли сердце сжиматься, напоминая, что оно все еще бьется. Почему, вашу мать, оно не остановилось? Я запретила ему биться, а оно продолжало это делать, отказывалось слушать свою обладательницу. Говорят, если ты позволила себя изнасиловать одному-единственному насильнику, с тобой все понятно. Сама виновата и попробуй докажи, что этого не хотела… - Вижу, у нас не получается по-хорошему. – Я едва его слышала. – Что ж, если тебе не нужно удовольствие, ты доставишь его мне. Руки опустились на мои плечи, подталкивая вниз. Я не сопротивлялась, прекрасно понимая, что последует дальше. Боль между ног не утихала, напоминая о том, что я так и не смогла уйти до конца в спасительные объятия шока, у меня закончились силы. Колени коснулись пола, вызвав новую вспышку боли во всем теле, но она не могла перекрыть моральную агонию всей моей сущности. Я только затряслась, когда головка члена скользнула по моим дрожащим губам, зажмурила глаза, не сделав попытки вырваться или отшатнуться. Мелькнула обрывочная мысль, что солоноватый привкус крови на венчике головки мне только показался. - Открой рот, - меня не тронула сухая ласка голоса, которая, будь я в сознании, сейчас бы запустила самые жестокие психологические качели из всех, что я знала раньше. Я разжала стиснутые зубы, желая одного – чтобы это поскорее закончилось и меня оставили в покое. Ладонь опустилась на мою голову легким ласкающим нажимом. В другой ситуации этот неосознанный жест защиты придал бы мне сил, но сейчас я едва обратила на него внимание. Безжалостные пульсары поглощали мою вселенную, разбивали на руины прежний правильный мир своими беспощадными атаками. - Сожми ручкой у основания… ты же умеешь это делать! Давай, не заставляй меня долбить тебя в горло. Язычком вверх-вниз… давай, попробуй сама на полную глубину… Я не позволяла этим убивающим словам проникнуть в глубину моего сознания, отчасти, я была даже рада тому, что меня не рвут изнутри в этот момент, ограничившись более щадящим вариантом. Я просто подчинялась этим командам, произнесенным мягким голосом, не впуская их дальше. - Про яички не забывай… языком вверх-вниз, сильным нажимом… Когда его ствол в глубине моего рта увеличился, казалось, вдвое и напрягся, перед тем как выстрелить на язык порциями терпкой спермы, я была близка к потере сознания и жаждала этого, как высшую благодать. Рука потянула меня за волосы грубым рывком, запрокидывая мою голову, и Лавров велел мне открыть рот. Я покорно выполнила этот приказ, перед тем как сглотнуть. Попыталась подняться на ноги, но он удерживал меня с более ощутимым давлением. - Не спеши. Сперва вылижи его дочиста. Я подчинилась приказу, который должен был добить своей циничностью. Этого я уже не помнила. Шок отключил осознание некоторых действий. Уже не обращая внимания на то, что меня окружает, я натянула трусики и брюки, едва не застонав от жжения и боли между ног. Не хотелось думать о том, что произойдет позже, когда мое сознание очнется от анабиоза и его придавит всем ужасом произошедшего. - Приведи себя в порядок, - Лавров опустился в кресло, погладив статуэтку египетского бога тьмы. – Через десять минут у нас будет посетитель. Перед тем как направится в санузел с душевой кабинкой, я подошла к бару, игнорируя хмурый взгляд Лаврова. Хозяин не выглядел довольным послушно выполненной фелляцией, а я не испытывала по этому поводу ничего – ни сожаления, ни самодовольства. Плеснула в стакан первое, что попалось под руку, кажется, ром, сделала несколько судорожных глотков. Прекрасно. Теперь в горле разливался точно такой же жар, как и в глубине истерзанного сухим вторжением влагалища. Только это тепло сдвинуло с орбиты айсберги застывшей от шока сущности. Еще не понимая, но уже наперед зная, что я не могу сейчас сдаваться и сходить с ума, сделала еще один глоток обжигающего рома, задержав во рту. Откуда взялась эта отчаянная смелость камикадзе, я не смогла понять даже потом, когда лезла на стенку в четырех стенах собственного дома и была близка к мысли о том, чтобы что-то с собой сделать. Сейчас же я всего лишь задержала дыхание, перед тем как запрокинуть голову и напрячь истерзанные связки, чтобы прополоскать горло обжигающим напитком пиратов семи морей под в прямом смысле слова очешуевшим взглядом Лаврова, и сплюнула в стакан. Тогда мне было все равно. Даже униженная и растоптанная, я продолжала сражаться и цепляться за свою свободу не самыми разумными и ожидаемыми методами. Закрыла за собой дверь личного санузла и плеснула в лицо ледяной водой, избегая смотреть на свое отражение. Когда спустя минут семь вышла, никто бы не сказал, что я плакала или же подверглась насилию. Но то, что, вернее, кого я застала в кабинете, пробило блокаду шока. Я не знаю, как я смогла сдержаться. - Вероника, добрый день, - я нацепила одну из своих самых вежливых улыбок, игнорируя Лаврова, и протянула ладонь для пожатия. – Давно вас не было видно, рада приветствовать. Никея слегка сдвинула идеальные брови, пожимая кончики моих пальцев, а я призвала на помощь все свое самообладание, оказавшись под перекрестным огнем двух взглядов. Присутствие альфа-домины, ломающей все правила, царапнуло сердце глухой тревогой, но я была слишком слаба и истерзана, чтобы развивать эту мысль дальше. Влада принесла кофе и чай, не забыв латте для меня. - Юлия, - прохладный тон Лаврова резанул по нервам холодным огнем. Он считал уместным говорить со мной, словно ничего не произошло, в таком покровительственном тоне шефа. – Считаю нужным поставить тебя в известность, что я тоже беру себе помощника в нашем несколько нелегком бизнесе. Вы знакомы, нет необходимости представлять вас друг другу. Еще один удар в самое сердце, на поражение. Никея улыбалась, но ее глаза оставались холодными. Тем не менее, я не ощутила исходящей от нее агрессии или неприязни, скорее, некую растерянность и едва ли не поддержку. Я определенно спятила. - А где Юрий? Для меня будет огромным удовольствием поработать с ним. Лавров заскрежетал зубами, а я улыбнулась почти искренне: - Он скоро вернется, будет очень рад вас видеть. - Ника, горю желанием показать тебе последнюю комнату, ты ее еще не видела. Ну, и обсудим наши перспективы, - вмешался Дима. Не сказав мне ни слова, он приобнял Никею за плечи, они направились к выходу, о чем-то переговариваясь и посмеиваясь, забыв о моем присутствии. На пороге Никея повернулась ко мне, скользнув внимательным взглядом. Я определенно сходила с ума, если начала видеть в глазах этой суки подобие материнской опеки! Когда за ними закрылась дверь, я набрала Владу: - Попроси Бориса подать автомобиль. Я уезжаю домой… Глава 16 Дима Дрожь запоздалой эйфории и непонятной, царапающей по сердечной мышце моральной пустоты сливается в единый ритм. Хочется упасть в одно из кресел игровой комнаты и просто закрыть глаза ладонью, если не одной из глухих черных повязок для сенсорной депривации. Но это не даст абсолютно никакой гарантии того, что я перестану видеть слайд-шоу двадцатиминутной давности. Почему я этого не делаю? Не хочу показывать слабость своей гостье или же не желаю признаваться в подобном переплетении эмоций прежде всего себе? Я пытаюсь отвлечься, наблюдая за ухоженными ладонями Ники. Пальцы с ярким маникюром гладят обшивку огромной римской десятки, приминая рельеф мягкой кожи с тонкой линией едва заметного шва, обрисовывают кольца цепи крепления ремней для фиксации, но в этом жесте нет восхищенного любования. Только пристальное внимание и, готов поспорить, холодный расчет на несколько этапов вперед. - Цепь слабая. Только не говори мне, что ни у кого из сабмиссивов не появляется желания вырваться из этих оков, я тебе просто не поверю. Иногда в погоне за эстетикой производители упускают из виду элементарные вещи. Я не успеваю ей возразить, да и не особо хочу. Разве она здесь не с целью внесения некоторых корректив на правах потенциального помощника? -. Не спеши орать на своего поставщика раньше времени. Совершенству нет предела, недостаток исправим. Штейр знает, что с этим делать Кстати, где он? Хотелось бы его дождаться. Я очень надеюсь, что сумел сохранить невозмутимое выражение лица, услышав ее вопрос, в котором лишь интонация легкого любопытства. Упоминание имени Юлькиного сторожевого пса вызвало подобие бешенства и желание спустить последнего с лестницы. Не то что не знал об узах давней дружбы, которые связывали Нику и Юрия, когда делал ей предложение стать моей правой рукой в клубе. Задача устранить того, кто мог помешать мне наслаждаться новой властью в полном объеме, только что усложнилась. - Я не знаю, куда его отправила Кравицкая. Мой косяк, упустил из виду. - Это не страшно, мы еще успеем надоесть друг другу, нам же теперь работать вместе. И кажется, это будет самый восхитительный проект из всех, что у меня были за последние годы. Главное, не потерять голову, уже черт знает сколько времени не играла. - Что тебе мешает? - Профессионализм, Дима. Работа отдельно, удовольствие – отдельно. Даже если две эти вещи взаимосвязаны. – Никея расстегнула пуговицы на красном пиджаке стильного делового костюма и, подхватив со столика бокал с белым вином, опустилась в кресло напротив моего. – Не хватает подставки для ног, но у моего шаловливого котенка очередные съемки в рекламе какого-то сомнительного алкоголя, или геля для душа, я уже запуталась. Ну, а теперь рассказывай. Это ж как должна была осточертеть политика, что ты сбежал сюда, не побоявшись возмущения СМИ! - СМИ у меня под колпаком, тебе это прекрасно известно. Ника качает головой, на губах расцветает ироничная улыбка: - Ошибаешься, они никому и никогда не подчиняются. Многие не пересекли условную черту лишь потому, что я занималась твоей предвыборной кампанией, а мое имя, не буду излишне скромничать, что-то значит в этом городе. Это попытка сбежать от прессинга ответственности за вверенный тебе город или же нечто другое? Ее взгляд внимательных серо-голубых глаз теряет искорки веселья и показательной легкости, трансформируется в Х-Ray лучи рентгеновского сканера, когда она внимательно следит за моей реакцией. Мне не привыкать, я могу так же приветливо улыбаться и выдерживать атаку взгляда очередной альфы. - Почему бы не получить прибыль с такого приятного бизнеса? Никея умеет красиво смеяться. Именно сейчас она демонстрирует мне это во всей красе, запрокинув голову и не закрывая рот ладонью. - Не смеши меня! Давай, попытайся еще раз. Проницательная сука. Прежняя легкость тает, подобно утренней росе под лучами летнего солнца, я уже понимаю, что непроизвольно выдал себя с головой как бы случайным прикосновением пальцев к брови. Но кто сказал, что я буду отвечать на провокационные вопросы этой женщины, даже если она умнее большинства мужчин? Не считаю нужным что-либо говорить в ответ, ограничившись пожатием плеч, но и прекращать этот разговор тоже не хочу. Стоит остаться наедине с самим собой, и меня неминуемо разорвет по всем швам от временно отступившей в тень реальности. Пока что я испытываю лишь восторг победителя и не вижу иной стороны своего недавнего безумия, не пытаюсь анализировать, в какой момент слетела планка абсолютной уверенности в собственных силах и рухнул бастион патрицианского спокойствия. Может, я просто переоценил собственные силы, распалив себя долгим ожиданием и сорвавшись за шаг до завершающего штриха, подтверждающего мою власть. - Просто не вполне понимаю, что именно ты хотел мне показать тем спектаклем в кабинете. Надеюсь, не пьесу под названием «так будет с каждым моим партнером»? В ее ледяных глазах абсолютное понимание всего, что произошло за полчаса до ее появления. Вашу мать, я не знаю, как такое возможно, особенно с учетом того, что Юля проявила чудеса завидного самообладания. - Не понимаю, о чем ты. - Прекрасно понимаешь. Нет, мне абсолютно все равно, что ты с ней там делал и сколько раз… меня это вообще не касается! Я просто пытаюсь понять, чего именно ты от меня ожидаешь помимо пиар-платформы и подготовки мероприятия. Научить Кравицкую грациозно падать на колени? Привести ей дополнительные аргументы того, что сильным мира сего не отказывают? Уложить к тебе в постель, в конце-концов? - Ника, я взрослый мальчик и со всеми пунктами, которые ты мне перечислила, могу разобраться на месте. Ты в каждом деловом предложении выискиваешь эту двойственность? Она переводит взгляд на бокал – не потому, что не смогла выдержать мой, просто потеряла интерес к развитию этой линии разговора. На высоких монгольских скулах играет безмятежная улыбка женщины, которую мало волнуют чужие проблемы, все, что ее по-настоящему интересует – работа, которую она умеет делать очень хорошо. Ее вопросы – всего лишь легкое любопытство, чтобы максимально точно сориентироваться на местности. - Просто считаю своим долгом предупредить, что я не буду играть в эти игры. Знаю, что ты рассчитывал на обратное, признайся. Хочешь довести ее до критической точки моббингом с двух сторон, но, во-первых, я выше всего этого. Во-вторых, я тебе кое-что поясню, хотя ты, наверное, не в курсе. Алекс был моим другом, хотя мы не всегда находили точки соприкосновения. Он был одним из лучших, не в обиду тебе, подобные ему рождаются раз на сто лет, пусть мы не сошлись в некоторых взглядах, я не стала его меньше уважать. Он любил эту девчонку так, как никогда не сможешь ты. И хочу сказать, это было взаимно. Читать тебе морали не моя парафия, но не жди, что я буду плевать на его могилу, третируя Кравицкую. - Я совсем не для этого предложил тебе должность. – Адреналин тает, оставляя после себя послевкусие тревожного сомнения. Все пошло не так, как я планировал изначально. – Алекс тоже был для меня далеко не чужим человеком. - И ты справлял по нему панихиду, трахая его вдову на столе в его же бывшем кабинете? Потрясающая проницательность. Взгляд Никеи тяжелеет, словно застывает серым льдом. Странная метаморфоза, если учесть, что в нем нет осуждения или возмущения, как и этот непонятный нейтралитет с попыткой воззвать к рассудку тонкими завуалированными методами. - Да, я знаю, что ты мне можешь ответить. Но, вот знаешь, она не выглядела счастливой. Это ваши дела, но участвовать в них я не собираюсь. Просто ты не понимаешь: если я соглашусь на то, что ты побоялся озвучить, тебе самому это не понравится. Да и работа легко может отступить на второй план. - Вот одного не могу понять, откуда ты все знаешь? И возможно ли от тебя что-либо скрыть? - Дима, ты можешь до бесконечности заметать подобные следы, но мне достаточно было оглянуться вокруг, чтобы понять, что происходило за четверть часа до моего прихода. Не спрашивай, как, считай это уникальным даром. Мне интересно другое. Если я тебе сейчас скажу, что горю желанием с ней поиграть, что ты скажешь мне в ответ? Я сразу блокирую возмущение подобным вопросом. Как бы я к этому отнесся? Боюсь, если она и дальше будет меня бесить своим сопротивлением, действительно смогу преподать этот урок, чтобы понимала, что никто с ней не играется и все по-серьезному. - Значит, все-таки горишь? - Знаешь, ты зря сейчас внутренне вздыхаешь с облегчением. Мой котенок весь месяц образцово себя вел. Что, если я подарю ему на вечер твою новую игрушку? Ты ведь не выставил мне рамки допустимых воздействий. Дрожь усиливается, придавившая тревога вытеснена натуральным бешенством. Я бы мог перекрыть кислород и за более безобидные слова. Ника внимательно следит за мной, настроившись на шоу под названием «потеря контроля», но я не собираюсь показывать ей свою слабость. Просто пожимаю плечами: - Я тебя услышал. Вернемся к главному вопросу? Сколько времени понадобится для подготовки? - Еще рано говорить о времени. Для того чтобы провести аналог этого столь популярного на западе мероприятия, мне для начала необходимо ознакомиться с досье на всех возможных кандидаток и заручиться их согласием. Я понимаю, что ты уже все для себя решил и намереваешься просто поставить их перед фактом, но хочу тебе напомнить: их позиционирование в теме не дает тебе привилегий заставлять участвовать в «радуге саб», если они того не желают. К тому же они платят клубные взносы, так что не спеши устраивать шоу. Оно может и не получиться. Лучше подумай о другом, о мотивации, награде, которую ты сможешь предоставить участницам. Да хотя бы сделай это в формате сбора средств для детского дома! Я гарантирую, этот ход заставит мозги большинства работать в совсем ином направлении. - Не вопрос, досье на компьютере у Кравицкой. Ника допивает вино из бокала, вернув его обратно на столик, и вопросительно сдвигает брови. Она не привыкла терять ни минуты, если берется за работу, сделает ее идеально, не упустив ни единой детали. Я продолжаю держать лицо невозмутимого политика, а дрожь выбивает изнутри, запустив свои отравленные щупальца в сознание, которое сейчас близко к шоку. Меня удерживает только присутствие гостьи и я безумно боюсь того момента, когда окажусь в одиночестве. Эта тьма просто раздавит, лишив воли и способности соображать, накроет с головой, выжигая смертельное клеймо на остатках совести и человечности, вонзит прямо в сердце кинжалы понимания того факта, что я окончательно слетел с тормозов, перешагнув точку невозврата и поставив крест на любой вероятности того, что у этой жестокой игры может быть положительный исход. Больше не в этой жизни и не с этой женщиной… Я близок к тому, чтобы схватить Нику за руку и удержать рядом, иначе эта тьма схлопнется вокруг, подобно черной дыре. Мне по-настоящему страшно уже от одного только предположения, что это не мои эмоции, я ловлю чужие с таким катастрофическим опозданием и это не похоже ни на что из того, что я мог прочитать в чужом сознании раньше! Тьма просто взрывается россыпью черных искр в районе сердца и начинает подниматься выше, застилая глаза плотной пеленой, лишая последних сил. Я теряю момент, когда Никея отходит в сторону и обнимает Штейра, как старого знакомого, мне уже все равно. Я не сделал самого основного: не собрал мою девчонку обратно после тотального разрушения, и от этого хуже только мне… - Вы не видели Юлию? – Ника поднимает брови, в ее глазах на миг просыпается интерес наблюдателя. Штейр смотрит прямо на меня, внешне он совершенно спокоен, но я физически ощущаю волну ненависти. Этот человек прекрасно понимает, почему я здесь и какие цели преследую. Сам догадался или кто-то помог? - Привет. Не пытался поискать ее в кабинете? - Пытался, безрезультатно. - Я полагаю, втроем найдем ее быстрее? Тревога усиливается. Я, наверное, чересчур поспешно срываюсь с места в направлении приемной. Там пусто, трель телефонного звонка режет нервы циркулярной пилой. В кабинете никого. Мир раскалывается на осколки тревоги и настоящего страха за моральное состояние той девочки, которой я недавно сам устроил кошмар. Стук каблуков вырывает из бездны накрывающей тьмы. Я понимаю, что мне плевать на свидетелей, что я сейчас хочу только одного: просто обнять ее и попытаться стереть следы своего безумия, пусть с опозданием – я хочу верить, что еще не поздно! Но это всего лишь Влада, ее губы на миг дрогнули в натянутой вежливой улыбке. Она снимает шаль с плеч и спокойно вешает ее в шкаф.